Алексей Атеев - Псы Вавилона

• Название: Псы Вавилона
• Автор: Алексей Атеев
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-04-009124-9

В небольшом уральском городе начинает происходить что-то непонятное. При загадочных обстоятельствах умирает малолетний Ваня Скворцов, и ходят зловещие слухи, что будто бы он выбирается по ночам из могилы и пугает запоздалых прохожих. Начинают бесследно исчезать люди, причем не только рядовые граждане, но и блюстители порядка. Появление в городе ученого-археолога Николая Всесвятского, который, якобы, знается с нечистой силой, порождает неясные толки о покойниках-кровососах и каком-то всемогущем Хозяине, способном извести под корень все городское население. Кто он, этот Хозяин? Маньяк, убийца или чья-то глупая мистификация? Американец Джон Смит, работающий в России по контракту, как истинный материалист, не верит ни в какую мистику, считая все это порождением нелепых истории о графе Дракуле. Но в жизни всегда есть место кошмару. И когда он наступает, многое в представлении Джона и ему подобных скептиков может перевернуться с ног на голову...

---

Кто же такой майор НКВД Александр Кириллович Шахов? Каков его жизненный путь, послужной список, да и вообще: откуда он взялся?

Проницательный читатель, возможно, уже догадался, что романтический гимназист Саша, который фигурировал в самом начале нашего повествования, превратился в грозного стража государственной безопасности Страны Советов. Куда делись локоны, куда исчез томный взгляд прекрасных серых глаз с поволокой? Обстоятельства складывались таким образом, что растаяло все воздушное, легкомысленное. И волосы поредели, и взгляд стал стальным… Ах, жизнь, жизнь…

Через пару дней после того, как Всесвятский продемонстрировал Саше гробницу с неведомым существом, на раскопки пришла телеграмма. Листок, украшенный орлами и скрещенными почтовыми рожками, видно, прошел много рук, поскольку был донельзя замызган. Принес телеграмму все тот же хуторской мальчик Васька. Текст гласил: «Родители скончались. Срочно приезжай». И подпись: «Манефа».

Старуха Манефа служила кухаркой в доме Шаховых, а некогда была и няней Саши. Юноша растерянно вертел телеграмму, не в силах представить, что родителей нет в живых. Этот факт просто не укладывался в голове. Согласно дате выходило, что телеграмма отправлена неделю назад. Подпись и фамилия адресата свидетельствовали: никакой ошибки нет. Саша срочно собрался, попрощался с расстроенным Николаем Николаевичем и пустился в обратный путь. Когда он вернулся в Питер, то узнал: родителей давно схоронили. А причиной их смерти оказались следующие события. На квартиру присяжного поверенного был совершен бандитский налет. Причем средь бела дня, что в то время считалось в порядке вещей. Манефа отправилась на базар, в квартире оставались только родители. В дверь позвонили. Ничего не подозревающая хозяйка открыла. Соседка в дверной глазок видела, как в квартиру ворвались трое: двое в штатском и матрос. Скорее всего обошлось бы без эксцессов. Ну, пограбили бы маленько и ушли. Но присяжный поверенный Шахов полез на рожон. Он начал кричать на бандитов, обзывал их германскими наймитами и сообщил, что лично знаком с Александром Федоровичем Керенским, так просто это дело не оставит и грабителям несдобровать.

– Ах, ты дружок Сашки Керенского? – изумился матрос и достал «маузер». – Ну, передавай ему привет.

Следующую пулю получила заголосившая жена. Когда в квартиру возвратилась Манефа, она обнаружила в ней трупы хозяев и полный разгром.

Многочисленные знакомые Шаховых помогли схоронить покойных на Волковом кладбище, помянули по христианскому обычаю души невинно убиенных и разошлись по своим столь ненадежным нынче домам. Вернувшийся через две недели после случившегося Саша постоял перед родительскими могилами, и его охватила такая тоска, что хоть в петлю… Все рухнуло в одночасье. И только одно обстоятельство придало ему силы: стремление во что бы то ни стало найти убийц. В сыскном с мальчиком говорили хотя и вежливо, но без особой охоты. Саша уяснил лишь одно: бандитов искать никто не собирается. Этот же факт подтвердила и Манефа.

– Сейчас убивают сплошь и рядом, – как о само собой разумеющемся сообщила она, – режут, стреляют… Солдатня и матросня совсем распоясались. Ты бы, Сашенька, не бегал, не суетился понапрасну. Мало ли, не ровен час… – Она не договорила, но мысль и так была понятна. Однако Саша не успокоился. Кто-то надоумил его обратиться в Петросовет. Там сочувственно выслушали сбивчивый Сашин рассказ и, узнав, что среди бандитов имелся человек, одетый в матросскую форму, призвали другого матроса – здоровенного детину с надписью на бескозырке «Цесаревичъ». Саша вздрогнул: в каждом моряке он видел убийцу родителей.

«Разберись, Латышев, с молодым человеком», – приказал человек средних лет в пенсне, внешне похожий на учителя словесности.

