Мэри Бэлоу - Запретные нарциссы

• Название: Запретные нарциссы
• Автор: Мэри Бэлоу
• Жанр: Исторические любовные романы

Mary Balogh / Мэри Бэлоу

Запретные нарциссы / The Forbidden Daffodils

Рассказ входит в сборник "Цветы", 1995

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Переводчик: Оксана

Редактор: Вера

---

— О, моя дорогая, — прервала последовавшее молчание тетя Марта, сцепив руки на груди в характерном жесте. — Но почему? Он так красив. И он, должно быть, нежно любил тебя.

— Нет, — сказала Кейт. — У него вообще нет никаких чувств. Он просто сделал то, что правильно, то, за что я должна его чтить. Я могу только ненавидеть его.

— Ненависть, Кейт, — сказала тетя Хэтти, — это грех.

— Но до чего странное совпадение, — сказала тетя Марта, — что он арендовал Ти Маур, дорогая Кейт, когда ты живешь так близко.

— О, тетя Марта, — сказала Кейт, — это никакое не совпадение. Он прибыл сюда преднамеренно. Он весь такой благородный и исполненный сознания долга человек, что все еще думает, что имеет обязательства передо мной. Он прибыл, чтобы снова убеждать меня выйти за него замуж. Я встретилась с ним этим утром в лесу, когда нарушила его границу владений. А днем он подстроил, чтобы я погуляла с ним.

— У меня создается впечатление, что он постоянен в своем расположении к тебе, Кейт, — сказала тетя Хэтти. — И мне кажется, что он не заслуживает твоей ненависти.

— О, Кейт, — сказала тетя Марта, — это романтичнее, чем любая книга. На протяжении пяти лет в его сердце пылало пламя любви к тебе он и теперь он, рыцарь в сияющих доспехах, прибыл, чтобы увезти тебя в свой замок. Наша дорогая Кейт — маркиза. И он так потрясающе красив. Я всегда имела слабость к высоким темноволосым мужчинам. И синим глазам.

— У него нет чувств, — снова сказала Кейт, — и нет никакой романтики. Совсем недавно я сказала ему, что я бы предпочла умереть, чем выйти за него. Я больше его не увижу. Если он придет в дом, вы обе должны ему сказать, что я вышла или больна, или... или что захотите. Я умоляла его убраться отсюда, но я не уверена, что он уедет.

— Если он останется после того, что ты ему наговорила, Кейт, — сказала тетя Хэтти, — я еще больше укреплюсь во мнении о постоянстве его чувств.

— О, Кейт, дорогая, — сказала тетя Марта. — Эти синие глаза так прекрасны. В них нет даже намека на серый, как это частенько бывает в глазах, которые принято называть синими. Они такие же синие, как небо в летний день.

Тетя Хэтти наклонилась через стул и похлопала Кейт по руке.

— Ты выглядишь так, как будто тебя протянули через живую изгородь, Кейт, — сказала она. — Ты бы лучше пошла наверх и расчесала волосы. И ты бы лучше спросила себя, может ли мужчина, не испытывающий никаких чувств, через пять лет после отказа на его предложение, все еще преследовать молодую леди, которая так глупо себя вела. К тому же, на другом конце страны.

— О, Кейт, — сказала тетя Марта, — я верю, что он, должно быть, любит тебя. Но иди и расчеши волосы, дорогая. Они выглядят так, будто в них гнездились птицы.

Кейт побежала наверх, чтобы расчесать волосы.

Скоро на мили вокруг стало известно, что в Ти Мауре наконец-то появился арендатор, причем не кто иной, а английский маркиз — молодой, красивый и одинокий джентльмен. Но, если в некоторых женских сердцах и встрепенулся интерес, то он быстро угас. Почти тотчас же стало известно, что маркиз поглядывает на мисс Кейт Бьюкенен, племянницу мисс Уорсли из Роса. И едва ли в этом было что-то неожиданное. Она молода и прекрасна, и она, в конце концов, леди, не так ли? Леди Кэтрин Бьюкенен. Ее отец — английский граф.

Церковь в Росе во время воскресной утренней службы после приезда маркиза была заполнена больше, чем обычно, Приходской священник был очень доволен. Он предпочел думать, что его проповедь на прежней неделе была просто превосходна, и, должно быть, весть об этом распространились по всей округе. А эта утренняя проповедь была еще лучше.

В конце службы маркиз Эшендон учтиво кивнул немногим знакомым, в дверях обменялся рукопожатием со священником и похвалил его проповедь. Затем он поклонился обеим мисс Уорсли и их племяннице, когда те вышли из церкви, и попросил позволения сопроводить мисс Бьюкенен домой.

Прихожане, хлынувшие из церкви и собравшиеся в маленькие группы для обязательного получасового обмена сплетнями перед возвращением домой к воскресным обедам, многозначительно кивнули друг другу. Некоторые из них снисходительно улыбнулись вслед паре, удаляющейся бок о бок, хотя она и не взяла его руку.

Очевидно, начиналось ухаживание. Они составят красивую пару, заметил мисс Марте Уорсли мистер Ллевеллин.

