Алекс Макдуф - Хозяин Океана

• Название: Хозяин Океана
• Автор: Алекс Макдуф
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-87365-057-8

Король Конан отбывает с многочисленной свитой и провожатыми подписывать тройственный договор между Зингарой, Аргосом и Аквилонией о разделе влияния на Закатном океане. Но таинственный колдовской ураган разделяет посольство…

Так, волей судьбы, в то время как его друзья и соратники вынуждены противостоять пиктам и пиратам; киммериец попадает на остров Най-Брэнил — один из Островов Блаженства, о которых повествуют легенды и морские байки Закатного океана, где узнает многие его тайны и принимает участие в Великом Действе альвов…

Роман является первой частью дилогии А. Макдуфа «Ключи Океана».

---

На первый взгляд все выходило законно и справедливо, и Зингаре с Аргосом нечего было жаловаться на судьбу: могущественный сосед предлагал решить миром то, что мог просто взять силой, а сил у Аквилонии при нынешнем ее единстве вполне хватило бы.

На деле же выполнить условия Тарантии означало следующее: аквилонские гарнизоны в морских и речных портах Аргоса и Зингары, поток дешевых аквилонских и транзитных через Аквилонию товаров — от хлеба до пушнины и от вина до соли и железа — на полуденном торговом пути, которые будут возить аквилонские же купцы, коих теперь и пальцем тронуть нельзя. А за этим следовало вытеснение с рынка товаров аргосских и зингарских, не отличающихся ни столь широким выбором, ни дешевизной. Кроме того, множество купцов-перекупщиков разом лишались своего хлеба, а моряков, грузчиков, ремесленников и охранников — работы.

И еще одно: на Закатном океане появлялась новая держава. Пусть аквилонцы не были морским народом, но богатое королевство могло позволить себе нанять на службу сколько угодно опытных зингарцев и аргосцев и даже барахских пиратов, а это уж и вовсе не было на руку ни Кордаве, ни Мессантии.

И последнее, что было самым неприятным, хотя и не било по карману. Договор неизбежно должен был стать трехсторонним, что означало необходимость договора между Аргосом и Зингарой. Такое представлялось горячечным бредом, невозможным, немыслимым, противоестественным еще три зимы назад, но цвета времени менялись. Пуантен изначально, возможно, и сам не рассчитав последствий, возвел на престол в Тарантии человека, привыкшего побеждать.

Воспитателями Конана были непогода, кулак и меч, но он научился у них многому, по крайней мере, гораздо большему, чем иных учат уют, шелк и стилос. Разумеется, он не стал покорной фигурой в чужой игре. Рады были такому обстоятельству в Пуантене, Боссонии и Гандерланде или сожалели втайне о содеянном, но поворачивать было поздно. Конан Киммериец не только умел держать в руках власть — он для многих успел стать другом и вернул прежнюю цену этому слову, медленно, но верно становившемуся «варварским» понятием.

Как бы то ни было, Аквилония стала сильнее. Конан заставил всех не только говорить о себе, но и считаться с собой. За короля стояли пуантенское рыцарство, тарантийская знать, гандерландские бароны и боссонское приграничье. По слухам, Пелиас, величайший маг стран Заката — тоже симпатизировал новому монарху. Не имели ничего против короля купцы, его поддерживали военные, кроме того, на время была замирена беспокойная граница по Черной реке.

Оставаться в проигравших не желал никто. Не желали этого и Зингара с Аргосом. Игру в достоинство и независимость можно было вести луну-другую, может быть и год, но не более. Аквилония настаивала на союзе, Пуантен договорился с Аргосом, Зингара утешилась тем, что Аргосу придется хуже, если он будет вынужден считаться и с Тарантией, и с Кордавой, чем не считаться ни с кем.

И вот, с большими торжествами, шумом и помпой в Кордаву прибыл король Конан со свитой, послами, военачальниками, советниками и депутациями от купеческих гильдий. Туда же явились и послы от Аргоса, не обошлось и без митрианского духовенства, и в их присутствии первый договор между Зингарой и Аквилонией был заключен. Все напыщенно поздравляли друг друга, лицемерно уверяли в святости договора и кисло улыбались, но все касалось тех, кто что-то смыслил в политической ситуации. Для всех прочих придворных, баронов и в особенности для прекрасных дам прибытие великого посольства стало не более чем очередным грандиозным балом, ярмаркой женихов и невест и смотром наград, титулов и нарядов. В завершение церемонии цвет кордавского и тарантийского дворов в сопровождении представителей нескольких знатнейших семейств Мессантии, бывших при сем свидетелями и заложниками, погрузился на корабли и поутру, после буйной ночи с балом и маскарадом, отплыл в Аргос по Закатному океану, кой вскоре должен был узнать о том, что отныне становится личным водоемом тройственного морского союза.

