Александр Крестинский - Повести и рассказы

• Название: Повести и рассказы
• Автор: Александр Крестинский
• Издательство: Дет. лит.
• Жанр: Детская проза
• Год: 1988
• ISBN: ИБ 10602

Повести «Туся», «Маленький Петров и капитан Колодкин», «Жизнь и мечты Ивана Моторихина» и рассказы охватывают период жизни нашей страны от довоенных лет до наших дней. Автор исследует движение детской души, нравственное становление личности.

Оформление В. Гусева

---

— Ха-ха-ха! Капитан меня выпустил! Капитан подлизывается ко мне, задобрить хочет, вот и выпустил…

— Ваш отец партизанил, — завел Маленький снова противным девчоночьим голосом, — а вы… Вы нехороший! Вы просто бандит!

— Мой отец, — вздохнул Григорий Иваныч, — он редко бывал дома. Вечные командировки. Пожары, наводнения, землетрясения… И так далее.

Маленький хотел сказать, что это его отец поехал на пожары, что это он вечно в командировках, но вместо этого промямлил:

— Ваш отец… Его звали Граф… Он был честный, я знаю…

— Мой отец! — Григорий Иваныч захохотал. — Нет, вы послушайте! Мой отец — граф! Да жулик он — вот кто!

В ту же секунду Маленький почувствовал в руке тяжелую нарезную рукоятку пистолета. Он поднял пистолет и выстрелил прямо в приплюснутый мокрый нос Григория Иваныча.

…По воде побежали круги, словно камень кинули. Маленький наклонился и увидел, что морда Григория Иваныча расплывается, дробится на мелкие кусочки. Маленький наклонялся все ближе, ближе, ближе и видел, что это совсем не Григорий Иваныч смотрит на него из воды, а Кривой Томп.

Маленький подал ему руку. Тот вылез из воды и сразу, на глазах, высох…

— Вы напрасно стреляли в меня, — сказал Кривой Томп, — я выстрелов совершенно не боюсь. Давайте лучше договоримся по-хорошему. Мне все известно про этот ваш золотой горн. Я никому не скажу, не бойтесь. А вы подсыпьте капитану Колодкину в чай вот этот порошок, — и он протянул Маленькому пакетик. — Совершенно безболезненно. Уснет как ребенок. И привет.

— Нет! — закричал Маленький. — Нет!

— Дурак! Я тебе пятьдесят спичечных этикеток дам, понял! — сказал Кривой Томп голосом Чубчика. — И чего ты его жалеешь? Он тебя домой отправил, а ты жалеешь…

— Нет! Нет! Нет!

— Ты сдурел, что ли? — сказал Кривой Томп. — Смотри, я сообщу куда надо. Трубы эти на учете все, по особому списку, а список в Москве, в сейфе лежит…

— Нет! Нет! Нет!

— Дурак! Я всем расскажу, как ты лук воровал! Тебя за ноги подвесят!

— Нет! Нет! Нет!

— Чего кричишь, штрафная команда, — сказал кок Серегин, тронув Маленького рукой. — Спи.

Маленький глядел в темноту кубрика. Лоб у него был мокрый. В груди стучало. Он лежал на спине и медленно, с трудом связывал между собой обрывки тяжелого сна…

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. Отдайте выходные брюки капитана

Старгород встретил повисшим над рекой розовым туманом, тишиной. В бесцветном небе плавал белый собор. Золоченые его купола отражали невидимое солнце.

На палубе собрались пассажиры. Смеялись, галдели, курили. Заставили палубу мешками, ящиками, бочками. Но только пришвартовались — и вся эта толпа схлынула на берег.

Ушел в город и Литвинов в своем белоснежном кителе, не забыв напоследок снять фуражку и пригладить волосы. А Маленький поступил в распоряжение кока Серегина, который пуще всего не любил, когда слоняются без дела. Маленький чистил картошку, мыл кастрюли, подметал салон, а потом — вместе с Севой и Борей — начал драить палубу.

Литвинов вернулся злой. Поворчал, что приборку не закончили, что чай простыл… Ушел к себе в каюту и дверью хлопнул. Потом выяснилось: в Старгороде праздник, много приезжих — из области, из других городов, жилья не хватает, и начальство распорядилось оборудовать «Очаков» под гостиницу. Литвинов ходил и ворчал, что у него корабль, а не ночлежка…

А на пристань тем временем привезли раскладушки, матрацы. Команда таскала их на борт, и Маленькому тоже хватило работы.

Вечером все с ног валились от усталости. Маленький заснул, едва добравшись до койки. А Литвинов, как видно, про него забыл.