Хотя Саша и испытывал некоторое недоверие к матросу с «Цесаревича», он поведал тому свою историю. «Так, говоришь, среди них был «братишка»? А как выглядел? На ленточке название какого корабля?» Саша объяснил, что свидетелей нет. Только соседка, но она ничего толком не разглядела. «Обязательно найдем! – веско произнес Латышев. – А пока, парень, будешь состоять при мне. Ты, я вижу, грамотный, как раз то, что нужно».

И для Саши началось странное, невероятное время. Большевик Латышев целыми днями носился по Питеру, выполняя различные задания своей партии. Вначале Саша тяготился обществом Латышева. Большевиков он считал наймитами Германии и предателями России. Но постепенно происходящее захватило его. Юноша неоднократно бывал на заводах, в редакциях нелегальных большевистских газет. Вскоре он понял, идет подготовка к чему-то грандиозному. Убийцу родителей, конечно, не нашли. Да Саша и понимал: зацепок никаких. Однако он видел, как безжалостно расправляются со всякого рода подонками, и мысленно надеялся: среди них, возможно, и убийца родителей. Вместе с Латышевым он частенько бывал в Кронштадте, иногда оставался ночевать в матросских кубриках. Скоро пообтерся, потерял гимназический лоск, заговорил языком кочегаров и баталеров. Неожиданно для самого себя он стал своим для тех, кого вчера еще презирал и побаивался. Так продолжалось до конца октября семнадцатого года. Свершилась революция. Временное правительство пало, Керенский бежал, министров арестовали.

Власть в России перешла в руки большевиков. Тотчас в Петрограде образовалась Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. С первых дней Латышев был прикомандирован к ЧК, а вместе с собой прихватил и верного адъютанта Сашу, рекомендовав его как «вполне надежного мужика». По-настоящему грамотных людей в ЧК в тот момент было немного. И поэтому в молодых толковых ребятах вроде Саши испытывали острую нужду.

Долго, да и не к месту рассказывать о его дальнейшей судьбе. Ничем особым она не отличалась от сотен подобных судеб. Разделял ли он идеологию и методы большевиков? На первых порах они казались ему ужасными, но, как ни странно, тому, чтобы смириться, а впоследствии и оправдывать их, способствовало знание истории. Прямая параллель с Великой французской революцией доказывала: именно террор и нужно применять к тем, кто не принимает революцию или тем более борется с ней. Иначе она обречена на поражение.

Минула эпоха военного коммунизма, закончилась Гражданская война, нравы смягчались, и Саша стал задумываться: правильную ли жизненную дорогу избрал? В детстве всегда мечтал о стезе историка. И сейчас еще не поздно было сменить профессию, поступить в университет или в Институт красной профессуры. Однако что-то удерживало его. В чем интеллигентный юноша стеснялся признаваться даже самому себе. Этим «что-то» была власть над людьми. Власть, казалось бы, подконтрольная закону, но, по сути, неограниченная. С детства ему не хватало уверенности в себе. Теперь служба компенсировала этот комплекс сполна. В глазах почти каждого человека, вызванного или приведенного на допрос, читался страх. В лучшем случае растерянность. Единицы сохраняли спокойствие. Саша понимал, что в его руках безграничная власть над людьми. Ему самому не обязательно быть сильным или слабым, жестоким или добрым. Подобные нюансы являлись прерогативой руководства. Исполнитель отвечал только за то, что ему поручили в данный момент. Основной задачей было четкое выполнение приказов. Моральную ответственность несут другие – он всего лишь винтик. Однако Саша, а теперь уже Александр Кириллович, прекрасно осознавал: несмотря на кажущуюся незыблемость власти, внутри самой партии и структур, обеспечивающих ее функционирование, идет непрерывная борьба. Борьба за власть. Вчерашние кумиры предавались остракизму, всплывали совершенно новые личности, чьи заслуги при внимательном рассмотрении были весьма сомнительны. Борьба велась как на самом верху, так и у подножия властной вертикали. Вернее, торжествовал принцип, выраженный в поговорке: «Паны дерутся – у холопов чубы трещат». А посему, размышлял Шахов, нужно вести себя с чрезвычайной осторожностью, пытаясь заранее предугадать повороты монаршей воли.

3

В тот самый день, когда в дом к дяде Косте и Фужерову во время пирушки явился милиционер Хохлов, американец Джон Смит и его подружка Аня Авдеева решили отправиться на пикник. И хотя был первый день семидневки, то есть по-старому понедельник, оба были свободны. Джоник находился в трудовом отпуске, Аня досрочно сдала летнюю сессию в институте и тоже отдыхала.

Обычно по выходным жители Соцгорода отправлялись в небольшой лесок у подножия Горы – единственный в ближайших окрестностях клочок нетронутой природы. Здесь расстилались «скатерти-самобранки» с нехитрой снедью, извлекались бутылки с горячительными напитками, какие кто сумел достать, и под аккомпанемент гармоней, гитар и мандолин, а случалось, и балалаек народ от души веселился. Время от времени передовиков производства посылали в соседнюю Башкирию на красивейшее озеро, на берегу которого только что организовали пансионат, но для поездки туда нужна курсовка, а добираться самостоятельно было слишком далеко.