Константин Золотовский - Рыба-одеяло

• Название: Рыба-одеяло
• Автор: Константин Золотовский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1965

В сборник «Рыба-одеяло» включены новые рассказы К. Золотовского о водолазах. Вы познакомитесь и с новыми героями – бойцами морской пехоты, разведчиками, участника­ми обороны полуострова Ханко и Ленинграда. Вместе с ними боролись против врагов в годы Великой Отечественной войны и советские водолазы. И даже в самые тяжелые минуты их не покидало чувство юмора.

---

Одет я был чересчур плотно. Совсем не повернуться. Правильно Науменко предупреждал. Схватился за сигнал и попробовал на нем подтянуться к винтам. Дудки! Руки обратно скользят. Перестал тогда нажимать на золотник. Жду: сейчас поднимет воздухом. Не тут-то было! Выхлопывает воздух через рукавицу цепью больших пузырей и не поднимает меня. Дело бамбук! Задрал голову, смотрю вверх, хожу, дергаю сигналом, как вожжой, но он еще крепче в винтах застрял.

Хотел дать тревогу по воздушному шлангу, но и он наверху за что-то зацепился, пока я возился с сигналом. Конечно, на судне догадаются, что я попал в беду и пришлют водолаза, но скоро ли? Вторая помпа есть, только запасные шланги совсем новые, еще не употреблялись. В них полно пудры резиновой. Если сразу дать по ним воздух, так за­порошишь водолазу глотку и легкие, задохнется. Необходимо сначала промыть их и раз тридцать прокачать воздухом – продуть. Этак они и к вечеру не управятся. Нет, надо самому освобождаться! Сначала сигнальную веревку перережу, а потом шланг распутаю. А воздуху мне хватит.

Вынул нож. Водолазными ножами мы редко пользовались, только носили с собой в футлярах, на всякий случай. Резал, резал им сигнал – что деревяшкой: хоть бы одну каболку – прядь – повредил!

Сигналы-то пеньковые нарочно крепкие подбирают, из смоленого трехдюймового троса, чтобы водолаза выдержать. Не берет нож.

Бросил сигнал и принялся за водолазные грузы. Мне лишь два тонких троса – брасса – и перерезать, а там освобожусь от свинцовых тяжестей, и меня воздухом к винтам поднимет.

Режу правый брасс, – вернее, перетираю. Потом обливаюсь, да еще забудусь, рукавицу вверх подниму – и сразу колючая студеная вода плеснет в костюм. Через полчаса, а может быть и больше, одолел один брасс.

Принялся было за второй. Глядь – метрах в трех от меня спус­кается на грунт водолаз. Закричал я от радости. Это же Науменко! Друг мой лучший, а теперь стал он мне во сто раз дороже.

Взял я сигнал и показываю: «Режь!» А Науменко подошел вплот­ную ко мне да как толкнет кулаком в грудь под манишку! Покатился я по грунту, а в рукавицу так и ввинтилась вода, начала заливать. Встал на колени, не могу в себя прийти от удивления и обиды. Ждал ведь его на помощь, а он меня бить! Неужели за то, что его не послушался, бушлат надел? Но это же пустяк!

Поднялся с грунта и пошел к нему объясняться. Для этого только шлем к шлему надо прислонить, и он услышит. Подхожу к Науменко, а он болтается из стороны в сторону. То весь воздух вытравит, и его обожмет так, что даже кренделем согнет, то забудет на золотник на­жать и весь раздуется, вот-вот оторвет его от грунта. А глаза осовелые, голова мотается в шлеме, носом в иллюминатор клюет Что это с ним? И вдруг приятель мой задергал сигнал и ушел кверху.

А я опять остался один... Который теперь час? Не узнать под водой времени. Мне кажется, прошло уже часов двенадцать. Воды в костюме много. Коченею. Принялся чечетку свинцовыми подметками дробить, не от веселья, конечно. Плясал-плясал, уже ног не поднять. Вверх стал поглядывать, не идет ли помощь. Наконец вижу: приближаются из водяного тумана две знакомые подметки, колышутся обитые красной медью носки...

Опустился водолаз ниже. В руке огромный кухонный нож. У кока нашего на камбузе ножи всегда что бритвы. Вот хорошо, сразу мне сиг­нал разрежет! Ой, опять Науменко! Лицом к стеклу прилип, нос и губы сплющились.

Встал он на грунт, схватил мой сигнал и стал махать ножом, как саблей перед боем. «Ну, – думаю, – сейчас зарубит!» Вырвал я у него сигнал и бежать. А далеко ли убежишь, если конец на винтах запутан. Оглянулся, а он рядом. Догнал! Притянул меня к себе, взмахнул ножом и... отхватил сигнал у самой груди.

Дернул я за шланг, и меня подняли наверх. А на трапе доктор стоит, санитары, носилки... Стянули костюм, а из него ведра три воды на палубу вылилось. От носилок я отказался, сам в лазарет пошел. Переоделся в сухое, согрелся хорошо и поднялся на верхнюю палубу. А там Ярченко трясет сигнал и говорит:

– Не отвечает Науменко, заснул, наверно!

