Джозеф Файндер - Директор

• Название: Директор
• Автор: Джозеф Файндер
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-02079-4

Ник Коновер – генеральный директор крупной корпорации, вполне успешный бизнесмен, но в какой-то момент привычный уклад жизни начинает рушится. Умирает жена, и он остается с двумя детьми на руках. Его семье угрожает анонимный преступник, на работе он раскрывает заговор против себя и компании. Даже его новая пассия не вызывает у него доверия. К тому же возникает еще одна опасность в лице детектива убойного отдела, у которого есть личные основания для преследования Ника. Короче, кругом одни враги, но они и не подозревают, как далеко способен зайти Ник в защите своих интересов.

---

– Ты пишешь роман?

– Да какой там роман! Вся моя жизнь – роман… Ничего, что я сегодня пришла? Я звонила, но Марта сказала, что ты еще на работе, и мы поговорили с Лукасом. Он сказал мне, что ломает голову над одним стихотворением. А я как раз хорошо знаю его…

– Кажется, я помешал тебе наставлять моего сына на путь истинный.

– Не помешал. Я ему уже все объяснила, и сейчас он пишет начало доклада о современной поэзии. Мне кажется, из Лукаса будет толк.

– Если ты ему будешь помогать, – сказал Ник и подумал, что раньше никогда не слышал таких проницательных суждений о поэзии.

Так может, все дело действительно в этом! Может, Кэсси на самом деле пришла для того, чтобы помочь Лукасу разобраться с Робертом Фростом!

– Ты когда-нибудь преподавала? – спросил Ник.

– Чем я только в жизни не занималась…

Свет встроенных в потолок ламп играл на искрящихся волосах Кэсси, которая все еще производила бестелесное впечатление, хотя ее кожа и не была теперь такой бледной, как раньше. Девушка больше не казалась больной, и у нее исчезли темные круги под глазами.

– «Он думает, что Гаральда научит,
И хоть кому-то пользу принесет…»

– Что?

– Это из стихотворения «Смерть работника». В нем говорится о доме. И о семье.

– Сколько же ты знаешь!

– А ты?

– А я ненавижу математику. От финансовых отчетов у меня болят зубы.

– А спорт? Наверное, нет такого спорта, которым ты бы не занимался?

– Есть, – немного подумав, признался Ник. – Я никогда не занимался верховой ездой.

– А керлингом?

– Глупость какая! Разве это спорт!

– А стрельбой?

У Ника похолодело внутри, у него закружилась голова, и все поплыло перед глазами.

– Неужели ты никогда не стрелял по движущимся мишеням? Это же так здорово! – настаивала Кэсси.

– Нет. Никогда, – стараясь скрыть дрожь в голосе, пробормотал Ник и опустился в жалобно захрустевшее под его весом плетеное кресло. Лаура не разрешила ему взять с собой в новый дом его любимое старое кожаное кресло, казавшееся ей недостаточно изящным.

Ник стал тереть глаза, стараясь скрыть захлестнувшую его волну страха.

– Извини, – проговорил он. – Я очень устал. Рабочий день оказался слишком длинным.

– Если хочешь, расскажи мне, что у тебя происходит на работе.

– Давай в следующий раз. Ты не думай, я ничего от тебя не скрываю, только мне сейчас совершенно не хочется думать о работе.

– Хочешь я приготовлю тебе поесть?

– Ты что, умеешь готовить?

– Конечно же нет, – рассмеялась Кэсси. – Я готовлю только бананы с ромом. Но Марта наверняка оставила еду на твоей проклятой кухне, и мне остается только ее разогреть.

– А кто проклял мою кухню?

– Не знаю, но такого мнения придерживаются те, кто ее ремонтирует. Когда я пришла, они еще были здесь, и я с ними немного поболтала.

– Они, конечно, жаловались на то, что я велел переделать стойку в центре кухни?

– А как же им не жаловаться? Они говорят, что скоро сойдут с тобой ума!

– У меня нет времени постоянно за ними следить, а без присмотра они все делают не так.

– В каком смысле «не так»?

– Лаура совершенно точно знала, какой должна быть кухня, – немного поколебавшись, заявил Ник.

– Значит, все должно быть именно так, как хотела Лаура? Ты строишь здесь ее мемориальный склеп?

– Может, не обязательно поминутно копаться у меня в голове?

– Мне кажется, ты просто боишься доделывать кухню, потому что ее завершение поставит точку на чем-то другом.

– Давай лучше не будем об этом.

– Пенелопа тоже ткала днем покрывало, а ночью распускала его, чтобы ее работа никогда не кончалась. Ведь после завершения покрывала она должна была выбрать себе в новые мужья одного из женихов и позабыть об уплывшем Одиссее.

– Я не понимаю, о чем ты.

– А мне кажется, понимаешь.

– На самом деле, я давно хочу закончить эту чертову кухню. Она мне вот уже где… Ну да, Лаура очень любила ею заниматься, и пока кухню делают, может показаться, что она еще жива. Но ведь это не так… Короче, я хочу, чтобы из дома убрали весь мусор и чтобы рабочие ушли наконец. Я хочу, чтобы у меня был дом, а не бесконечная стройка. Дом, в котором будут жить Коноверы, а точнее… то, что от них осталось.