Но то ли океан не изволил мириться с такой участью, то ли он восхотел вступить в договорные отношения на правах четвертой равноправной ной стороны, и подпись, поставленная им при помощи хвоста гигантской бури, оказалась столь витиеватой и длинной, что и конца не видать. Завершение этого так приятно начавшегося плавания представлялось туманным.

Опасаться приходилось не только враждебных берегов. В конце концов, близ побережья при желании можно было найти необитаемый островок с парой чахлых сосенок и маленьким родничком. Однако барахские пираты никаких договоров заключать не собирались, и законы для них писаны не были. На нефе меж тем боеспособных вооруженных воинов было не так много. Один пиратский корабль, а то и два, могли быть, конечно, отбиты, но против эскадры тихоходному и неповоротливому судну было не устоять. Конечно, в холодные воды пираты заходили редко, их корабли курсировали вдоль побережий Зингары, Аргоса, Шема и Стигии, но урагану-то ведь было все равно! И если королевский неф забросило в эти негостеприимные широты, то и пиратские корабли могли быть с легкостью отнесены сюда же.

Но пусть кто-то и мучился догадками, а король Конан был не из таких. Море — он знал это не понаслышке — всегда оказывалось гораздо более многообразно и удивительно, чем думал о нем человек. Доверив управление судном капитану и команде, поскольку непосредственная угроза для жизни и здоровья миновала, король проводил время на верхней палубе.

— Позволь побеспокоить тебя, мой король, — раздался сзади знакомый голос.

Времена скитаний прошли. Королю следовало обзавестись людьми, на которых можно положиться, людьми, которые чем-то обязаны ему, но в то же время король тоже должен быть обязан им — только тогда в окружении монарха будут друзья, а не лизоблюды и клевреты.

Бриан Майлдаф, горец из Темры — провинции на далеком полуночном восходе Аквилонии, — ныне вынужден был разрываться между своим имением, приносящим немалый доход, и государевой службой. Понимая занятость Бриана, Конан старался не слишком часто его беспокоить, но в такое путешествие горца нельзя было не взять.

Горделивые зингарцы считали верхом изысканности поставить за своими креслами на званых приемах и просто на балах двух могучих, почти обнаженных гигантов с кожей цвета эбенового дерева, длинными копьями и огромными мечами или палицами.

Конан не был любителем дешевых эффектов и отнюдь не считал двух чернокожих телохранителей, чье воинское умение было весьма сомнительно, признаком достатка, благополучия и могущества. За его походным переносным троном, сделанным специально под рост и вес нового короля, возвышался Бриан Майлдаф с боевым длинным изогнутым мечом в руках, а также с волосами почти желтого цвета, заплетенными в три длинные косы. Рядом с горцем стоял худой и невысокий аккуратный кхитаец Тэн И.

Зингарцы дивились и кривили физиономии, чуть ли не пальцем тыча в варвара на троне и двоих варваров за троном, демонстрируя друг перед другом свое возмущение подобным безвкусием и вульгарностью, но за всем этим была видна плохо скрытая зависть: о боевых искусствах кхитайцев прослышали уже на самом дальнем Закате, разве что только в Нордхейме, Киммерии и у пиктов о них еще не знали. А вот горцы были известны не слишком хорошо не только в Зингаре — о них и в Аквилонии мало кто слышал достоверно.

— Знаешь, мой король, — проговорил подошедший сзади Майлдаф. — Попасть мне в самый распоследний подземный сил, если я знаю, куда занесла нас эта буря. Сдается мне, и помимо морской пучины есть немало способов распроститься с жизнью. Ты не скажешь, где ж мы все-таки очутились?

— Хорошо, не скажу, — равнодушно ответил Конан, даже не оборачиваясь на горца.

— Ну ладно! — медленно закипая, рявкнул Бриан. — Ты стал цепляться к словам, как Евсевий, а то и хуже! Что с того, коли я теперь сопровождаю короля? Мне и разговаривать надлежит, как в Палатах Мудрости? Да если я стану поступать гак, это же войдет в привычку!

— Ну и что? — все так же безразлично пробормотал король.

— А если это войдет у меня в привычку, любой шемитский пройдоха со своим самым завалящим товаром отобьет у меня самого нищего покупателя, потому что я не смогу ни обругать, ни переспорить его, ни очаровать покупателя, ни расхвалить свой товар, ни договориться с таможней а буду только болтать без толку! А все из-за чего? Из-за то, чтобы потешить зингарских болванов?

— Я же вот научился, — спокойно отвел убедительные — как тому казалось — доводы Бриана Конан. — И ничего. Зато теперь я могу не только командовать банда отпетых горластых головорезов вроде тебя, Майлдаф, но и вести светскую беседу с коронованным и титулованными особами к вящей славе для себя и с пользой для государства.