Александр Крестинский - Повести и рассказы

• Название: Повести и рассказы
• Автор: Александр Крестинский
• Издательство: Дет. лит.
• Жанр: Детская проза
• Год: 1988
• ISBN: ИБ 10602

Повести «Туся», «Маленький Петров и капитан Колодкин», «Жизнь и мечты Ивана Моторихина» и рассказы охватывают период жизни нашей страны от довоенных лет до наших дней. Автор исследует движение детской души, нравственное становление личности.

Оформление В. Гусева

---

— Можно мне?

— Почему нельзя?..

Маленький просовывает голову между Ленцем и Кошельковым. Вот Айна выходит — два шага вперед, как положено, и стоит в своем тренировочном — цифра семь на груди, косицы торчат из-под мичманки.

— Я хочу сказать, товарищ капитан, что Степа, что он… Он нас духовно подбадривал…

Кто-то прыснул, а она стоит, брови сдвинула и строго так глядит на капитана. Капитан как загремит:

— У нас что — морской клуб или духовная семинария?! А? Я спрашиваю! Я всех спрашиваю!..

Наступает тягостная тишина. Маленький чувствует: Айна что-то не так сказала, хотя и чистую правду. Он видит, как она смело, без тени смущения стоит перед капитаном, и вдруг вспоминает, как однажды весной, проходя утром по Баррикадной, услыхал за дощатым забором: «Раз, два, три! Раз, два, три! Коля, не отставай!»… Он тогда подошел поближе, заглянул во двор. Там, спиной к нему, стояла девчонка в тренировочном, косицы торчком, а перед нею в смешных позах трое мальчишек. Старшему лет семь, не больше. «Пропеллер крутится!» — сказала девчонка и завертела руками — сначала вперед, потом назад. Мальчишки старались вовсю. «Самолет пошел на посадку!» Руки в стороны, присела, руки вниз… Мальчишки тоже. Маленький взял тогда комок земли и запустил девчонке в спину — просто так, для смеху. Она обернулась, но лица ее он уже не видел — удирал вдоль забора. А сейчас был почему-то уверен: та девчонка — Айна.

Капитан смотрит из-под густых своих бровей на Айну и хмыкает: вот, мол, защитница нашлась!..

…А за стенами ветер, такой же густой, как утром, и если затихает временами, то лишь затем, чтобы набраться сил в открытом озере и вновь обрушиться на остров, на поселок, на старую школу, где мох торчит меж бревен, как вата из прожженного ватника.

И тут Каштанов, с улыбочкой, как бы шутя:

— Товарищ капитан, а Степа не виноват.

— То есть как?

— Это я его подначил. Я ему утром, перед выходом говорю: «Смотри, Степа, волна какая! Слабо в открытое озеро выйти и лавировку сделать?» А он говорит: «Спорим!» Ну, и поспорили…

Каштанов разводит руками и подкидывает капитану одну из своих улыбочек. Но сегодня капитана на это не возьмешь.

— Отставить, Каштанов!

— Товарищ капитан, вы что, не верите? Спросите у Ленца!

— Ленц? Вы тоже спорили?

— Нет. Я разнимал, — спокойно говорит Ленц.

— Отставить смех! — кричит капитан.

И надо же, чтобы в этот неподходящий момент дверь в школу приоткрылась, показалась круглая белая голова и распевный голос произнес:

— Коло-одкин здеся?

— Я Колодкин, — отозвался капитан.

— Распишитесь. Телеграмма.

Капитан разворачивает телеграмму, читает, еще раз читает, на скулах появляются желваки. Капитан подымает глаза. Он явно кого-то ищет. Ага, нашел. Ну, держись, Маленький Петров!

— Маленький Петров, выйти из строя!

Маленький сжался весь. Он сразу почуял неладное, когда этот «Здеся» про телеграмму сказал. А дальше чувство тревоги все росло в нем и превратилось в страх, когда капитан уперся в него взглядом. Маленький спрятал глаза. Ему казалось, что и сам он таким образом в безопасности.

— Посмотри сюда, Маленький Петров! Ну!

Маленький стал подымать голову. Точно камнями набита его угластая голова с ежиком сивых волос. Наконец голова поднялась, а глаза бегают, не знают, на чем остановиться, за что зацепиться. Вот зацепились за пуговицу на капитанском бушлате. Блестит, проклятая…

— Ну, — повторил капитан.

Глаза подымаются, как по крутой лестнице, от пуговицы к пуговице, к жесткому подбородку, покрытому рыжеватой щетиной, к твердым, обветренным, как бы побуревшим губам и щекам, к короткому, мясистому носу, что маловат для этого лица, и, наконец, к серым глазам-буравчикам, которые так и вонзились в Маленького, так и засверлили…

— Вот ты какой человек, Маленький Петров…

— А что Маленький сделал, товарищ капитан? Чего в телеграмме? Прочитайте, а! — закричал Чубчик.

— Вот ты какой человек… — повторил капитан, не обращая внимания на Чубчика.

Капитан говорил непривычно тихо, и от этой перемены в его голосе Маленькому стало отчаянно тоскливо. Лучше бы накричал.