– Все предельно ясно, – сказала Кэсси и едва заметно улыбнулась. – Так почему бы нам по этому поводу не сходить поужинать в какой-нибудь ресторанчик?

15

Ник и Кэсси шли, взявшись за руки, вдоль автомобильной стоянки перед фенвикским «Гранд-Отелем». Вечер был прохладным и безоблачным. На небе мерцали звезды. У самых дверей Кэсси на мгновение остановилась и подняла голову вверх.

– Знаешь, когда мне было лет шесть, моя лучшая подруга Марси Струп сказала мне, что, на самом деле, каждая звездочка – душа умершего человека.

Ник хмыкнул.

– Потом в школе нам объяснили, что каждая звезда – огненный шар, а вокруг некоторых из них вращаются планеты. Помню, как на одном уроке нам рассказывали о гибели звезд – за несколько тысячных долей секунды ядро звезды разбухает, и звезда взрывается. На ее месте появляется гигантская раскаленная сверхновая звезда, которая быстро растворяется в пустоте. Помню, услышав это, я расплакалась прямо на уроке. А ведь я была уже не маленькой… Тем вечером я рассказала об этом папе, а он сказал мне, что так устроен мир – люди умирают, а звезды гибнут, чтобы уступить место новым людям и звездам… Папа сказал, что, если бы никто не умирал, на земле скоро не осталось бы места другим людям. Он сказал, что, если бы ничто не кончалось, ничто бы и не начиналось. Еще он сказал, что в небе все точно так же. Миры умирают, чтобы могли возникнуть новые миры! – с этими словами Кэсси крепко сжала руки Ника в своей. – Ну пошли! Я умираю от голода!

Холл фенвикского «Гранд-Отеля» был застелен старомодными коврами и заставлен громоздкой кожаной мебелью, как английский клуб, в котором кресла составлены в виде кругов, чтобы сидевшим на них было удобно беседовать. Ресторан скрывался за пурпурными бархатными портьерами. В меню фигурировали старомодные лакомства вроде утки с апельсинами и лосося по-голландски, но больше всего в меню было разнообразных стейков, в чьих прихотливых названиях мог разобраться лишь истинный любитель говядины. Ресторан пропах не самыми дорогими сигарами, дым которых пропитал всю мебель, как майонез пропитывает содержимое миски с салатом.

– Рыба у них тоже есть, – извиняющимся тоном сказал Ник, пока метрдотель вел их к столику в углу.

– Ну и что? По-твоему, девушки не едят мяса?

– Да нет. Наверное, едят. Если его поджарить.

– Совершенно верно.

Кэсси заказала хорошо прожаренные ребрышки, а Ник – стейк из филе с кровью.

Доев салат, Ник сказал Кэсси:

– Вот тебе задача. Я всегда заказываю салат, а сейчас вдруг понял, что, на самом деле, салаты мне совсем не нравятся.

– Это полегче великой теоремы Ферма,[64] – сказала Кэсси. – Значит, ты не любишь салаты? И чай ты тоже не любишь?

– Правильно. Я могу его пить. Лаура всегда его заваривала, и я его пил. А сейчас я ем салаты, которые заказываю. И тем не менее я никогда не любил ни чай, ни салаты.

– И ты только сейчас это понял?

– Вот именно! Я просто об этом раньше не думал. Или вот, например, китайская кухня. С одной стороны, она мне не нравится, а с другой – я спокойно ем китайскую еду. Я просто к ней безразличен.

– Продолжай.

– Баклажаны! Кто вообще сказал, что баклажаны съедобны? Они просто не ядовиты. С этим не поспоришь. Но разве все, что не ядовито, можно считать пристойной пищей? Будь я не очень голодным пещерным человеком, впервые наткнувшимся на баклажан и откусившим от него кусок, я бы не заорал на всю пещеру, что открыл деликатес. Я бы просто отсоветовал остальным пещерным людям тыкать в него стрелами, так как он явно не ядовит. По-моему, баклажан ничем не отличается от кленовых листьев. Их, наверное, тоже можно есть, только почему-то никто их не ест.

Кэсси пристально смотрела на Ника.

– Ну вот, а ты говорила, что я совсем себя не знаю, – заметил Ник, рассеянно теребя пальцами край скатерти.

– Я не совсем это имела в виду, – рассмеялась Кэсси и ласково погладила под столом коленку Ника. – Пошли они к черту, эти баклажаны! Очень важно то, что ты хорошо понимаешь, чем больше всего дорожишь. Поверь мне, это понимают далеко не все. А для тебя самое главное – твои дети, твоя семья, правда?

Ник кивнул и погрустнел.

– Когда я играл в хоккей, – сказал он, – я мог убедить себя в том, что, чем больше я тренируюсь и чем жестче я играю, тем лучше у меня получается. Так оно, на самом деле, и было. Так оно и бывает в большинстве случаев. Чем больше ты стараешься, тем лучше у тебя все получается. А вот в семье это не так. Отец может стараться сколько его душе угодно, а у него все равно ничего не получится. Чем больше я стараюсь достучаться до Лукаса, тем больше он меня ненавидит. Вот ты как-то сумела его разговорить, а у меня не выходит.