Весь следующий день из города доносились разорванные ветром мелодии — оркестры пробовали голоса. Ветер раздувал разноцветные полотнища на набережной. Приехали первые гости, комсомольцы из дальних районов — с гитарами, гармошками, баянами — заняли верхнюю палубу, и на теплоходе стало сразу тесно и жарко. К вечеру на камбуз заглянул Литвинов. Кивнул в сторону Маленького, приказал:

— Серегин! Утром отведешь пацана на станцию, отправишь в Усть-Верею…

Маленький проснулся рано, сложил рюкзак, вышел на палубу. Долго стоял и смотрел на просыпающуюся реку. Видел, как оживали красно-желтые краны над крепостной стеной, как по высокому правому берегу скользнули первые лучи солнца и вспыхнули на дальних холмах церквушки — травянистый, голубой, малиновый верх…

Он видел, как подымались над низким и пустынным левым берегом стаи уток… Как буксир долго и тягуче гудел, втягивая под мост баржу с песком и лесом. Как рыбаки на яликах возвращались с ночной ловли. Как две шлюпки под парусами показались из-за поворота реки, красиво поменяли галс и пошли по фарватеру в город. И чем ближе они подходили, тем беспокойней и пристальней вглядывался он в них.

Шлюпки шли на значительном расстоянии друг от друга. И вот, когда первая поравнялась с крепостной стеной, Маленький увидел, как на фоне паруса встал сигнальщик и начал махать флажками. На второй шлюпке приняли сигнал. Маленький прищурился — флажки мелькали быстро:

«Всем на-деть па-рад-ную фор-му». И после небольшой паузы:

«От-дай-те… вы-ход-ные… брю-ки… что?! Ка-пи-та-на… К а п и т а н а?!. Н е у ж е л и н а ш и?»

Он торопливо считывал беглое письмо флажков: «О-ни на вашей шлюпке… в большом жел-том че-мо-да-не…»

— Ура! Наши! — закричал Маленький. — Наши!..

И он заплясал на палубе, выкрикивая:

— Отдайте выходные брюки капитана из желтого большого, большого чемодана!..

Из камбуза выскочил кок Серегин с недочищенной картофелиной в одной руке и ножом в другой. Косматые брови удивленно поползли вверх. Маленький пулей пролетел мимо него, крикнув на ходу: «Наши!» — бросился в кубрик, схватил рюкзак, скатился по трапу на пристань. Уже на набережной оглянулся. Белый колпак Серегина неподвижно маячил на палубе.

Маленький спешил. Он должен был успеть, встретить. А для этого надо было добежать до моста, пересечь его, да еще в обратную сторону полпути… Оглядываясь на реку, он видел, как шлюпки все ближе подходили к противоположному берегу. Вот миновали огороженную купальню, потом пляж с цветными грибками, голубую вышку спасательной станции… А там и маленькая пристань, над которой поднят флаг ДОСААФа.

Он торопился, хотел успеть к швартовке, хотел, чтоб ему крикнули: «Эй, парень, прими конец!» — и вдруг узнали бы его… И он улыбался при мысли о том, какое впечатление произведет его неожиданное появление. Только бы успеть!

А город оживал, просыпался ему навстречу. Хлопали на ветру флаги, распахивались двери, из домов выходили празднично одетые люди.

— Эй, посторонись!

Его догоняли ряженые велосипедисты. Впереди баба-яга в мешковине, в парике из мочалы, помело торчит из-под седла. За бабой-ягой — с криками, смехом — черти. В черных тренировочных костюмах, в черных масках. Рожки, хвосты из твердой резины.

Нечистая сила промчалась мимо, рассыпая вокруг велосипедный звон, и Маленький снова побежал. Вот он обогнул сторожевую башню, круто свернул к берегу и побежал вдоль самой воды. Над ним высилась белая крепостная стена. «Старгороду семьсот лет», — прочел он на ней. Буквы были красивые, затейливые, писаны золотом…

Внезапно город вздрогнул. Сто оркестров ударили в лад на обоих берегах. И сто колоколов. Бамм-бомм-бомм!.. Бамм-бомм-бомм!.. «В Старгороде праздник! В Старгороде праздник! — грохнули тарелки самого главного оркестра, и остальные девяносто девять, рассеянные по всему городу, согласились дружно: — Праздник! Праздник!..»

«Отдайте-выходные-брюки-капитана-из-желтого-большого-большого-чемодана!.. — грянули сто оркестров и одна маленькая блестящая труба. — Отдайте-отдайте-скорее-отдайте-брюки! В Старгороде праздник! В Старгороде праздник!..»

Маленький перебежал через мост, ноги у него подкашивались, под ложечкой кололо, в горле было сухо, пот заливал глаза. По дороге навстречу ему подымался строй — форменки, гюйсы, бескозырки… Впереди — капитан в полной форме. «Левой, левой! — командовал капитан. — Кошельков, не тянуть ногу!..»

Маленький стоит посреди дороги и видит, как меняется лицо капитана, как растерянно открывает он рот, но тут же смыкает обветренные губы — не то сердито, не то обиженно…

— Маленький Петров! — командует капитан. — Замыкающим, на левый фланг! Взять ногу!..

Маленький бежит в конец строя и глупо, широко, счастливо улыбается. Каштанов подмигивает ему, Чубчик делает гримасу, Айна отворачивается, Кошельков говорит:

— Разгильдяй! Три наряда!..

— Кошельков! Отставить разговоры! — кричит капитан, не оборачиваясь. — Левой! Левой! Маленький, не отставать!..

Разве он отстает! Да скажи сейчас капитан — взбежать сто раз на эту гору — он взбежит! Скажи — реку переплыть — переплывет. Чего он только сейчас не сделает!