Кэтрин Куртц - Скорбь Гвиннеда

• Название: Скорбь Гвиннеда
• Автор: Кэтрин Куртц
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-009328-4

Регенты взяли верх. Дерини объявлены воплощениями зла и слугами дьявола. Лишь единицы еще пытаются спасти свой народ от окончательной гибели. Не последняя роль в этом отводится Ревану, готовящемуся объявить о своем откровении и возможности спасения душ Дерини. Ивейн разыскивает способ вернуть к жизни своего отца Камбера. При королевском дворе у Дерини находится неожиданный союзник — принц Джаван, в котором пробуждаются способности Халдейнов.

Ссылки на карту мира:

Карта мира (русс.): http://oldmaglib.com/book/k/Kurtz_Katherine__Camber_Of_Culdi(The_Legends_Of_Camber_Of_Culdi-1)_map2.jpg

Карта мира (англ., схематичная): http://oldmaglib.com/book/k/Kurtz_Katherine__Camber_Of_Culdi(The_Legends_Of_Camber_Of_Culdi-1)_map1.jpg

---

— Тогда избавься от пут, что связывают твое тело, так же, как ты рассек путы, связывавшие дух, — велела Ивейн, и Грегори поднес меч поближе.

Вервие распалось, стоило Кверону лишь провести руками над лезвием — и это оказалось куда легче, чем расстаться с внутренними путами. С миром в душе Кверон смотрел, как Джорем собирает обрезки веревки, а затем вслед за Ивейн обошел алтарь по направлению движения солнца и остановился с ней рядом на западной стороне. Остальные также вернулись на свои места, Джорем уложил обрывки вервия в курильницу, еще дымившуюся на юге, и в воздух поднялся резкий запах горелой шерсти. Наконец Кверон смог бегло рассмотреть предметы на алтаре.

Сперва ничто не показалось ему необычным. Курильницу и кропило он уже видел, равно как и меч Грегори. Кроме того, здесь имелся ковчежец с благовониями, глиняный бокал с водой и небольшая чаша с солью, а кроме того маленький серебряный кинжал, который, кажется, он прежде видел у Ивейн.

Все эти предметы лежали на чистом белом алтарном покрывале.

Однако прямо посреди алтаря стояло нечто — не то чтобы странное, но просто неожиданное в подобном месте. Хотя сверху предмет был покрыт тканью, насколько мог судить Кверон, это был ящичек, или шкатулка в две ладони шириной и в ладонь высотой. Сверху на ней горела свеча, накрытая тонким стеклянным колпаком. Вот Джесс убрал светильник, Джорем снял и сложил ткань, и Ивейн, положив левую руку на крышку ларца, обернулась к Кверону.

— Вы уже выдержали самое трудное испытание этой ночи, — сказала она ему. — Но теперь предстоит самая торжественная часть обряда. Здесь, в этом ларце, хранятся предметы, что отдали в залог все прошлые члены Совета Камбера. Именно на этих реликвиях, освященных преданностью тех, кто стоял на этом месте до вас, мы и попросим вас принести клятву. Со дней пятерых основателей — то были я, Джорем, Райс, Элистер и Джебедия — все члены давали такой обет, и гармонично сплетали его с предыдущими.

С этими словами она откинула крышку, и Кверону показалось, он видит какие-то пурпурные веревочки, и еще что-то серебристое. Выяснилось, что это кольцо, на которое повязаны переплетенные тесемки.

— Это кольцо принадлежало отцу, — пояснила Ивейн, выложив его на ладонь. — Считать его святым или нет, тут мнения расходятся даже у нас в Совете… — Она улыбнулась. — Однако мы сделали это в память о нем, о его высоких целях и мечтах, что однажды Дерини и люди смогут жить в мире и трудиться сообща, на благо всех. Эти веревочки были повязаны прошлой ночью, когда клятву приносил Джесс, но теперь мы проделаем это заново, и каждый из нас вновь повторит свои обеты, с вами заодно.

Положив кольцо обратно в ларец, Ивейн достала из-под ткани длинную пурпурную тесьму и вручила ее Кверону.

— Для этого сперва мы просим вас повязать эту ленту себе на лоб, в знак новых обязательств, что вы принимаете нынче разумом, духом и телом. Это будет вашей связью с учениями древних, и со Светом, коему мы все желаем служить.

— Помните, что пурпур издавна был символом совершенства, — продолжила она, помогая затянуть узел на затылке, в то время, как остальные повязали себе такие же. — В этом сообществе сия лента заменяет также епитрахиль священника и приравнивает все услышанное в стенах Совета к тайне исповеди, которая должна соблюдаться неукоснительно.

Она надела тесьму и себе, затем указала на ларец.

— Теперь, положив руки на эти реликвии, произнесите слова клятвы. И помните, что те, кто были тут прежде, даже покинув нас, пребудут здесь вовеки. И, может статься, этот обет будет самым важным из всех, что вы дадите в этой жизни.

