Уильям Коллинз - Опавшие листья

• Название: Опавшие листья
• Автор: Уильям Коллинз
• Издательство: Бастион
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85417-013-2, 5-85417-001-9

Полный благородных устремлений, приезжает молодой воспитанник американской христианской Общины Амелиус Гольденхарт к себе на родину в Англию. Здесь он влюбляется в Реджину, племянницу богатого торговца Фарнеби, но, познав эгоизм и жестокость, лицемерие света, отдает свое сердце обездоленной, одинокой девушке Салли – одной из представительниц «опавших листьев» буржуазного общества. Содержание романа мелодраматично, в нем присутствуют элементы детектива и мистики.

---

– Нет, милый.

– Ты помнишь, что она спрашивала у меня адрес Фарнеби?

– Да, и она хотела еще знать, не носил ли он когда фамилии Морган. Забавно, не так ли?

– Я в этом не уверен, моя дорогая. Она сказала мне, что Фарнеби должен ей сколько-то денег. Он не разом составил себе состояние, я полагаю. Как знать, кем он был во время своей юности и как он поддел слабую женщину. Подождем, пока старуха согреет свои старые кости горячим грогом, и я постараюсь разузнать побольше о долге Фарнеби.

– Зачем, милый? Какое тебе до этого дело?

Жервей задумался на минуту и потом решил, что наступило время говорить откровеннее.

– Во-первых, – сказал он, – это дело человеколюбия помочь мистрис Соулер возвратить свои деньги. Ты это видишь сама, конечно. Хорошо. Я ведь не социалист, ты это знаешь, совершенно напротив. В то же время я чрезвычайно справедливый человек и, признаюсь, был поражен когда мистер Гольденхарт рассказывал о Тадморских правилах в отношении богатых людей. «Человек, наживший богатство, обязан по законам христианской нравственности помогать неимущим». Таковы были, как мне помнится, его слова. «Человек собирающий богатства из-за себялюбивых мотивов, по скупости или из желания обогатить свое семейство после своей смерти, во всяком случае, не истинный христианин и нуждается в просвещении и указании христианского закона». При этих словах, если ты помнишь, раздался ропот и мистер Гольденхарт, прервав свою речь, прочитал несколько строк из Нового Завета, которыми подтверждались его слова. Мистер Фарнеби, милая, по моему мнению, принадлежит к числу людей, на которых указывал молодой джентльмен. Судя по внешности, он должен быть очень черствый человек.

– Это верно, он тверд как железо! Смотрит на слуг, как на грязь под своими ногами и никогда не скажет им доброго слова.

– Итак, я угадал! Он не особенно щедр на свои деньги, не правда ли?

– Он? Он только тратит на себя и на свое величие, но за всю жизнь не дал никому ни полпенни.

Жервей в порыве благородного негодования указал на камин.

– А вот бедная старая женщина, умирающая с голода, когда он должен ей! Да, я согласен с социалистами, следует пустить кровь такого рода людям. Посмотри на себя и на меня. Не должны ли бы нам оказать помощь? Мы могли бы вступить в брак, если б у нас было сколько-нибудь денег. Я многое видел на свете, Феба, и моя опытность говорит мне относительно этого долга Фарнеби, что тут что-то неладно. Отчего нам не нажить пяти фунтов стерлингов от этого скупого, сурового человека?

Феба была осторожна.

– А это не будет противозаконно?

– Предоставь мне заботиться о законах, – отвечал Жервей. – Я до тех пор не вступлю в дело, пока не уверюсь, что он не осмелится обратиться к полиции. Тогда будет все легко. Ты так долго жила в семействе, что должна знать слабые его стороны. Нельзя ли будет на него действовать через жену?

Феба вдруг покраснела до корней волос.

– Не говори со мной о его жене! – вскричала она. – Только бы дождаться мне дня, когда я смогу рассчитаться с этой леди… – Она посмотрела на Жервея и вдруг остановилась. Тот с очевидным любопытством наблюдал за ней.

– Я вовсе не желаю втираться к тебе в доверие, моя милая, и выпытывать твои маленькие тайны, – заметил он самым убедительным тоном. – Но если тебе нужен какой-нибудь совет, то ты знаешь, что я весь к твоим услугам.

Феба взглянула на мистрис Соулер, дремавшую у огня.

– Нужды нет, – сказала она. – Я полагаю, что не следует мужчине ввязываться в такие дела между мной и мистрис Фарнеби. Делай что тебе угодно с ее мужем, я об этом не забочусь, он скотина, и я ненавижу его. Я настаиваю лишь на одном, я требую, чтоб мисс Регину не подвергали никаким неприятностям, помни это! Она доброе создание. Вот прочитай письмо, написанное ей ко мне, и суди сам.

Жервей посмотрел на письмо, оно было довольно коротко, и он решился взять на себя труд прочесть его.

