Безил Харт - Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

• Название: Сципион Африканский. Победитель Ганнибала
• Автор: Безил Харт
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0551-7

В книге Б. Лиддела Харта с неожиданной точки зрения повествуется о жизненном пути великого стратега, политика и дипломата Публия Корнелия Сципиона Африканского, разгромившего непобедимого карфагенского полководца Ганнибала, который дал клятву быть непримиримым врагом Рима и остался верным ей до последнего вздоха. Автор раскрывает недооцененный историками образ римского патриция, преданно служившего интересам Республики, сравнивая его с самыми выдающимися теоретиками и практиками военного дела.

---

Лелий, которого Сципион расхвалил и наградил не меньшим образом, был отправлен с Сифаком и другими пленниками в Рим.

Глава 10 НАРУШЕННЫЙ МИР

Обезопасив свою политическую базу в Африке, Сципион двинулся обратно в Тунис, и на этот раз моральная угроза, подкрепленная недавними успехами, достигла цели. Чаша весов партии мира качнулась вниз, и карфагеняне послали тридцать главных старейшин — а совет старейшин стоял выше даже сената — просить о мире. Согласно Ливию, приблизившись к Сципиону, они простерлись перед ним ниц на восточный манер, и их просьбы показывали равную униженность. Они умоляли простить их государство, говоря, что опрометчивость граждан дважды привела его на край гибели, и они надеялись, что теперь оно будет обязано безопасностью милости своих врагов. Надежда была основана на том, что целью римского народа, как они знали, было господство, а не уничтожение, и они объявили, что примут любые условия, которые он соизволит выдвинуть. Сципион ответил, что он пришел в Африку «с надеждой, которая была подкреплена успехом, что он привезет домой победу, а не условия мира. Тем не менее, хотя он уже держит победу в руке, он не отказывается уладить дело, чтобы все народы знали, что римский народ начинает и завершает войны, руководясь справедливостью».

Его условиями были: выдача всех пленников и дезертиров; вывод карфагенских армий из Италии, Галлии и всех средиземноморских островов; отказ от всяких притязаний на Испанию; выдача всех военных кораблей, кроме двадцати. Он потребовал также значительную, но не тяжелую плату зерном и деньгами. Он дал им три дня на обдумывание решения, добавив, что, если они примут его условия, они смогут заключить с ним перемирие и направить послов в Рим.

Умеренность этих условий замечательна, особенно если учесть полноту военного успеха Сципиона. Она свидетельствует не только о величии его души, но и о неслыханной политической дальновидности. Если вспомнить о подобной же умеренности после Замы, не будет преувеличением сказать, что Сципион ясно понимал то, что только едва брезжит в умах сегодняшнего мира: подлинная национальная цель в войне, как и в мире, есть более совершенный мир. Война есть результат угрозы этой политике и предпринимается, чтобы ликвидировать эту угрозу и чтобы путем подчинения воли враждебного государства привести эту негативную волю в согласие с нашей собственной политикой. И чем скорее и дешевле в плане человеческих жизней и денег мы можем это сделать, тем лучше будут наши шансы на продолжение национального процветания в широчайшем смысле слова. Цель нации в войне поэтому есть сокрушение воли противника к сопротивлению с наименьшими человеческими и экономическими потерями для себя. Урок истории — более того, очень недавней истории — позволяет нам вывести следующую аксиому: военная победа сама по себе не эквивалентна успеху в войне. Далее, в отношении условий мира договор должен быть разумным, ибо принуждать разбитого врага соглашаться на условия, которые не могут быть выполнены, означает сеять семена войны, которая когда-нибудь будет объявлена, чтобы отменить договор. Существует только одна альтернатива — уничтожение противника.

Комментарий Моммзена на умеренность условий Сципиона гласит, что они «кажутся столь благоприятными для Карфагена, что невольно возникает вопрос, выдвигались ли они Сципионом прежде всего в собственных интересах или же в интересах Рима». Человек, ищущий популярности, без сомнения, скорее продолжил бы войну, чтобы завершить ее оглушительной военной победой, чем довольствоваться бледной славой заключения мира по договору. Но инсинуациям Моммзена и его вердикту противоречит умеренность, проявленная Сципионом и после Замы, — несмотря на такую провокацию, как нарушение карфагенянами договора.

Карфагеняне эти условия приняли и в соответствии с первым, условием направили к Сципиону послов для заключения перемирия, и в Рим — просить о мире, отправив с ними нескольких пленников и дезертиров в виде дипломатического аванса. Но военная партия снова добилась преобладания и, готовая принять мирные переговоры в качестве прикрытия и чтобы выиграть время, направила Ганнибалу и Магону срочный приказ вернуться в Африку. Последнему не суждено было возвратиться в отечество, ибо, раненный в недавней битве, он умер от ран, когда его транспортный флот проходил Сардинию.