— А я-то, дурак, поверил. Из-за брата тебе поверил. А ты вон какой…

Маленький чувствовал, что капитан на самом деле удивлен, что он не притворяется, как другие взрослые, когда читают свою мораль, а в самом деле расстроен и хочет понять, как это его обвели вокруг пальца…

— При первой же возможности спишу на берег, отправлю домой. А пока… Ленц! Три наряда вне очереди Маленькому Петрову!..

— Есть три наряда!

— Товарищ капитан!.. — выступил вперед Каштанов.

— Нет-нет, Каштанов, не просите. Один, понимаешь, при свежем ветерке растерялся, чуть шлюпку не перевернул. Другой подначивал. Третий разнимал. А четвертый из дому удрал. Не просите. Это уж моя ошибка. Я ее и исправлю. А вы, Каштанов, больше всех за Маленького хлопотали — проследите, чтобы письмо матери написал. Ясно?..

Капитан скребет небритый подбородок и еще раз говорит, но уже не сердито, а задумчиво:

— Вот ты какой человек…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. И чайки смеются надо мной

Сидит Маленький Петров на пристани и грызет карандаш. Рядом мальчишка из местных лег животом на помост, опустил в щель между досками жилку и дергает — авось клюнет… Давно уже так лежит. Поболтает ногой, посвистит и опять уставится в щель. А что ему — писем сочинять не надо. Дорого бы дал Маленький Петров, чтобы вот так же поваляться на горячих чистых досках, глядя в зеленоватую дымчатую воду. Солнце просачивается в просветы между досками, и вода вся разлинована в желтую полоску…

Подошел капитан, постоял рядом. Маленькому показалось: он что-то спросить хочет. И уже слышал: «Вот ты какой человек…» Но капитан молча ушел.

Писем Маленький Петров в жизни еще не писал, просто потому, что дело до этого не доходило. А если никогда писем не писал, то и не знаешь, как начать. Да и вообще, тоска смертная — бумагу марать. Кто любит письма писать, так это соседка его по парте — Вика Дымицкая. Ее бы сюда. Она живо… Как-то раз Маленький прочел письмо, которое Вика оставила на парте. Оно начиналось так: «Дорогой незнакомый друг!» Три слова и все непонятные: если дорогой — почему незнакомый? Если незнакомый — почему дорогой?..

«Море! Больше всего на свете я люблю море! — писала Вика. — Вся моя жизнь вмещается в это слово! Море. Его нельзя описать словами! — Восклицательные знаки Вика прямо-таки рисовала. Красивые — не оторвешься. — Прибой обнимает мои ноги! — читал Маленький дальше. — Он летит на меня тысячами бриллиантовых брызг! Мне кажется, что чайки смеются надо мной!» «Здорово завернула про чаек», — подумал он тогда.

Маленький Петров хорошо запомнил это письмо, даже бумагу запомнил, гладкую, блестящую, и почерк — с наклоном в запретную сторону. Все запомнил. Странное это было письмо, вроде как из книжки списано, неизвестно к кому, о чем… «Море! — прогнусавил он тихо, когда начался следующий урок. — Море! Как прекрасно оно! Чайки смеются надо мной!»

Да, Вика бы сейчас в два счета сочинила это проклятое письмо.

— Ну как, Маленький, написал? Давай посмотрю!..

Это Каштанов. Третий раз прибегает на пристань. Он уже успел в деревню сбегать, конфет купить, искупаться. Стоит перед Маленьким — загорелый, поджарый, ребра после бега так и ходят ходуном. Наклонился, а с мокрых волос — кап, кап — на бумагу.

— Ну ты даешь! Письма написать не может! Пиши, диктовать буду: «Дорогая мамаша…» Ладно, мама, все одно. Восклицательный знак. С новой строки. Отступи маленько. С большой буквы. «Пишет твой сын… Прости меня…» запятая «…что я уехал, не спросившись…» Точка. «Море властно зовет меня…» Что смотришь? Пиши: «Море властно зовет меня…»

— И чайки смеются надо мной, — сказал Маленький. — А что, Каштанов, оставит меня капитан или домой отправит?

— Оставит! — небрежно бросил Каштанов. — Ну, пиши скорей. Надоело мне с тобой возиться. Море… властно… зовет…

— Иди ты, — сказал Маленький Петров. — Сам напишу.

— Давно бы так! — обрадовался Каштанов. — Бегу купаться. Водичка — во!..

Маленький решительно склонился над блокнотом:

«…что я уехал, не спросившись. Я думал, ты меня ни за что не пустишь. Больше я так никогда не буду. Только бате не говори. Живем помаленьку, заработал три наряда. До свидания. Кольке привет. Я научился грести…»

Маленький еще подумал-подумал, погрыз карандаш и, тяжело вздохнув, приписал: «Целую тебя».

И все. И ни слова о главном. Про капитаново решение, про отправку домой. А вдруг и в самом деле оставит.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. Хобби Кривого Томпа. Рассказ Каштанова

— А во смешно, — сказал Кошельков, — мы один раз в столовой весь хлеб съели.