«Милая Феба, не унывай. Я всегда останусь твоим, другом и помогу тебе найти другое место. Очень сожалею, что должна сказать тебе, что во всем виновата мистрис Ормонд. Она имела подозрения, подкараулила нас и все рассказала тетке. В этом она созналась мне своими собственными устами. „Я готова на все, моя дорогая, чтоб спасти вас от неудачного замужества“, – сказала она. Я этим очень огорчена, так как не могу более смотреть на нее, как на моего друга. Тетка моя одинакового мнения с мистрис Ормонд. Ты должна снизойти к ее горячему характеру. Вспомни ее доброту ко мне, а ты тайно помогала мне в том, что она всячески желает устранить. Это очень рассердило ее, со временем она обойдется. Чтоб не тратить свои сбережения до получения места, ты уведомь меня. Мой кошелек к твоим услугам.

Твой друг Регина».

– Очень мило, – заметил Жервей, возвращая письмо и зевая, – и очень удобно на случай, когда мы будем иметь нужду в деньгах. А вот и ужин! Теперь, мистрис Соулер, пора проснуться.

Он поднял старуху со стула и посадил ее к столу как маленького ребенка. Вид горячего кушанья и питья возбудил в ней волчий аппетит. Она пожирала мясо не только зубами, но и глазами, пила водку громадными глотками и со вздохом облегчения поставила стакан на стол.

– Еще один, – воскликнула она, – и я согреюсь. Жервей наблюдал за ней, сидя по другую сторону стола рядом с Фебой и, имея свои причины заставить ее говорить, поощрял ее желание еще выпить. Он потребовал второй стакан горячего грога. Феба, жеманно двигая устрицы вилкой, казалась шокированной грубой манерой, с которой мистрис Соулер пила и ела. Она сидела, опустив глаза на свою тарелку и чопорно тянула солодовый напиток. Когда Жервей, окончив свой ужин, зажег сигару, она ласково напомнила ему, что он обязан уважением к леди почтенных лет: «Я люблю, когда курят, милый, но, может быть, мистрис Соулер этого не любит».

Мистрис Соулер разразилась при этих словах громким смехом.

– Похожа ли я на то, чтоб быть чувствительной к табачному запаху? – спросила она с диким презрением к своей собственной бедности, что было одним из опасных элементов ее характера. – Посмотрели бы вы, молодая женщина, где я живу, и тогда бы говорили о табаке!

Это было очень грубо. Феба сняла вилкой последнюю устрицу из раковины и уставила глаза в тарелку. Заметив, что второй стакан грога был почти пуст, Жервей попытался вызвать мистрис Соулер на откровенность.

– Кстати, насчет долга мистера Фарнеби, – начал он. – Давно он вам должен?

Мистрис Соулер была настороже. Другими словами, голова мистрис Соулер разгорячалась от горячего грога только тогда, как она употребляла его в большом количестве. Она отвечала, что долг давнишний и не прибавила ничего более.

– Уже прошел семилетний срок?

Мистрис Соулер опорожнила свой стакан и пристально посмотрела на Жервея через стол.

– У меня плохая память, – сказала она.

Жервей весьма любезно предложил ей третий стакан.

– Нечетное число приносит, говорят, счастье.

Мистрис Соулер приняла предложение в том же духе, в каком оно было сделано, справилась со своей памятью даже прежде появления третьего стакана.

– Семь лет? Спрашиваете вы, даже более чем дважды семь лет. Что вы думаете об этом?

Жервей не терял времени на думы, он поспешно продолжал:

– Уверены ли вы, что человек, которого я указал во время чтения, тот самый, что назывался Морганом и письма которого адресовались в гостиницу?

– Вполне уверена. Готова принять присягу, что это его глаза.

– И вы никогда не требовали с него долга?

– Как могла я требовать, когда я не знала, как его зовут до той минуты, как вы мне сказали это?

– Сколько он вам должен?

Имела ли мистрис Соулер четвертый стакан грога в виду или думала, что пора приняться за расспросы, нужные ей самой, трудно решить, но каковы бы ни были побуждения, только теперь она покачала головой и сказала:

– Деньги – мое дело. Вы только скажите мне, где он живет, и я заставлю его заплатить.

Жервей был готов на всякий случай.

– Вам не нужно делать ничего подобного.

Мистрис Соулер недоверчиво засмеялась.

– Так вы думаете, мой умница?

– Я не думаю, я уверен в том. Во-первых, Фарнеби может не признать долга по истечении семилетнего срока, во-вторых, взгляните на себя в зеркало. Вы полагаете, прислуга пустит вас к нему в дом, когда вы постучитесь в двери? Вам нужен ловкий помощник или вы никогда ничего не получите.

Мистрис Соулер была доступна голосу рассудка, несмотря на три стакана грога. Она прямо спросила:

– А сколько вы возьмете за это?

– Ничего, – отвечал он, – я вовсе не желаю, чтоб вы платили за комиссию.

Мистрис Соулер с минуту подумала и поняла его.

– Повторите это при молодой женщине, чтоб она была свидетельницей ваших слов.

Жервей толкнул под столом молодую женщину, предостерегая ее, чтобы она не сделала какого-нибудь возражения и предоставила бы все ему. Объявив во второй раз, что не возьмет ни фартинга с мистрис Соулер, он продолжал свои расспросы.