Ганнибал, предвидя вызов, уже подготовил корабли и стянул главные силы своей армии в порт, оставив только наихудшие войска нести гарнизонную службу в городах Бруттия. Говорят, что ни один изгнанник, покидая родную землю, не показал больше горя, чем Ганнибал, покидая землю своих врагов, и что он проклинал себя за то, что не повел войска на Рим сразу же после победы при Каннах. «Сципион, — сказал он, — который даже не видел врагов в Италии, посмел переправиться и атаковать Карфаген, в то время как я, перебив сто тысяч человек при Тразименском озере и Каннах, позволил своим силам истощиться, бродя вокруг Казилина, Канн и Нолы».

Новости о его отбытии были встречены в Риме с радостью, смешанной с опасениями, ибо командующим в Южной Италии было предписано сенатом держать Ганнибала в напряжении, сковывая его силы, пока Сципион обеспечивал решение войны в Африке. Теперь сенаторы чувствовали, что появление Ганнибала в Карфагене раздует тлеющие угли войны и подвергнет опасности Сципиона, на единственную армию которого падет вся тяжесть войны.

По прибытии Лелия в Рим, среди сцен бурного ликования, сенат решил, что он должен задержаться до прибытия карфагенских послов. С послами Масиниссы сенаторы обменялись взаимными поздравлениями и не только утвердили титул царя, пожалованный Сципионом, но преподнесли ему новые почетные дары и военную амуницию, обычно предоставляемую консулу. Они также согласились на его просьбу освободить нумидийских пленников — политический шаг, которым он надеялся укрепить свой авторитет среди соотечественников.

Когда прибыли послы из Карфагена, они обратились к сенату примерно так же, как к Сципиону, свалив всю вину на Ганнибала и твердя, что со стороны собственно Карфагена мир, окончивший 1-ю Пуническую войну, оставался нерушимым. Поскольку это было так, они умоляли сохранить те же самые условия мира. Последовали дебаты в сенате, обнаружившие широкие расхождения во мнениях: некоторые рекомендовали не принимать решения, не посоветовавшись со Сципионом, другие требовали сразу же возобновить войну, поскольку отъезд Ганнибала предполагал, что просьба о мире была только маскировкой. Лелий, когда спросили его мнение, сказал, что Сципион основывал свои надежды на заключение мира на уверенности, что Ганнибал и Магон не будут отозваны из Италии. Сенат не смог прийти к определенному решению, и дебаты были отложены, хотя из Полибия, кажется, следует, что их потом возобновили и согласие было достигнуто.

Тем временем, однако, война в Африке уже началась — снова из-за нарушения перемирия. В то время как посольство было на пути в Рим, Сципиону из Сицилии и Сардинии направили свежие подкрепления и припасы. Первые прибыли благополучно, но конвой в двести транспортов из Сицилии встретил сильный шквал почти в виду Африки, и, хотя военные корабли пробились в гавань, транспорты отнесло к Карфагену; большую часть к острову Эгимур в тридцати милях от входа в Карфагенский залив, а остальные выбросило на пляжи близ города. Вид их вызвал в народе большое возбуждение, люди кричали, что такую громадную добычу нельзя упускать. Спешно созванное собрание, на которое проникла толпа, решило, что Гасдрубал должен отправиться с флотом на Эгимур и захватить транспорты. После того как их привели, те, что выбросило на берег около города, также стянули на воду и привели в гавань.

Как только Сципион услышал о нарушении перемирия, он отправил в Карфаген трех послов, чтобы поставить вопрос об инциденте, а также известить карфагенян, что римский народ утвердил мирный договор, ибо депеши с этими новостями только что к нему прибыли. Послы, заявив весьма решительный протест, добавили, что, хотя «римляне были бы правы, налагая наказание, они решили, во имя общей судьбы всех людей, не превращать дело в проблему, но скорее позволить безумию карфагенян подтвердить великодушие римлян». Затем послы удалились, оставив сенат совещаться.

Негодование на сильные выражения послов, нежелание отдавать корабли и припасы, новая уверенность в неминуемой помощи Ганнибала — все это вместе сработало против партии мира. Решено было просто отослать послов без ответа. Последние, уже едва избежавшие ярости толпы, потребовали эскорт для обратного путешествия. Им выделили две триремы.

Это подало вождям военной партии мысль о том, что можно подложить новую мину, которая сделает разрыв необратимым. Они послали Гасдрубалу, флот которого стоял на якорях недалеко от Утики, приказ устроить засаду близ римского лагеря, атаковать и потопить корабль послов. Повинуясь приказам, командиры эскорта покинули римскую пентеру в виду римского лагеря. Перед входом в гавань ее атаковали три карфагенских военных корабля, посланные для этой цели. Попытка абордажа была отбита, но экипаж, или, вернее, уцелевшие моряки спаслись, только выбросив корабль на берег.