Карл Хайасен - Хворый пес

• Название: Хворый пес
• Автор: Карл Хайасен
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Триллер
• Год: 2005

Влиятельный лоббист и липовый охотник Палмер Стоут и вообразить не мог, какую кашу заварил, выбросив на шоссе обертку от гамбургера. Теперь любитель природы Твилли Спри не оставит его в покое, а события выйдут из-под контроля, пока не вмешаются бывший губернатор Флориды, одичавший в лесах, и черный Лабрадор-ретривер.

В комическом триллере флоридского писателя Карла Хайасена «Хворый пес» ярый поклонник кукол Барби попытается изуродовать богом забытый остров, по следу вспыльчивого экотеррориста отправятся киллер-панк и одноглазый экс-губернатор, строитель объявит войну бурундукам, на заду нынешнего правителя напишут слово «Позор», а безмозглый Лабрадор познакомится с носорогом.

Это и многое другое – впервые на русском языке. Такой Америки вы еще не открывали.

---

Но все же Эндрю ей нравился, и она старалась приспособиться до тех пор, пока однажды жених не явился с мошонкой, проколотой миниатюрной стрелой Купидона в четырнадцать каратов. Вот тут Дези поняла, что отношения не сохранить, и переехала к родителям. Обручальное кольцо она оставила у себя не из сентиментальности, а из опасения, что Эндрю Бек его куда-нибудь присобачит.

И недели не прошло, как Дези позвонил Палмер Стоут. До этого они встречались только раз в студии Эндрю, когда шел монтаж ролика. Эндрю отсматривал варианты рекламы Дика Артемуса, баллотировавшегося в губернаторы Флориды. Палмер сопровождал Артемуса в Атланту и тоже смотрел на экран, где крутился ролик «Голосуйте за Дика!» Дези находилась рядом, чтобы Эндрю, ненавидевший Артемуса, как-нибудь его не оскорбил и не профукал контракт на 175 000 долларов.

Стоут пытался заигрывать с Дези, пока она прямо не сказала, что помолвлена с Эндрю. Стоут рассыпался в извинениях и больше не произнес ни слова, но весь день не сводил с Дези глаз. Для нее осталось загадкой, откуда Палмер так быстро узнал о ее разрыве с Эндрю; времени зря не тратя, он беспрестанно звонил, засыпал ее цветами и авиабилетами первого класса. Поначалу Дези дала ему от ворот поворот, но в конечном счете он ее уломал искусными восторгами; она всегда была падкой на изысканную лесть, а Палмер оказался в том мастер. Родители его обожали (а ведь это сигнал) и уговаривали Дези дать шанс такому приятному молодому джентльмену. Только потом, выйдя за Палмера и переехав в Форт-Лодердейл, Дези поняла, что родные всего лишь старались выпихнуть ее из дома. (Через два дня после свадьбы отец нанял бригаду плотников для переделки спальни Дези в спортивный зал.)

Ничего не скажешь, Стоут относился к ней хорошо: «БМВ», дом на побережье, никаких ограничений в покупках. В постели все было сносно – без выкрутасов и безумств. На взгляд Дези, Палмер был рыхловат телом, но зато без одежды не походил на дурацкую рождественскую елку. Его бледные телеса, ничем не проткнутые, не прошпиленные и не украшенные, ласкали взор новобрачной. Любовные утехи, не грозившие опасностью уколоться или ободраться, восторга не вызывали, но были приятны.

В медовый месяц на острове Тортола Дези так раскрепостилась, что сумела сохранить настрой и не расхихикаться, когда однажды ночью Палмер пропыхтел ей в ухо:

– Давай, малышка, запали мою свечку!

– Огонь, – ласково прошептала Дези.

– Что?

– Огонь, милый. В песне поется: «Давай, малышка, разожги мой огонь».

– Да нет, я же помню, тот парень на концерте в Диннер-Ки захрипел…

– Палмер, давай теперь я сверху, – переменила тему Дези.

Месяца через три Палмер стал снимать их в постели «поляроидом». Дези соглашалась, но ей это не нравилось – вспышка и режиссерские указания Стоута раздражали. Фотографии получались смазанными и мелкими, непонятно было, что в них возбуждает Палмера. Может, это его пунктик? Но после Эндрю Бека Дези уже ничто не удивляло – даже если б Стоут облачился в кольчугу и взял булаву.

Однако сигары она категорически отвергла. Палмер уговаривал ее покурить перед началом и, может, в процессе любовных игр.

– И речи быть не может, – ответила Дези.

– Ты из-за треклятого Билла Клинтона,[14] да? Это он со своими извращенными девками испоганил репутацию сигар. Ну, пожалуйста, Дез, выкури хоть одну.

– Ответ – «нет», и президент здесь ни при чем.

– Да что тут такого? – Стоут принялся перечислять имена кинодив, курящих сигары. – Ну, прошу тебя, – уговаривал он. – Это так эротично.

– Это очень по-дурацки. К тому же от них тошнит.

– Ну пожалуйста, Дези.

– Курение вызывает рак. Опухоль мягкого нёба. Это тебе кажется эротичным, Палмер?

Больше Стоут с сигарами в постели не приставал. Но вот теперь – носорожьи рога. Дези встревожилась. Мало того, что убил животное, так вот – на тебе!

