Ольга Ларионова - Искатель. 1966. Выпуск №2

• Название: Искатель. 1966. Выпуск №2
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия».
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1966

На первой странице обложки рисунок П. ПАВЛИНОВА к рассказу Ю. ТАРСКОГО «ДУЭЛЬ».

На второй странице обложки рисунок Ю. МАКАРОВА к повести О. ЛАРИОНОВОЙ «ВАХТА «АРАМИСА».

На третьей странице обложки фотокомпозиция А. ГУСЕВА «НА ДАЛЕКОЙ ПЛАНЕТЕ».

---

— А вы считаете себя вправе учить их жить так, как живете вы сами? — спросил О'Брайн.

— Ну нет, капитан, — замахала руками Симона, — что бы было! Я учила бы их жить, исходя из собственных ошибок.

— Собственных, это в частности, — заметил Санти, — но нужно учитывать и более существенные заблуждения, свойственные не отдельному человеку, а…

— Начинается, — сказала Симона. — Вижу, что в ближайшие десять лет мне не быть воспитательницей в детском саду.

— Почему же, — упрямо возразил Санти. — Нужно только договориться. Договаривались же наши страны буквально по всем вопросам. Нет никакого сомнения, что тот строй, который возникнет на Венере после появления там общества, — согласитесь, что его там пока вообще нет, есть только стаи — все женщины дружно поморщились, — так вот, этот строй — я не возражаю даже против того, чтобы он назывался коммунистическим, — этот строй будет отличаться и от того, что имеет место в вашей стране, и от того, к чему в конце концов придем мы.

— Едва ли, — сказала Симона, — потому что в конце концов и мы и вы — все придем к одному и тому же.

— Сомневаюсь, — мягко проговорил Санти. — Уже тот кибернетический социализм, который мы избрали в нашей стране, принципиально отличается от того социализма, который имел место в России, и сейчас еще наблюдается в некоторых странах. — Симона начала медленно бледнеть. — Не умаляя значения вашего великого примера, — Санти весьма небрежно сделал ручкой, — мы все-таки возьмем на себя смелость развиваться самостоятельно, и пока мы, так же как и вы, являемся космической державой, мы будем… э-э-э… протестовать против насильственного насаждения среди венерианцев исключительно ваших взглядов. Пусть они себе строят коммунизм, но пусть они имеют свободу выбора, с кого брать пример — с вас или с нас.

— Та-ак, — протянула Симона. — Мало нам, значит, было социализма по-американски, теперь нам обещают и коммунизм под тем же соусом. А не слишком ли легко вы бросаетесь словами, мой мальчик? Ведь это, черт побери, не шашлыки — по-вашему, по-нашему! Мы социализм настоящий, мы его горбом, кровью и потом выстроили. И коммунизм — это великая работа. Никто ее не считает, просто каждый по совести делает немножко больше, чем может. Так что вообще-то коммунизм — это Совесть. С большой буквы. А для вас, я вижу, уже все равно, — в один прекрасный день, когда совсем не за что держаться стало, выкинули последнюю соломинку: граждане свободной Америки, у нас, видите ли, уже сам собой сложился социализм. Кибернетический притом, что является высшей его ступенью. Так что, пожалуйста, без революций. Не так ли, а?

Санти поднял на нее ясные красивые глаза: — «Ну и расправляются же здесь с гостями, и, судя по всему, это тут обычное явление», — и заговорил негромко и сосредоточенно, как пай-мальчик, отвечающий урок:

— Ни тот мирный переход от капитализма к социализму, который имел место в нашей стране, ни то расширенное понятие о социализме, к которому пришли американские теоретики, не только не противоречат марксистской диалектике…

— А ваши безработные? Они что — тоже не противоречат? — перебила его Ада.

— Мисс, ради бога, поддержите меня, — Санти обернулся к Паоле, через упруго подавшийся синтериклон коснулся ее близкого плеча. — Скажите вашим коллегам, что любой американец, не нашедший работы по специальности, получает в неделю один час общественных работ, причем оплата этого труда настолько высока, что она позволяет ему не только прокормиться самому, но и содержать семью.

— То есть не помереть с голоду, — задумчиво сказала Ираида Васильевна. — То-то и оно, что рождаемость у вас…

— Рождаемость — вопрос другой, — быстро перебил ее Санти. — А предоставить каждому высокооплачиваемую работу по специальности мы не можем, потому что это значило бы…

Он остановился и глянул на Паолу, давая ей закончить свою мысль.

— …это значило бы подорвать конкуренцию. А конкуренция — прежде всего, — старательно, как на уроке, проговорила Паола.

Ада презрительно повела плечами, чего раньше себе никогда не позволяла:

— Ну, а эксплуатация трудящихся? И это при социализме?

— Помилуйте! Эксплуатации давно нет. Каждый рабочий полностью получает за свой труд. Не так ли, мисс?

— Разумеется. Капиталисты… — Паола беспомощно наморщила лобик, — они присваивают себе только труд роботов. А живые люди полностью получают по труду…

Паола раскраснелась, поставила локти на стол. Впервые она, как равная, принимала участие в таком умном разговоре.