И только он так сказал, Науменко вдруг дал тревогу. Вытянули его из воды. С ножом в руке. Сняли с моего друга шлем. Глядит он мут­ными глазами и покачивается.

– Готово, – говорит, – очистил винты.

А сам на ногах не стоит, и даже из снятого шлема спиртом несет на всю палубу.

– Он же пьяный! – говорю. – Когда успел нарезаться?

– Что ты, он трезвый спустился! Сам знаешь, не пьет ведь.

– Погоди, а вы новый шланг спиртом промывали?

– Конечно, – кивнул головой Ярченко, – только вот торопились к тебе на помощь и после промывки прокачать воздухом не успели.

– Понятно!

Долго после этого водолазы смеялись: «Дайте-ка ваш шланг, хоть чуть понюхать!» Науменко все отмалчивался, а однажды поднес шланг: «Нате, понюхайте, чем пахнет!» Сунули нос ребята: «Фу, лекарство ка­кое-то!» А Науменко улыбается: «Не нравится?»

Это он изобрел заменитель спирта для промывки водолазных шлан­гов, чтобы не случалось под водой чрезвычайных происшествий.

Сом от малокровия

Никита Пушков был самый здоровый и сильный в водолазном отряде. «На эту загорелую спину можно свободно поместить концертный рояль, музыканта и певицу», – говорил о Никите Пушкове старшина водолазного бота.

Только была у Никиты странная особенность: достаточно ему по­перхнуться и кашлянуть, как он начинал думать о бронхите и воспале­нии легких. Заболит у него живот после кислого кваса, и бежит Никита к доктору, спрашивает, не заворот ли у него кишок, а может быть, рак желудка. Останется на расческе волосок, и Никита в отчаянии ждет, что через день-два облысеет, как глобус. Однажды довелось ему увидеть через микроскоп инфузорию в капельке воды, и он целую неделю тер­пел, не пил воды.

Сегодня был редкостный день – Никита Пушков считал себя совер­шенно здоровым. Но вот проснулся его сосед, черноглазый, подвижный водолаз Содомкин, и выкрикнул:

– Никита, смирно! Равнение на меня!

Пушков остановился.

– Чего тебе?

– Ох, Никита, у тебя сегодня цвет лица очень бледный, – горестно сказал Содомкин.

Пушков схватил зеркальце и с беспокойством посмотрел на свою красную пухлую физиономию.

– Нет, парень, цвет лица как будто подходящий.

«Не поддается, черт его дери, – подумал Содомкин. – Ладно, по­пробую его еще разок испытать».

– Ты, Никита, во сне бредил и долго кричал: «Держи его, держи его!»

– Неужели кричал? – удивился Никита.

– Страшно орал. Я даже спать не мог. Это явный признак острого малокровия.

Никита приложил обе руки к груди и испуганно посмотрел на Содомкина.

«Ага, кажется, клюнуло», – подумал Содомкин и сказал:

– К доктору ты не ходи – не поможет, а я знаю очень толковое средство: рыбью печенку.

– А разве она помогает? Я, парень, и сам что-то уже слышал о печенке!

– Слышал, а еще спрашиваешь, – серьезно сказал Содомкин. – Да ведь рыбья печенка – лучшее лекарство в мире! Рыбья печенка момен­тально излечивает совсем тяжело больных. А если здоровый ее съест, то никогда малокровием не заболеет. И чем крупнее она, тем целебнее. Только употреблять ее надо в сыром виде.

Пушков внимательно выслушал и сказал:

– Да, парень, лекарство правильное. Сегодня же схожу к рыбакам за самой большой рыбой, испробую печенку.

Содомкин засвистел от удовольствия. «Ура! – подумал он. – Отве­даем ушицы!»

Ежедневное пшено и баранина осточертели ему. Он не ожидал, что так легко уговорит Пушкова. К рыбакам идти очень далеко, а, кроме того, Никита, как огня, боялся рыбных блюд. Однажды слышал, что кто-то отравился головой леща.

Мысль о замечательной печенке целиком овладела Никитой. Когда он пришел на бот, то по рассеянности даже отдавил лапу Тайфуну. Кроткий пес взвизгнул на всю Волгу.

– Ты что, Никита, такой расхлябанный? – спросил его старшина баркаса.

– У него хроническое малокровие, – грустно сказал Содомкин. – Но сегодня он достанет лекарство – рыбью печенку!

Старшина рассмеялся.

– И все ты, Никита, чудишь насчет болезней. Иди-ка лучше под воду, сваи пилить. Все твое малокровие как рукой снимет.

Старшина помог Пушкову надеть водолазный костюм и дал в руки ножовку.

Когда Пушков погрузился в воду, старшина спросил Содомкина:

– Где же это Никита печенку возьмет, и рыбы-то здесь нет?

– Добудет. Сразу же после работы из-за лекарства он двадцать километров к рыбакам сгоняет. Поедим свежей ухи.

– Ну, загнул. Не пойдет он по жаре в такую даль. Здоровье бережет.

– Держим пари – пойдет!

– Давай!

– Только кто проиграет, тот будет на себе верхом катать, – пред­ложил Содомкин.

– Ишь ты, конь выискался, – засмеялся старшина.

– Так ведь кататься-то я на тебе буду, – уверенно сказал Со­домкин.