Надо признать, секс у них с Палмером был довольно редок. Дези понимала, отчего не расположена к постельным амурам: недовольна собой, супружеством, и вообще не уверена, симпатичен ли ей муж, как прежде. Да и Стоут тоже большого интереса не проявлял. Может, он содержал подружек в Таллахасси и Вашингтоне, кто знает? А может, действительно купил на черном рынке носорожий порошок, чтобы распалить прежние чувства.

Дези не знала, как быть. У нее обеспеченная, спокойная жизнь, о том, чтобы начать все заново, и подумать страшно. Но пустота в душе тоже пугала, и с каждым днем все больше. Неужели она станет женой, которая принимает супружеское охлаждение как нечто неизбежное, делает вид, что ничего не произошло, и отвлекается поездками на курорты, заграничными путешествиями и проектами по переустройству дома.

А может, и станет. Остаться одной ужаснее, чем жить в не шибко пылком браке. У некоторых подруг ситуация еще хуже – мужьям все по фигу. Палмер хоть пытался поправить отношения или делал вид, что пытается. Надежда на двухдневную эрекцию была трогательной. Либо идиотской – смотря каковы его истинные мотивы.

Но Дези взбесили насмешки Стоута над ее похищением, и она велела ему спать в гостевой комнате.

– Я найду тебе психиатра. Лучшего в городе, – сказал Палмер. – Успокойся, Дез. Просто ты слегка запуталась.

– Предпочитаю пока не выпутываться, – ответила Дези и захлопнула дверь перед носом мужа.

Внезапно Макгуин перестал есть и сделался вялым. Вначале Твилли не понимал – отчего. А потом нашел под задним сиденьем автомобиля кучку таблеток антибиотика. Все это время пес притворялся, что глотает их, а сам лишь рассасывал мясную оболочку, прятал пилюлю под язык и потом, когда Твилли отворачивался, выплевывал.

Возможно, у этого упрямого дурака послеоперационная инфекция, подумал Твилли. В телефонном справочнике он выбрал ближайшую ветеринарную клинику. Регистраторша достала формуляр и стала задавать вопросы:

– Имя питомца?

Твилли ответил.

– Порода?

– Лабрадор-ретривер.

– Возраст?

– Пять лет, – предположил Твилли.

– Вес?

– Фунтов сто двадцать. Может, больше.

– Кастрирован?

– Проверьте сами.

– Нет уж, увольте, – отказалась регистраторша.

– Видите? Яйца на месте.

– Пусть он опять ляжет, мистер Спри.

– Лежать, малыш, – покладисто сказал Твилли.

– Не желаете, чтобы мы его кастрировали?

– Это не мне решать.

– У нас сейчас месячник по кастрации котов и собак, – поведала регистраторша. – Получите скидку в двадцать пять долларов от «Общества гуманности».

– Четвертной за каждое яйцо?

– Нет, мистер Спри.

Твилли почувствовал на себе взгляд Лабрадора.

– Только котов и псов кастрируете?

– Так точно.

– Жаль.

Регистраторша игнорировала последнюю реплику. Забрать Макгуина пришла кудрявая женщина в розовом халате. Твилли проследовал за ней в смотровую, и они вдвоем взгромоздили пса на стол из нержавеющей стали. Появился ветеринар, щуплый, лет шестидесяти. Рыжие с проседью усы, очки в массивной оправе, немногословный. Он послушал сердце Макгуина, прощупал брюхо и осмотрел швы. Не поднимая головы, спросил:

– Чем была вызвана операция?

– Не знаю, – ответил Твилли.

Дези обещала сказать, но так и не сказала.

– Не понимаю. Это ваша собака?

– Вообще-то я ее нашел несколько дней назад.

– Откуда же вам известна кличка?

– Как-то нужно его называть, не только «малыш».

Ветеринар смотрел недоверчиво. Твилли сочинил историю, как возле Сарасоты нашел лабрадора, бредшего по обочине 75-го шоссе. Мол, уже дано объявление в местной газете, и есть надежда, что владелец отыщется.

– Жетона о прививке от бешенства не было?

– Нет, сэр.

– И ошейника?

– Не было. – Ошейник и жетон лежали в машине.

– Трудно поверить, глядя на такую собаку. Он очень породистый.

– Я и знать не знал.

Ветеринар почесал Макгуину нос.

– Кто-то же позаботился о нем и отвел на операцию. Какой смысл бросать потом собаку? Не понимаю.

– Людей трудно понять, – пожал плечами Твилли. – Ну вот теперь я о нем забочусь. Иначе не привел бы сюда.

– Наверное, так.

– Я забеспокоился, когда он перестал есть.

– Да, хорошо, что привели. – Ветеринар поднял Макгуину верхнюю губу и всмотрелся в бледные десны. – Мистер Спри, подождите, пожалуйста, в соседней комнате.

Твилли вернулся в приемную и сел через стул от двух матрон, державших на коленях жирных кошек. Рядом оказался востроликий человек, вцепившийся в потертый кожаный саквояж, откуда периодически высовывалась кудлатая башка размером не больше яблока. Влажные карие глазки сердито оглядывали комнату, человек что-то шептал, и собачья головка вновь скрывалась.

Востроликий заметил взгляд Твилли и плотнее прижал к груди саквояж. Потом резко встал и пересел на три стула дальше.

– А как зовут вашего хомяка? – приветливо спросил Твилли.

Молодой человек схватил ветеринарный журнал и сделал вид, что читает. Остальные посетители тоже не были расположены к беседе. Твилли сообразил, что они не одобряют его вида – голый по пояс, босой, в одних старых полотняных брюках. Остальная одежда находилась в автоматической прачечной дальше по улице.