У Кверона во рту пересохло, и лишь прижав ладони к крышке ларца, он смог унять их дрожь. Он закрыл глаза, ощущая на себе пристальные взоры собравшихся — и они также протянули руки и коснулись шкатулки кончиками пальцев. Ладонь ему холодило кольцо Камбера — в нем по-прежнему была магическая сила! — и Кверон глубоко вздохнул и сосредоточился в поисках контакта с ушедшими, а затем расслабился, ибо почувствовал, что он и впрямь способен принести эту клятву без всяких оговорок.

— Клянусь тем, что для меня наиболее свято — моей любовью к Господу, моим призванием Целителя и священника, моей честью — что буду верен и предан собравшимся здесь и, если придет нужда, пожертвую жизнью, честью и даже бессмертием души ради спасения нашего народа в Свете, если только это не причинит зла невинным. В том я клянусь как скромный служитель Света, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. Да будет так.

Когда он открыл глаза, остальные чуть отодвинулись, и лишь Ивейн осталась рядом, накрыв его ладонь своей.

— Хорошая клятва, Кверон Киневан, — сказала она. — Теперь, когда все слова сказаны, согласитесь ли вы открыть душу и сердце нам, своим братьям, как последний знак доверия, удержав при себе в тайне лишь то, что касается вашего долга священника?

— Согласен, — отозвался Кверон чуть слышно, склоняя голову, и тут же опустил свои защиты.

Он ожидал такой просьбы, ведь он принес им клятву и не мог отказать ни в чем. Он ощутил, как чужие сознания касаются его разума, овладевают им.

Так обнажать душу ему не доводилось с очень давних, еще ученических времен, да еще изредка — с любимыми и самыми доверенными друзьями… но сейчас в его сердце не было ни страха, ни отторжения.

Они уводили его все глубже и глубже, — он и сам уже перестал понимать, насколько глубоко. В душе его не осталось сокрытым ни уголка, и они могли бы проникнуть повсюду, куда пожелали. Однако это не было насилием — и вскоре они уже поднялись на те уровни, что дозволяли мысленное общение на равных удовольствовавшись, должно быть, доброй волей и доверием Кверона.

Теперь они сами предоставили ему право выбирать, и согласились, когда он указал, что желал бы внимательнее изучить магический оттиск содержимого ларца, ибо то, воистину, было самое сердце Совета Камбера. Серебряное кольцо притягивало Кверона, словно бабочку на огонь, он разумом потянулся к нему, и все прочие отступили на время, а с ним остались лишь Джорем и Ивейн.

И вдруг, отчетливо, словно в лучах полуденного солнца, своим внутренним взором Кверон узрел святого Камбера. Серебристо-серые глаза уставились прямо на него.

Кверон готов был закричать, что это невозможно, что он лишь раз или два видел Камбера Мак-Рори при жизни — много-много лет назад — но в сердце своем он не сомневался, что это именно он.

Да и чему удивляться, если деринийский святой явил свой лик тому, кто только что принес обеты верности сообществу, носящему его имя? В этот миг Камбер вскинул руки — то ли благословляя, то ли зовя за собой, и Кверон ощутил изумление и испуг его дочери и сына, единственных, кто мог узреть это видение вместе с Целителем.

Кверон не чувствовал страха, да и Джорем с Ивейн тоже; впрочем, Камбер ведь был их отцом. И все же они казались встревожены; последовал стремительный обмен мысленными репликами, смысла которых Кверон не уловил.

Затем образ святого исчез, и Ивейн попросила его ничего пока не рассказывать остальным:

— Такое порой случается. Мы с Джоремом уже привыкли, но остальных это может смутить, и мы не сможем закончить начатое. Это видение предназначалось лишь для вас одного. Позже мы еще поговорим, что это могло означать.

Он согласился в смущении и восторге, и они втроем начали возвращаться в телесный мир, к привычному сознанию и ощущениям. Наконец единение разумов распалось, и Кверон бросил последний взгляд на серебряное кольцо, одновременно проводя быструю проверку всего организма, как заведено у Дерини после каждого ментального контакта.

— Добро пожаловать, отец Кверон, — приветствовал его Джесс, возвращая Целителя к реальности. Когда тот поднял глаза, еще не вполне придя в себя после пережитого, то неожиданно заметил в руках юноши маленький кинжал. Судя по всему, тот и понятия не имел о случившемся только что чуде.

— Теперь, воистину, вы связаны с нами душой и разумом, — продолжал Джесс. — Позвольте же теперь нам взять вашу кровь, чтобы окончательно скрепить клятву, и как символ той жертвы, что, возможно, однажды вам придется принести.

Кверон вздохнул, устало и одновременно с облегчением, поскольку это была самая простая часть обряда, и протянул Джессу левую руку.

— Возьмите же ее, в залог моей верности — и веры.

Он даже не шелохнулся, когда юноша ловким движением уколол острием кончик безымянного пальца. Ивейн тем временем, не встречаясь с ним глазами, сняла у Кверона с головы повязку и смочила кровью узел на ней, после чего Джесс подставил чашу с водой, и еще одна капля крови упала туда.

Она расплылась мгновенно, невидимая взору, однако Кверон был уверен, что там уже была кровь остальных, и чаша эта еще сыграет свою роль в обряде.