Александр Немировский - Мифы древности - Ближний Восток

• Название: Мифы древности - Ближний Восток
• Автор: Александр Немировский
• Жанр: История

От издателя Ближний Восток — древнейший регион фиксации мифов, отстоящих от нас на пять тысячелетий. Объединение в рамках одной книги шумерских, аккадских, хеттских, хананейских, египетских и, наконец, еврейских мифов обусловлено географической, политической, экономической и культурной близостью этих народов. Это позволяет рассматривать еврейскую Библию как итог религиозно-мифологического развития не одного народа, а всего Ближнего Востока и примыкающего к нему Египта, страны библейского Исхода. Художественный пересказ мифов сопровождается историко-культурным комментарием. Для историков, филологов, искусствоведов и широкого круга читателей.

---

3. Эрешкигаль ("Госпожа обширной земли") — владыка подземного мира.

4. Шара — божество круга Инанны (ее сын или возлюбленный), относящееся, с одной стороны, к числу божеств войны, с другой — умирающих и воскресающих богов. Центр его почитания — Умма.

5. Кулаб — пригородная часть Урука с центром культа Инанны и Думузи.

6. Думузи — божество плодородия. Наказание Инанной своего возлюбленного и обстоятельства возвращения в мир живых были не совсем ясны до последних публикаций С. Крамера: от вечного пребывания в Нижнем мире его избавляет сестра Гештинанна, заменяющая брата, который получает возможность возвращаться на часть года в мир живых. Возвращение Думузи отмечалось ритуальными торжествами. В новошумерский период многие цари, прежде всего династий Исины и Ларсы, идентифицировали себя с ним, полагая, что это обеспечит плодородие полей и, следовательно, благосостояние страны (Castellino, 1970, 24).

Иштар и Таммуз

(Миф аккадян) [1]

Возлюбила прекрасная богиня Иштар юного красавца Таммуза [2]. Не могла она жить без него ни дня, ни мгновенья, а если он отлучался, она находилась в великом волнении.

Однажды отправился Таммуз в степь на охоту и не вернулся. От слуг, сопровождавших охотников, богиня узнала, что внезапно налетел вихрь и Таммуз упал, как надломленный тростник, и дух испустил.

Великая скорбь овладела богиней. Не могла она примириться со смертью того, кто был ей дороже жизни, и мысли она обратила к стране без возврата, к обиталищу мрака, к Эрешкигаль, хозяйке подземного мира.

Облачилась Иштар в лучшие свои одеяния, запястья продела в кольца, перстнями украсила пальцы, уши — серьгами, подвесками — шею, обвила голову золотою тиарой и отправилась скорбной дорогой, которой спускаются тени умерших. Дошла Иштар до ворот до медных, которые лишь мертвым открыты, а живым недоступны.

— Откройте! Откройте! — кричала богиня, могучей рукой ударяя по меди, так что она, как бубен, гремела. — Откройте, а то обрушу я ваши ворота, сломаю ваши запоры и выпущу мертвых наружу.

Привратники шум услыхали и удивленно вскинули брови. Бесшумны ведь тени мертвых. Беспокойства они не приносят.

Шум услыхала сама Эрешкигаль, и яростью её наполнилось сердце.

— Кто там ко мне стучится, словно пьяный в двери таверны? Кто дал ему выпить столько сикеры!

— Это не пьяный! — почтительно страж промолвил. — Это богиня Иштар, твоя сестрица, за Таммузом явилась. Сейчас опрокинет ворота. А кто поднять их сумеет?

— Впусти! — приказала хозяйка подземного мира.

Со скрипом отворились ворота. Предстала богиня Иштар перед стражем во всей своей красоте великой и несравненной скорби. Но наглый привратник не содрогнулся. Глаза его жадно блеснули, когда взгляд упал на тиару. И сняв с головы тиару, богиня ему её протянула.

И снова пред нею ворота, ворота вторые из меди. Богиня вручила второму стражу кольца и серьги.

А потом — ещё и ещё ворота. Когда же седьмые ворота за её спиною остались, нагой она оказалась средь душ, шуршащих во мраке, словно летучие мыши. На ощупь она пробиралась и натыкалась на стены, скользкие от крови и слез, натыкалась на камни, падала и поднималась.

Нет, не смогли сломить Иштар униженья. С головою, поднятой гордо, она перед троном предстала и хозяйке подземного мира сказала:

— Таммуза возврати мне, сестрица. Нет без него мне жизни.

— Закона нет, чтобы мертвым жизнь возвращать ради чьих-то капризов, оборвала Эрешкигаль богиню. — Мало ли юнцов в верхнем мире? Пусть Таммуза заменят.

— Таммуз один для меня на свете, — Иштар возразила. — Прекрасному нет замены.

И тут Эрешкигаль обернулась, слуге своему Намтару [3], болезней владыке, рукою махнула. Наслал на Иштар он язв шестьдесят, шесть тысяч болячек.

И затихла земля без Иштар. Травы расти перестали. Опустели птичьи гнезда. Овцы ягнят не рожали. Семьи людские распались. Овладело землей равнодушье, предвещавшее жизни полную гибель и победу могильного мрака.

