Иван Шевцов - Лесные дали

• Название: Лесные дали
• Автор: Иван Шевцов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

Иван Михайлович Шевцов участник Великой Отечественной войны, полковник в отставке, автор 20 книг, среди которых получившие известность произведения "Тля","Бородинское поле", "Семя грядущего", "Среди долины ровныя" и др.

Роман "Лесные дали", посвященный вопросам охраны природы, поднимает острые экологические проблемы, воспевает рачительное, бережное отношение людей к дарам земли. Роман отличают острота и актуальность социальных конфликтов, внимание к духовному миру нашего современника.

---

- Выговор - не хвороба. С выговором да с чужой женой можно всю жизнь прожить, - в шутку отозвался Чупров.

Лесничий уже хотел было на этом и точку поставить, но…

- У меня вопрос, - сказал Ярослав. Погорельцев впился в Серегина острым, предостерегающим взглядом. - Я понял вас, Валентин Георгиевич: сейчас у нас, у лесников, никаких особых дел нет, и поэтому нас бросают на строительство какого-то дома.

- Не какого-то, товарищ Серегин, а жилого дома для работников нашего лесхоза, - с выражением подчеркнутого недовольства перебил Погорельцев.

- Это не важно, - ответил Ярослав. - Во всяком случае, никто из сотрудников нашего лесничества не будет жить в том доме. Но не в этом дело. Вы сказали, что у нас нет сейчас особых дел. А лес, охрана леса - разве это не особое для нас дело, не главная забота лесника?.. Мы получаем зарплату за то, что охраняем лес, бережем его, ухаживаем за ним. И вдруг оказывается, что это второстепенное. Главное же - сенокос, огороды и, наконец, строительство дома. Но у лесника есть главная его обязанность - беречь лес. И особенно сейчас, когда сошел снег и начались самовольные порубки. Я вам уже докладывал о Сойкине.

- Да что Сойкин, - поморщился Погорельцев. - Я вообще отказываюсь вас понимать. Вы только что демобилизовались, а дисциплины элементарной не знаете. Уважения у вас нет.

- Насколько я понимаю, здесь не армия, - сдержанно сказал Ярослав. Лицо его уже пылало. - И восстаю я не против дисциплины, а против беспорядка. Да, да, против произвола и беззакония! А если уж вы сослались на воинские порядки, то вот вам аналогия: часовой стоит на посту, и вдруг какой-то командир Виноградов или Винокуров говорит: бросай пост и иди строить дом. Возможно ли такое? Вы допускаете?

Он смотрел Погорельцеву прямо в глаза. Лесничий произнес вполголоса, но угрожающе:

- Не "какой-то Виноградов". Наш непосредственный начальник, который несет ответственность за лес так же, как и вы, и я, и еще в десять раз большую.

- За свой участок отвечаю я, - не совладав с собой, вдруг резко произнес Ярослав. - И считаю незаконной, антигосударственной практикой отвлекать лесников на посторонние работы.

Все замерли, затаились в ожидании раскатов грома. Но громовержец-лесничий сказал очень тихо, спокойно, не глядя на Ярослава:

- Хорошо, Серегин, вы не пойдете завтра на стройку, я освобождаю вас от участия в ответственном мероприятии, потому что с таким настроением можно зябликов считать, картинки рисовать, а не серьезное дело делать.

Никто из лесников даже не улыбнулся, и Ярослав ответил уже несколько задиристо:

- Своего настроения я не скрываю. У меня есть желание вот сейчас же сесть за стол и написать в "Правду" и нашему министру. Я убежден, что не министр такое придумал, а сам товарищ Виноградов.

- Это ваше частное дело - пишите хоть в Совет Безопасности. Бумага все стерпит, - с напускным хладнокровием ответил Погорельцев. - Писать - не дом строить.

