Илья Зданевич - Собрание сочинений в пяти томах. 1. Парижачьи

• Название: Собрание сочинений в пяти томах. 1. Парижачьи
• Автор: Илья Зданевич
• Издательство: Гилея, Голубой всадник
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 5-85302-031-5, 5-85302-032-3

---

Объяснитесь, деловито спросила швея.

Это очень долго и очень сложно, ответила умница. Но я попытаюсь последний раз осветить этот вопрос и до чего нибудь договоримся, ибо мой конфликт с вами есть конфликт двух миров, двух культур, двух пониманий. Один из нас должен погибнуть и погибнет. И погибнет от причин, которые не зависят от нас и придут помимо нас. Поэтому наша беседа есть наше завещание. Я убеждена, что события, которые надвигаются на нас настолько серьезны, что меня огорчает, что вы в такой решительный момент пытаетесь свести все к вопросам флирта между мной и вашим мужем или щеголем. И я призываю вас к серьезности в этот момент.

Вы говорите слишком туманно, умница, чтобы я могла понять вас. Но я вижу, что вы слишком взволнованы и расстроены. О, конечно, один из нас должен погибнуть. О, конечно, это должно кончиться и не может больше продолжаться. Я думаю что мы действительно переживаем серьезные события, когда все должно придти к развязке. И если я даже и настроена очень против вас, то я не могу отказать вам в последнем слове.

Это отлично с вашей стороны и я должна вам исповедаться. Я так и хотела сделать и для этого приехала сюда. Но когда я села писать вам то, что я хотела написать, я никак не могла начать. Так я пыталась несколько раз оформить мои мысли. Но ничего написать я не могла. Наконец я нашла какое-то выражение и написала вам. Но дальше я писала пока не дошла до слова щеголь. Я настроена против него и моя мысль остановилась на нем, но когда я стала писать, у меня это слово стало повторяться, потому что я думала о нем и только о нем хотела писать. Но это не значит, что я ищу его дружбы. Я приехала к вам только потому, что вы дружны с ним.

О, я знаю великолепно.

Я только что видела вашего мужа. Я говорила с ним долго. Я знаю что говорилось обо мне. И я знаю, что против меня ведется игра вами и вашим мужем, серьезная и дельная. Я не знаю, кто орудие в чьих руках. Минуту назад я предполагала, что вы орудие в руках вашего мужа, что у него виды на щеголя и что он пользуется вами разжигая в вас чувства, на которые у вас нет никаких серьезных оснований.

— Вы приехали сюда после свидания с моим мужем, отлично. Но я приехала сюда после свидания со щеголем и нам совершенно незачем пенять друг на друга. Умница оживилась, она смеялась. Скажите пожалуйста, вы меня в чем то упрекаете. Мы просто обменялись вот и все.

Умница смеялась долго и задорно. Ее тело вздрагивало от настоящего удовольствия.

Я-то хотела говорить с вами о смысле культурных противоречий, которые приводят к конфликту, из-за которого культуры гибнут. Какой вздор. Мы оказывается с вами звери в лесу, борющиеся из-за самцов. Ловко.

Она продолжала смеяться. Швея смотрела на нее с недоумением и злобой. Но по мере того как умница смеялась, ее веселье ее заражало. Откуда у этой женщины такой прилив радости.

Несмотря на ее 35 лет, нельзя было дать их. Ее старили ее очки. Но теперь она сняла их и ее немного утомленное годами работы и мыслями, но здоровое хорошее тело вздрагивало и кружило швею. Боже мой, что это такое. Ее руки ударяли по коленям как у самой вульгарной девки.

О вы меня совершенно излечили вашим признанием. Признательна вам. Смысл вашей обиды — почему я краду у вас любовника, тогда как вы крадете у меня мужа. Боже, как это смешно и далеко от действительности. Боже, как это типично для нас с вами.

Из под всех слов наносных, невозможных, из под всей славы извращенности, утружденности женщина вырывалась и цвела. Вдруг умница вскочила, подбежала к швее и стала трясти ее за руки. Швея не удержалась и расхохоталась. Боже, стоило из-за чего огорчаться. Что она развела какую-то сцену, такую, что можно сломать швею, заблудившись в этих противоречиях. Что такую же историю устраивала умница. О, они настоящие подруги, знают цену всем этим мужчинам. Они смеялись, вскочили и прыгали по комнате.

Ты понимаешь, я была возмущена твоим щеголем. Он крутит, ведет какую-то игру, хочет меня поймать. Я приехала и писала тебе донос на него. Ха ха ха. Но все было так противоестественно, что ничего кроме глупостей я не могла написать и потом все стало так нелепо, что я не зная, что писать о нем — писала щеголь, щеголь. Ха ха ха.

