Александр Бушков - Колдунья

• Название: Колдунья
• Автор: Александр Бушков
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-373-01645-2

Приемная дочь знатного вельможи, выросшая в роскошном имении, затерянном в диких российских лесах, девушка, чье происхождение окутано тайной, неожиданно становится самой настоящей колдуньей, получив этот дар от местного волшебника, всю жизнь прожившего под маской обычного крестьянина.

Перед ней открывается другой мир, существующий бок о бок с обычным, — огромный мир, населенный множеством удивительных созданий, забавных и страшных, добрых и злых. Девушке поневоле приходится стать частью этого «тайного» мира, который пытается подчинить себе черная магия, обитающая на земле с незапамятных времен.

---

Он бережно, но настойчиво опрокинул Ольгу на измятую постель, в два счета спустил кружевную рубашку с плеч и примостился рядом, вкрадчиво нашептывая на ушко ласковые глупости, поглаживая и целуя в шею. Она вновь чувствовала себя, как во сне, когда нет сил сопротивляться происходящему. Уверенные руки прошлись по ее телу под жаркий шепот, туманивший голову, побывали везде, и это было приятно, что греха таить, рубашка упорхнула на пол, Ольга закинула голову, часто дыша…

И в единый миг очнулась от наваждения — в самый последний момент. Сама не знала, как это получилось, она не руками оттолкнула назойливого приставалу, чуть-чуть не добившегося своего, — а словно бы мыслью нанесла такой удар, что Джафар, охнув, как от резкой боли, слетел с постели и кубарем покатился по полу.

Сердито подхватив рубашку, Ольга торопливо в нее нырнула, закуталась одеялом, вскочила с постели и, твердо стоя на ногах, повелительно вскрикнула:

— Отвяжись, болван!

Джафар поднимался с пола, преувеличенно жалобно стеная и причитая на непонятном языке.

— Кто бы мог подумать, что за столь очаровательной внешностью кроется каменное и безжалостное сердце? — запричитал он. — Если в чем я и виновен, то лишь в том, что поддался вашим чарам, о самая прекрасная из колдуний этой огромной и суровой страны, где мне до сих пор не по себе… — и сделал пару осторожных шажков в сторону постели. — Я лишь стремился к дружескому единению…

— Еще захотел? — прикрикнула Ольга. — Шарахну ведь! Сам видел, у меня получается…

— Кто бы спорил, — уныло откликнулся Джафар, оставаясь на прежнем месте. — Я-то, наивный и романтичный, в простоте своей полагал, что отныне, освободившись от железной хватки сурового старца с рычащим именем, я обрету родственную душу, с которой…

Ольга, уже вполне овладевшая собой, усмехнулась:

— Меня ты уж точно не обретешь, прощелыга. Толковая хозяйка настолько далеко в отношениях со слугами не заходит…

— Милая Ольга, вас не трогает моя беззаветная влюбленность? — убитым голосом вопросил Джафар.

— Абсолютно, — отрезала она. — И попробуй только снова начать — получишь еще чувствительнее… Уяснил? Можешь сесть, если тебе хочется, только без глупостей…

И сама опустилась в ближайшее кресло, поплотнее закутавшись в легкое одеяло. Джафар с несказанно печальным видом сел в соседнее. Ольга отчаянно пыталась подыскать нужные слова, взять верный тон. Она уже убедилась, что новоявленные слуги и в самом деле готовы при малейшей слабине сесть на шею и ножки свесить. Слезами и причитаниями горю не поможешь, значит, нужно как-то со всем этим осваиваться, они ведь не отстанут, и надеяться нечего…

Глава восьмая Первые впечатления

Выдерживая серьезный, деловой тон Ольга начала:

— Вы, стало быть, служили мельнику…

— Как вы уже догадались…

— А до того чем занимались?

— Тем же самым, — сказал Джафар. — Очень долго, знаете ли. Такая уж у созданий вроде меня судьба — к хозяевам попадаем помимо своего желания и сменить очередного не вправе. Порой это так мучительно… — В его голосе звучал надрыв певца из цыганского хора. — И не объяснить, как я несказанно рад, что после длиннейшей вереницы пошлых субъектов, среди которых так редко попадались достойные люди, мне выпало стать верным слугой столь очаровательной…

— Я о чем предупреждала? — прикрикнула Ольга.

— Виноват, каюсь… — покладисто откликнулся Джафар. — Какие будут приказания?

Ольга спросила в лоб:

— А какие вообще бывают приказания? Что я, собственно, должна делать?

— Должны? — удивленно поднял брови Джафар. — Никому вы ничего не должны. Делайте, что хотите. Что в голову взбредет. Вы теперь ни от кого не зависите и ни к кому не обязаны прислушиваться. Ну, разумеется, возможности ваши, надобно знать, далеки от всемогущества. Звезду с неба вы не достанете, зато дождь с градом устроите запросто — на весь уезд. Столицу с четырех концов не запалите — а вот стог сена или там дом, в котором мы с вами сидим, — весьма даже свободно. И так далее. Говорю вам с большим знанием дела: и того, что у вас есть, вполне достаточно, чтобы устроить себе распрекрасную жизнь. Клады можете искать, людей очаровывать… Как это — что делать? Согласно моему, не удивляйтесь, многовековому жизненному опыту, всякий, обладающий даром, подобным вашему, принимался устраивать собственные дела… — Его лицо озарилось. — Вот, скажем, что далеко ходить! Возьмем вашего опекуна. Военные — люди предусмотрительные, из-за того, что ходят под смертью, и потому привыкли составлять завещания загодя… Не угодно ли ознакомиться?