Боги, глядя на землю с небес, её не узнали. И, всполошившись, послали гонца из Верхнего мира в мир Нижний с приказом:

— Иштар возвратить немедля и с нею вместе Таммуза.

Как ни кипела яростью Эрешкигаль, как по бедрам себя ни колотила, как ни вопила, что нет возврата из царства её, пришлось ей смириться.

В тот день, когда Иштар вместе с Таммузом возвратились на землю, весна наступила. Все на земле зацвело буйным цветеньем. Птицы запели в ветвях, любовь прославляя. Жены вернулись к мужьям на брачные ложа. В храмах Иштар настежь все двери открылись. Ликующий хор голосов провозгласил:

— Таммуз возродился! К любви возвратился Таммуз

1. Функции шумерской Инанны в аккадской среде перешли к Иштар, богине, широко почитавшейся на территории аккадского Двуречья, в том числе и в шумерских городах после их завоевания Саргоном, и в сопредельных с Шумеро-аккадским царством землях — в Мари, в Эбле, где она почиталась под именем Аштар и имела свой храм. Вместе с функциями Инанны к Иштар перешли и связанные с шумерской богиней предания и ритуалы. Но это было не слепое заимствование. Аккадские поэты внесли свое понимание в общий для двух народов мотив нисхождения богини в подземный мир.

2. Таммуз — бог умирающей и воскресающей природы. Соответствующий шумерскому Думузи, но игравший в мифологических представлениях аккадян, а вслед за ними ассирийцев и вавилонян значительно б(льшую роль, что способствовало распространению его культа и за пределы Месопотамии — в Сирии и Палестине, где даже после установления единобожия к неудовольствию иерусалимского жречества в самом Иерусалиме справлялся его культовый праздник (Иезек., 8: 14).

3. Намтар — ("Отрезатель", "Режущий") — персонификация Судьбы, режущей человеческие судьбы, мыслился как слуга и посланник Эрешкигаль, послушный её слову, в некоторых мифах — её сын от Энлиля.

Нинурта — бог-герой Ниппура

(Миф шумеров) [1]

Жил в Ниппуре священном Нинурта, сын великий Энлиля, герой, отдающийся битве, воитель, южному ветру подобный. Молниями взор его блещет. В блеске восседает он на престоле. И владеет оружием он, чье сиянье для врагов ужасно — нет им от него спасенья. Оружие это, накрыватель множеств, сеть боевая, что единым ударом способна накрыть огромное войско, носит имя Шарур.

Однажды обращается к нему Шарур с такими словами:

— О Нинурта! Охранитель высоких престолов, мой царь и владыка! Знай, что Небо семя свое излило ливнем на землю и породило на страх черноголовым дракона Асага. Не был он вскормлен материнскою грудью — дикие звери вскормили его своим молоком. И отца своего он, воитель жестокий, не знает. В горы зубами вгрызаясь, он оставил там свое семя, и поднялись диорит, базальт, гранит и прочие камня породы. Камни эти царем избрали Асага, и он возгордился сверх меры — с каменным воинством на города нападает, губит деревья. Себя он нагло считает тебе подобным в Шумере. Боги захваченных им городов трепещут. В страхе дары ему преподносят. О силе твоей проведав, держал совет он с камнями, что избрали его на царство, со скалами и с горами, как тебя извести поскорее и расширить свои границы. Нелегко пробить твердый камень — ни топор, ни копье не расколют, в этом сила войска Асага. Но ведь мы с тобой неразлучны. Полетим и сразимся с Асагом.

И ринулся в горы Нинурта. Проносится он, лев могучий, с булавою в руках, подобно низвергающемуся с гор потоку, подобно ревущему южному вихрю, в грохоте и блистании молний. Впереди него буря несется, а сзади — Шарур догоняет. С пути своего он сметает холмы, ломает леса, засыпает землею низины.

Птицы взлететь не в силах, рыбы страдают от жара, степь, почернев, опустела, гибнут дикие твари. Руки к груди прижимая, горько Земля рыдает.

Рушит в мятежной стране горы Нинурта, рушит он города, люди гибнут без счета, посылая проклятья дню и часу рожденья Асага.

Так подходит Нинурта к логовищу дракона. Но не ведает он, каковы его силы, и посылает в разведку Шарура. Обозревает Шарур, покрыватель множеств, с высоты своей поле и ужасается числу и силе войска Асага. Вернувшись к Нинурте, ему сообщает:

— Необозримо воинство вражье, а нас только двое. Нет, неравны наши силы. Никто не скажет, что робки мы сердцем, если в Ниппур возвратимся.

— Стыдись! — воскликнул Нинурта отважный. — Не подобает мне бегство, какими б словами не скрыть его сути. Готовься к сраженью.

И вот началось сражение. Дрожала земля, кружился Нинурта над полем боя, все время меняя оружье. Цепляясь о землю кривыми когтями, пыль вздымает Асаг до крайнего неба.

Нинурта за грудь схватился. Пыль проникает в дыханье. Силы героя слабеют.

И тогда Шарур взвивается в небо и вот уже нависает, как туча, над потрясенным Ниппуром и, достигнув порога Энлиля, у бога помощи ищет.

И мысль Энлиль ниспосылает своему могучему сыну.