Олег Верещагин - Мир вашему дому!

• Название: Мир вашему дому!
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Боевая фантастика

Выпускник Селенжинского Императорского Лицея, 15-летний дворянин Игорь Муромцев, летит на другую планету — отдохнуть перед тем, как определить своё место в жизни. Игорь сирота — его родители недавно погибли в бою с загадочными и опасными противниками землян — расой фоморов…

---

Игорь принес ей воды. Светлана выпила, поставила стакан и помотала головой:

— И вы бы убили друг друга?! Скажи — убили бы?!

— Ага, — Игорь кривовато улыбнулся. — Вернее — он бы меня убил. Это не турнир. Ох, Свет-Свет…

— Как ты меня назвал? — вскинулась девчонка.

— Свет, — Игорь улыбнулся уже по-настоящему и коснулся ее волос. Светлана жалобно посмотрела на него:

— Ты меня прости. Это же я про перстни рассказала, не выдержала…

— Ты? — Игорь подумал. — Ну и правильно.

Светлана вздохнула, обеими руками прижала к горячей щеке ладонь Игоря. Прошептала:

— Я и не думала, что такое может быть.

Игорь хотел ответить, но не успел. И ощутить тоже ничего не успел — просто на пороге возник генерал-губернатор.

Скользнул взглядом по Игорю. Посмотрел на сестру, зло бросил:

— Пшла домой.

— Не смей с ней так разговаривать! — заорал Игорь. Довженко-Змай рявкнул:

— Молчите, сударь!

— Молчите сами, сударь! — крикнул Игорь, сжимая кулаки. Глаза генерал-губернатора полыхнули, но мальчишка только сощурился.

— Я правда поеду, — Светлана встала. — Теперь все в порядке… Я поеду, а потом вернусь. Сережа, пойдем. И учти, это — мое дело.

Генерал-губернатор махнул рукой и уставился в пол, став вдруг потерянно-усталым. Не поднимая глаз, сказал:

— Я догоню… Твою машину я приказал отогнать, там моя «манта». Садись, я сейчас.

— Сережа, — Светлана коснулась его плеча под жестким форменным погоном.

— Иди, все будет в порядке, — сказал Игорь и улыбнулся.

Они проводили оглядывающуюся Светлану взглядами. Потом генерал-губернатор повернулся к Игорю и тяжело сказал:

— С праздником, — а потом положил на стол коробочку. — Хотел тебе вручить после бала, но ты так заспешил…

— Что это? — без особого интереса спросил Игорь.

— "За заслуги перед Отечеством", правда, без мечей, — ответил Довженко-Змай.

— А, — кивнул Игорь. — Это хорошо.

— Куда лучше, — генерал-губернатор огляделся. — Так. Ты уезжать собрался? — Игорь снова кивнул. — Я тут посплю. Пойдешь — скажи адъютанту, чтобы не ждали… Ну, ты мне устроил историю.

— Не ругай ее, — попросил Игорь.

— Да вас не ругать, а пороть надо, — грустно сказал Довженко-Змай. — Как несовершеннолетних еще можно, только поздно, боюсь… Пошел отсюда, с глаз долой. Забери награду.

Игорь сунул в карман коробочку. И, уже у порога обернувшись сказал:

— Ты меня прости. Пожалуйста — прости. Я…

— Иди, а? — попросил генерал-губернатор, уже полулежа в кресле о закрытыми глазами. Внезапно Игорю стало так его жаль, что сдавило сердце. Было в том, как он полулежал, что-то… что-то, заставившее мальчишку попросить:

— Ты поднимайся, Сергей. Обязательно поднимайся. Пожалуйста, поднимайся…

— Если я поднимусь, то оборву тебе уши, — ворчливо, но уже не безнадежно ответил, не открывая глаз, Довженко-Змай. — Ты уйдешь, наконец?.. Я поднимусь. Отдохну — и поднимусь, Игорь, дел полно.

ГЛАВА 9 ЭЙ, НА ЗАПАД!

Видел я густые рати

Неизвестных нам народов,

Надвигавшихся на запад,

Переполнивших все страны…

Топоры в лесах звенели,

Города в лугах дымились,

И на реках и озёрах

Плыли с молнией и громом

Окрылённые пироги…

Генри У. Лонгфелло.

1.

В пятнадцать лет вы получаете "3а заслуги перед Отечеством", после чего на вас вместо радости наваливается тоска. Наваливается со всех стороной причин у нее великое множество — так что остается только хлопать глазами и жалобно вопрошать: "За что?!" И даже эвристика[42], по которой у вас когда-то было «5» — не помогает.

Черт побери, но ведь недавно все было отлично! И дело не в ордене, не в победе на турнире, не в том, что возле школы, где бурлил ваш штаб, стояли в полной боевой дирижабль и конвертоплан, а в номере не смолкала аппаратура, выдавая "на гора" все новые и новые сведения… Не в чем-то одном, а во всем вместе взятом. В ощущении нужности. Нет, не власти, об упоении которой когда-то так много говорили — а именно нужности. Всем и во всем. Кто этого не испытывал — не поймет. Когда все вокруг вертится, и дни путаются с ночами, а на столе поверх бумаг — чай и бутерброды, и патроны рассыпаны среди дисков, а в двери кто-то постоянно ломится… и внизу, в зале, в любое время суток едят и пьют ждущие своей очереди люди, вернувшиеся из рейдов…

А в начале декабря пошел дождь. (Он, кстати, и сейчас шел за окном, в которое с тупым раздражением смотрел Игорь). И как-то сразу все изменилось.