Теперь она знала, что он не собирается уходить. Она ясно дала себя понять. Она даже оскорбила его и преднамеренно говорила то, что причинит ему боль. Но он не убрался. И точно так же, как в прошлый раз, он заманил ее в ловушку, пригласив пройтись с ним в присутствии других, когда отказ показался бы грубостью.

Почему он продолжает ее преследовать?

Тетя Марта считала, что он ее любит. Даже менее романтичная тетя Хэтти думала, что его приезд теперь, пять лет спустя, свидетельствует о постоянстве его чувств. Но сама она все еще обвиняла его в отсутствии каких-либо чувств. Она вегда верила, что таковых у него вообще не имеется.

И все же он последовал за нею и лейтенантом Гастингсом. И он проделал такой долгий путь сюда. И оставался здесь.

Им потребовалось всего несколько минут, чтобы пройти короткое расстояние до коттеджа тетушек. В течение этих минут они не сказали ничего.

— Благодарю вас, — сказала она. — Сожалею, что вам пришлось свернуть с дороги.

Испытывая облегчение от того, что оставляет его, она повернулась, чтобы зайти в дом,

— Подождите, — сказал он.

Она в удивлении посмотрела на него. На всем пути от церкви он не сказал ни слова.

— Я собираюсь пригласить ваших тетушек и ещё кое-кого завтра на обед, — сказал он. — Вы придете?

— Нет, — сказала она.

— Тогда я займу их чем-нибудь после обеда, — сказал он, слегка наклонившись к ней. — Возможно, картами, если они все играют, и схожу за вами.

Ее глаза расширились от изумления.

— Но почему? — спросила она. — Почему вы это делаете?

— Потому, что я не уверен, — сказал он, — что вы не желаете меня.

— Сколько существует способов сказать "нет"? — спросила она. — Я какой-нибудь пропустила?

— Когда я упомянул о ваших женских потребностях, — сказал он, — и о потребности в детях, в ваших глазах были слезы.

— Это из-за ветра, — подавленно солгала она. А она-то надеялась, что он не заметил те слезы.

— Я могу удовлетворить ваши потребности, — сказал он. — Однажды вы были вполне удовлетворены.

— О, как вы смеете, — она закрыла глаза.

— Я могу дать вам детей, — сказал он.

Она снова открыла глаза и посмотрела на него. И вспомнила то, о чем давно позабыла и мысли о чем отрицала сама перед собой даже в то время. Она вспомнила: пять лет назад, обнаружив, что у нее не будет от него ребенка, она вместе с облегчением, от которого ослабели колени, почувствовала странную, непостижимо острую боль разочарования.

— Что бы вы сделали, — спросил он, как будто прочитав ее мысли, — если бы оказались беременны? Вы обратились бы ко мне?

— Нет, — сказала она.

Нет, она бы не обратилась, твердо решила она. Но кто знает? Может быть, если бы у нее было собственное дитя, и выбор состоял между тем, чтобы оно родилось бастардом или получило его имя, она бы выбрала второе.

— Может быть был кто-нибудь ещё? — спросил он. — Какой-нибудь мужчина, проявляющий к вам интерес? Какой-нибудь мужчина, в котором вы были заинтересованы?

— Вас это не касается, — сказала она.

— Касается. — Его глаза прямо смотрели в ее глаза.

"Тетя Марта права", — не к месту подумала она. — "Его глаза совершенно синие".

— Вы не смогли бы выйти за него замуж, Кэтрин, не дав сначала трудного объяснения, и, возможно, в результате были бы отвергнуты. И я единственный был бы в этом виноват.

— Вы слишком преувеличиваете, — сказала она. — У меня нет никакого желания выходить замуж.

— Вы сказали, что у меня нет чувств, — сказал он. — О вас такого сказать нельзя. Ваши глаза намного выразительнее, чем вы желаете мне показать, я в этом нисколько не сомневаюсь. Ваш голос говорит мне, что вы счастливы тем, что есть. Но в ваших глазах — огромная печаль.

— Это потому, что вы приехали сюда и нарушили мой покой, — сказала она. — Потому, что вы вызвали воспоминания, которые я бы предпочла никогда не воскрешать.

— Я не верю тому, что вы говорите, — сказал он. — Я верю вашим глазам. Вы опускаете их слишком поздно. Пока ваши глаза не убедят меня, что вы не хотите ни меня, ни того, что я могу вам предложить, я буду жить в Ти Мауре, Кэтрин. Я буду встречать вас и разговаривать с вами так часто, насколько это возможно. И вы не сможете сбежать отсюда, не так ли? Вы здесь в пожизненном изгнании… если только не позволите мне увезти вас как свою невесту.

Она стояла с опущенным взором. И она вдруг задалась вопросом, почему просто не приняла его, почему она не приняла его пять лет назад, когда ее разум метался в ужасе от предстоящей порки в наказание, прежде всего, за отказ ему. Но она знала, почему она не приняла его. Она знала тогда, знала и теперь, хотя долгое время не осознавала этого.