— И ты туда же! Тоже мне знаток политэкономии, — прервала ее Ада. — Тогда не мешало бы тебе знать, что машины не могут трудиться. И сколько бы там роботов ни было на производстве, эксплуатируются-то рабочие…

— Послушайте, вы, знаток русского языка, — заговорила притихшая на время Симона, — а вам известен такой термин — «липа»? Да? А «развесистая клюква»? Так вот, ваш кибернетический социализм по-американски…

— Мадам, — спокойно проговорил Дэниел О'Брайн, и Мортусян перестал жевать виноград. — Вы забываете, что я тоже американец.

Симона обернулась — к нему, фыркнула:

— Дорогой капитан, это то, что единственное, что примиряет меня пока с Америкой.

Дэниел наклонил голову — ровно настолько, чтобы не показаться неучтивым. И всей кожей почувствовал взгляд Санти Стрейнджера. А действительно, стоит ли быть учтивым с какой-то марокканкой? Дэниел постарался смотреть так, чтобы взгляд приходился посередине между Адой и Ираидой Васильевной.

Ираида Васильевна поднялась.

— Очень жаль, господа, но мы не хотели бы, чтобы корабль задержался на «Арамисе» по нашей вине. Салон и библиотека в вашем распоряжении. Паша, займи гостей.

Паола улыбнулась — как и подобало хозяйке, спросила:

— Может быть, еще кофе?

Санти опустился на свое место и положил ноги на кресло Мортусяна, приняв естественную и непринужденную позу усталого человека:

— Если это вас не затруднит, мисс, то еще чашечку.

Паола побежала на кухню — не хотелось посылать «гнома».

— Отдыхайте, ребята, — сказал капитан и пошел в свою каюту.

Мортусян подошел к Санти, перегнулся через спинку его кресла, выплюнул абрикосовую косточку.

— Мне смыться?

— Как знаешь.

— Развлекаешься с девочками?

— И другим советую.

Мортусян как-то неопределенно хмыкнул, нежно погладил Санти по голове:

— Ну, ну, паинька, — и тоже направился к себе.

Паола с чашечкой на подносе впорхнула в салон. Увидела Санти. Одного только Санти. Значит, снова до утра…

И приветливым тоном хорошо вышколенной стюардессы:

— Кофе, мистер Стрейнджер… — и запнулась: синтериклон. Такой промах для опытной стюардессы…

Она так и стояла, мучительно краснея все больше и больше, хотя давно уже могло показаться, что дальше уже некуда; но особенностью Паолы было то, что она умудрялась краснеть практически беспредельно. И эта глупая, ненужная чашка в руках…

— Бог с ним, с кофе, — ласково проговорил Санти, поднимаясь. Он подошел к перегородке и прижался к ней щекой. Перегородка была чуть теплая. — Мисс Паола, вы скоро вернетесь на Землю?

Паола подняла на него глаза и не ответила. Санти засмеялся:

— Держу пари, что я-таки добился того, что вы считаете меня самым навязчивым из всех ослов. Ну, ладно. Чтобы доказать обратное и заслужить вашу дружбу, открою вам один секрет: если вы хотите завоевать симпатии мистера Мортусяна — пошлите ему в каюту целую гору сластей. Знали бы вы, какой он лакомка! Это верно так же, как и то, что капитан любит только одну вещь: легкие вирджинские сигареты.

— Но у нас на станции никто не курит, — Паола растерянно оглянулась по сторонам.

Господи, какая дура!

— К счастью, в моем личном саквояже вы можете их отыскать. Пошлите на корабль «гнома», как только закончится дезактивация и дезинфекция.

— Я не имею права…

— О, разумеется, разумеется… — Санти чуть заметно усмехнулся: не пройдет и трех минут, как «гном» поползет на корабль за сигаретами. Ну что же, начинать надо с малого. — А жаль! — добавил он вслух.

Паола улыбнулась дежурной улыбкой стюардессы:

— Пойду поищу чего-нибудь для мистера Мортусяна…

Санти проводил ее взглядом, вытянулся в кресле, закинув руки за голову, негромко прочитал:

Сладко, когда на просторах морских разыграются ветры,

С твердой земли наблюдать за бедою, постигшей другого…

Дэниел закрыл за собой дверь каюты, устало Опустился на край койки. Ну что, капитан, где твое хваленое ТО, ради чего ты живешь именно так, как сейчас живешь, и не стоит жить иначе?

Раньше оно, пожалуй, было ближе, достижимее. А сейчас оно где-то рядом, но невидимо и неощутимо, как грань между будущим и прошедшим. Увлекательная это игра — ловить настоящее. Хотя бы ощущение. Кажется, что оно вполне реально, но когда стараешься подстеречь его — оно становится всего лишь ожиданием; оно приходит, спешишь зафиксировать его в памяти — а оно уже там, потому что оно стало воспоминанием. И так всегда и во всем его настоящее распадалось на прошедшее и будущее, ускользало, и вся жизнь, если смотреть на нее с точки зрения разложения бытия на две эти составляющие, расползалась, расплывалась, теряла привычные контуры, и в мерцании равновероятных правд и неправд рождалось желание совершать что-то недопустимое, невероятное; ведь не все ли равно было, что делать, если не успеваешь осмыслить каждый миг а он уже перелетел грань будущего и прошедшего.