Улетела Светлана. Улетела сразу, не попрощавшись — Игорь ощутил при этом почти физический удар по затылку, от которого долго ходил в прострации, пока не догадался попытаться связаться. Ничего не вышло, отупение сменилось злостью, которая усиливалась от того, что с Войко, жившим рядом, даже взглядом было встречаться тошно. Хорошо еще, что недавно он улетел куда-то на острова Ожерелья…

Потом отозвали — в один день! — дирижабль и биодесант. Ревякин был открыто огорчен и оставил адрес; Евгеньев тоже попрощался очень тепло. И уже на следующий день Игорь понял вдруг — он свое дело сделал. Именно — сделал. И как-то очень быстро все успокоилось — рассосался штаб, рассеялись команды. Закон делократии! Вот только он-то, Игорь, оказался не у дел словно в безвоздушном пространстве. Резко иссякли потоки визитов — обычных и стерео — факсов и прочего — и в этом Игорю увиделось что-то до слез оскорбительное. Пошевелилась даже мыслишка: с ним «водились», пока он был нужен, а сейчас — где они, генерал-губернатор и просто губернатор, господа из разных ведомств и прочие?..

Да, конечно. Оставались Борька, Женька, Степка, Зиг, Катька с Ленкой… Но Зигфрид прочно засел в Фелькишер Ланд, даже визитами по стерео не баловал. А остальные… Игорь понял вдруг (или придумал себе это понимание, но все равно обидно!), что у них слишком много своих — школьных, отрядных — дел. И эти дела в небольшой станице отсекли его от них тонюсенькой и прозрачной, но прочной стенкой. Нет, они болтали, занимались спортом, иногда собирались то тут, то там… а потом делились, расходясь. Их — четверо (или две пары). И он — один. Борьку вообще подмяли дела отряда, да и год в школе — последний…

Степка… Он — да! — оставался. До вчерашнего утра. В очередной раз не ночевал — явился, когда Игорь поднялся и рассматривал (почти с отвращением!) красиво изданную подборку карт, присланную из Озерного с благодарственной подписью Довженко-Змая.

— Ты где был? — рассеянно спросил Игорь, отметив, что Степка забрызган грязью.

— Я? — тот помялся у входа, потом ответил, толкнув ногой робота-уборщика, устремившегося к его ботинкам. — Я из Фелькишер Ланд.

— Ясно, — отозвался Игорь. Я внезапно понял, что хочет оказать Степка. Но молчал, пока тот не выругался шепотом и не продолжил немного агрессивно:

— Ты только не думай!..

— Не могу, — усмехнулся Игорь. Степка опешил:

— Чего?

— Не думать, — пояснил Игорь. — Переехать хочешь?

Степка обмяк. Махнул рукой, снял мокрую куртку, прошел в комнату и рухнул в кресло. Робот тут же атаковал оставленные им следы, Степка снова пнул его со словами:

— Ничего я не хочу, потому что получаюсь паршивый предатель. Для тебя. Столько твердил тебе, что никуда, а сам…

— Дурак ты, — лениво отозвался Игорь, садясь напротив. Степка посмотрел недоумевающе. — Тебе повезло, а ты разную ерунду городишь. Ну куда ты со мной? А у германцев тебе будет хорошо.

— Понимаешь, Игорях, — жалобно сказал Степка и, вздохнув, с плел пальцы. — Понимаешь, — повторил он, — ну люблю я ее. А она меня… Мы пожениться договорились… И еще вместе учиться пойдем, на дорожников… а ее родители ко мне — как к родному…

— Ну и хорошо, — кивнул Игорь.

— Но ты-то!.. — выкрикнул Степка.

— Я через полгода улечу, — напомнил Игорь. — И в самом деле, не можешь ведь ты всю жизнь быть моим оруженосцем… Вот что, давай-ка тебе документы сделаем!

За час (Степка покаянно молчал, ежась в кресле) изготовил другу документально подтвержденную биографию и задел на будущее. А потом проводил на станцию ДЭКа, идущего в Нойе Аахен.

И вернулся в свои комнаты. Теперь — совсем пустые…

…Вот почему вечером 30-го просинца 202 года Г.Э. Игорь Муромцев сидел у себя один и с особым мазохизмом не собирался никуда идти. Нет, у него были два десятка предложений провести Новый Год — начиняя от семьи Утесовых и кончая балом во дворце генерал-губернатора…

Просто ничего не хотелось. Только — неожиданно и остро — резануло желание поговорить с мамой. Как угодно. Любой ценой. Игорь подбежал к окну, распахнул его, открытым ртом втянул холодный дождливый воздух и поднял лицо к небу, где, за тучами, за атмосферой, в бесконечной пустоте, не имевшей ни температуры, ни цвета, ни запаха, невероятно далеко… Он сгреб ладонью с подоконника мокрые подтеки, размазал по лицу холодную воду и, захлопнув окно, вернулся к рабочему столу.