Они уселись на подушки, набросанные на полу. Умница держала швею за плечи и продолжала щебетать:

Как ты сегодня одета прекрасно, особенно сегодня. У тебя такая бездна фантазии, мой друг, всегда, нет ты швея совершенно изумительная. Знаешь мне совершенно надоели эти черные платья, которые я всегда ношу, этот лабораторно-университетский и академический запах. Я хочу одеваться как ты.

Швея сняла ее руки со своих плеч и мяла их.

А я провела с твоим мужем столько времени напрасно. Я застала его в твоем кабинете, занятого чем то подозрительным. По моему, он рылся в твоих вещах. Дурак, краснобай, лицедей, он отыскивал по-видимому каких-то доказательств. А что он надеялся там найти — совершенно не понимаю.

Он разводил вещи нескончаемые и невероятно и из-за чего. Какие глупости, что за ерунда. Боже, какие идиоты мужчины.

Да, да ты напрасно так одета. Тебе давно пора расстаться с солидностью. Она тебе совсем не к лицу. На сколько лет ты старше меня. На четыре года. Но этого нельзя сказать. Ты прекрасна. Дай мне растрепать твои волосы.

Умница смотрела на швею с восхищением. Это замечательно, это необычайно. Ты так хороша сегодня. Она гладила ей брови, смотрела на ее виски, где билась вена. Знаешь что, уступи мне твое платье. Я хочу быть в твоем платье в лесу. Боже, как это будет забавно.

Швея вскочила и стала раздеваться. Умница последовала ее примеру. Через минуту платья образовали такой же ворох, какой недавно делали листки, написанные умницей.

Посередине комнаты стояли они голые и безобразные. Зеркала отражали их груди, упавшие и усталые. Их ягодицы были впалые и некрасивые. В них не было ни той радости, ни того очарования, каким дышали их воспламенившиеся лица. Но зрелище их тел было друг для друга непостижимо.

Ноги умницы были длинные, но толстые грузные и тяжелые, по сравнению с остальным худым телом почти без грудей. Швея была тонконогой, несколько поколебленной, нарушенной в своей архитектуре и только плечи ее носили в себе нерушимое обаяние.

В зеркале они видели друг друга, следили друг за другом воспламененными глазами, тянулись друг к другу, изнемогали, томились, болели и вот опять хохотали.

Взявшись за руки они прыгали по ковру, гонялись друг за другом вокруг кресла, уронили стол, не обратив никакого внимания на то, что с него на пол полетела какая-то дрянь. Потом швея подхватила со стола исписанные листки. Умница последовала ее примеру. Они стали кидать кверху и по комнате, реяли листы исписанные одним словом словом щеголь щеголь.

Тикание часов вернуло их к действительности. Сразу они взглянули на циферблат. Время бежало. Умница вторично испытала то же состояние, какое она испытала, когда бросила писать щеголь. Швея пережила тоже впервые. Сожаление бесконечное закралось в них. Но когда они, после того как взглянули на часы, пытались продолжать свое веселье, — у них ничего не вышло. Мгновение уже сломило их. Они разъединили руки и только еще улыбались. Надо одеваться — сказали они хором.

Швея нагнулась к платью умницы, но та остановила ее. Нет не надо, оденься так, как ты была. Мне все равно, как я буду одета, но мне хочется, чтобы та была такой, как была только что, я хочу видеть тебя такой же, такой же, а не другой.

И я также — сказала швея.

Они одевались проворно и быстро. По секундам они останавливались, смотрели друг на друга с восхищением и опять одевались. Их волосы метались как копны бросаемого сена. Пахло, было прекрасно. Швея подошла и открыла окно. Полуденная теплота ворвалась вместе с ароматом и свежестью деревьев. С ней ворвался гул и гуденье и шум и стон их города. Умница приблизилась к ней. У окна стояли они обнявшись, почти вцепившись друг в друга и смотрели улыбаясь, блаженствуя восхищенно, следили глазами по кровлям напротив за улицей внизу, изредка пересекаемой спокойной почти загородной подымаемой к ним наверх свое показное спокойствие.

— Надо ехать, сказали они хором.

— Мы и так опаздываем, добавила швея.

— И очень, сказала умница. Ты поедешь прямо в лес, добавила она. Я же заеду всетаки домой, мне надо переодеться. Я не хочу быть такой некрасивой. Ты будешь скучать без скуки.

— Швея кивнула головой, продолжая улыбаться. Но расстаться они не могли. Они все еще продолжали бродить вдвоем по комнате, вычеркивая постепенно, медленно, с расстановками то блаженство, которое только что посетило их. Садились на пол. Швея распускала волосы умницы, расчесывала их, потом вновь причесывала ее. Умница не осталась в долгу. Но когда она кончила причесывать швею, швея заявила, что она сама причесала умницу не так как нужно, и что она перечешет ее снова.