На его лице появилась хмурая сосредоточенность, он наклонился вперед, протянул руку, и она исчезла, словно заслоненная зеркалом фокусника. Джафар задумчиво приговаривал, делая такие движения плечом, словно откручивал что-то или ворошил:

— Завещание у нас, стало быть, в ящике стола, а ящик заперт на двойной замок, сработанный в славном немецком городе Бремене… От людей сойдет, да не от нас, так что мы быстренько сделаем… ага!

Он откинулся назад, рука вновь появилась, держа несколько листов гербовой бумаги.

— Интересуетесь? Вас это, пленительная хозяйка, тоже затрагивает…

— Читайте сами, — сказала Ольга. — Мне как-то неудобно.

— Теперь вас такие предрассудки не должны тревожить. Вы, хозяюшка, стоите в стороне от рода людского. Он — сам по себе, а вы — сами по себе. Так что вырабатывайте умение не особенно и обращать внимание на прежние правила и прочие этикеты. Ну, ладно… Итак, что у нас? Ну вот… Все, как и следовало ожидать, в случае кончины его сиятельства достается родной дочери Татьяне Андреевне. А чем же облагодетельствовали воспитанницу, Ольгу свет Ивановну? Ага, ага… А Ольге Ивановне светит капиталец в двадцать тысяч, помещенный на ее имя в петербургский банк господина Штейнгауза, да двести душ в этом и соседнем уездах. Негусто…

— По-моему, это достаточно щедро, — возразила Ольга.

— Скажете тоже! Тут и сотой доли не будет от того, что получит Татьяна.

— Но она-то, в конце концов, родная дочь, а я — приемыш, воспитанница…

— Все равно, это страшно несправедливо, — убежденно сказал Джафар, одним движением руки отправил бумаги в никуда, так что они моментально исчезли с глаз, развалился в кресле и заговорил серьезно: — Так вот, вы, хозяйка, можете без особых усилий эту несправедливость исправить. Вам совсем нетрудно будет устроить так, чтобы по новому завещанию вы генеральское достояние поделили поровну. Что вы, что вы, я вас и не подстрекаю отобрать у Танюши все. Я ж не зверь какой, у меня тоже сердце имеется… — продолжал он вкрадчиво. — А поровну — это как раз справедливо. Чем она лучше вас? Только тем, что ее, а не вас угораздило родиться генеральской дочкой? Вот мы справедливость-то и восстановим…

— Не пойдет, — сказала Ольга.

— Ценю ваше великодушие и душевное благородство. При виде столь совершенных добродетелей мои чувства к вам становятся еще более… Ах, простите, хозяюшка, увлекся. Что бы вам еще посоветовать? Езжайте в Петербург, а там вы в два счета подтолкнете какого-нибудь сановника на вас жениться. Императорские балы, высший свет и все такое… Ей-ей, это вполне в ваших силах.

— Почему у вас все идеи какие-то скучные?

— А что еще человеку нужно? — с искренним недоумением спросил Джафар. — Милая Оленька, я которую сотню лет наблюдаю за человечеством, кручусь как белка в колесе по воле очередного хозяина и ни разу не видел, чтобы дело обстояло иначе. Всегда одно и то же: люди жаждут золота и почестей… Неважно, как именно называются монеты и какой титул носит верховный властелин. Потому что желание одно: собрать как можно больше этих самых монет и оказаться как можно ближе к этому самому властелину. Где бы ни происходило дело, куда бы меня ни заносило. Даже у голых дикарей в жарких странах — а меня однажды угораздило там побывать в услужении — то же самое. Разве что некоторые жаждут еще военной славы или возможности без труда заполучить любую приглянувшуюся женщину — или, соответственно, мужчину, если владелец моего… в общем, меня — женского пола. Всегда одно и то же…

— Вот тут я вас и поймала, — сказала Ольга не без торжества.

— Простите?

— А прежний ваш хозяин? Мельник? Он-то, насколько я знаю, совершенно не стремился куда-нибудь поближе к императорскому двору, на золоте не ел, в карете шестеркой не ездил. Что-то у вас не складывается…

— Ах, мельник… — усмехнулся Джафар. — Тут дело другое. Он с некоторых пор попросту пресытился, понимаете? Ему это наскучило — блеск двора, генеральские мундиры, горы брильянтов и все такое прочее. Прискучило, понимаете? А допрежь Сильвестр наш — кстати, никакой и не Сильвестр — форменным образом блистал, забавляясь чинами и титулами. Долго жил на свете, вот и наскучило. Назови я вам то его имечко, под которым он в истории значится, вы б ахнули и не поверили, хотя это чистая правда. Ну, так тоже бывает, когда живешь дольше, чем обычный человек. Наскучило, вот он и сидел последние сорок лет в вашей глуши. Согласитесь, основной тенденции, про которую я вам толкую, это нисколечко не противоречит: одному прискучит, другому нет, но прежде-то оба с превеликим азартом и удовольствием извлекали выгоду из своего умения…