Погорельцев назначил Хмелько старшим группы и ушел в кабинет, злой и растерянный. Он сразу поверил, что Ярослав напишет и в "Правду", и министру, а так как распоряжение директора лесхоза и Погорельцев считал неправильным, то неприятности не миновать. Прежде всего неприятность обрушится на Виноградова, а от него рикошетом ударит по Погорельцеву. Тот же Петр Владимирович упрекнет: "Это ты расплодил у себя кляузников. Не мог вовремя пресечь". А как его пресечь? Ничем не припугнешь. А не лучше ли позвонить Виноградову и рассказать все, как есть. Если что, потом можно будет сказать: "Я ж вам докладывал, Петр Владимирович, предупреждал".

И он снял телефонную трубку. Виноградов выслушал Погорельцева внимательно, не перебивая. Задал несколько вопросов о Серегине; кто он, откуда, и что за птица, и в заключение сказал:

- А ты его пришли ко мне… Сегодня, сейчас. Я сам с ним поговорю.

Погорельцев с облегчением вздохнул и крикнул в открытую дверь:

- Екатерина Михайловна! Позовите ко мне Серегина.

В то время как Погорельцев разговаривал по телефону с директором лесхоза, терраса конторы лесничества напоминала пчелиный улей, выставленный по весне в сад. Первым поддержал Ярослава Чур, и вовсе не потому, что собирался попросить у него трешку.

- Я за справедливость! - шумел он, мотая тяжелой головой. - Летом от темна до темна сено косим. А для кого? Сами не знаем, потому как нам не говорят - скрывают.

- Для подсобного хозяйства, - пытался урезонить его Филипп Хмелько.

- Что еще за подсобное? Кому оно подсобляет? - не унимался Чур. - Нет таких законов, чтобы заставлять меня работать неизвестно на кого. И правду Ярослав говорит: лесник на то и лесник, чтобы за лесом присматривать, а не дома строить и не сено подсобникам заготавливать. Верно, Иван, я прав?

Он уставился мутными глазами на Чупрова.

- А то нет?! - подтвердил Чупров, суетливо мечась взад-вперед. - Лето, сушь, пожары, опять же самые порубки, потравы на делянках молодняка - лесник должен из леса не выходить и денно и нощно, а его отстраняют. Кому-то сено понадобилось.

- Кому надо, тот пусть и косит. Мы не батраки. Верно, Филипп? Нет, ты скажи, правду я говорю? - приставал Чур, но Хмелько только мычал что-то невнятное, осторожно, боязливо поглядывая на Ярослава, поступок которого никак не укладывался в его понятии. Разве можно выступать против начальства? И так смело. А этот Чур, ну чего он пристал? - Молчишь, Филипп? Знаем, почему молчишь. Потому что сам в батраках ходишь. У Погорельцева!

Хмелько метнулся было в сторону, потом к двери, будто хотел уйти от беды, да опомнился, вернулся: еще, чего доброго, подумают, что пошел начальству ябедничать. Ведь он понял, из-за чего Чур так его назвал. А Чупров уточнил, для Серегина специально пояснил:

- Батрак, Филипп, А то нет?! Сено для Погорельцева косишь? Каждый год. И ты, и сын твой. А он тебе за это платил? А? Скажи - платил?

- Не твое дело. Может, и платил, - отмахнулся Хмелько. "Что за люди - и какое им дело?.. Оно конечно - труды. И для своих коров накоси, и для коровы лесничего накоси. И для какого-то подсобного хозяйства накоси. А годы не те. Попробуй-ка, отмахай косой. Руки всю ночь ломит, и спина гудит, как телеграфный столб. Хорошо, сын помогает".

- А тетя Феня на кого батрачит? - наступал Чупров.

- Нас это не касается, - отмахнулся Хмелько.

- Вона как, - подхватил Чур. - Его не касается А кого должно касаться. Меня? Чупрова? Ярослава? Екатерины Михайловны? Погорельцева? Скажи - кого? - Он поднялся, нескладный, высокий, длиннорукий, голосом с хрипотцой говорил уже Ярославу: - Тетю Феню знаешь?

- Уборщица наша? - ответил Ярослав, внимательно слушая Чура.

- А по штату числится лесником. Что, не знал? Зарплату получает как лесник. А уборщица так, для виду. Подметет, протопит и уйдет, потому как дома у нее главное хозяйство. Две коровы: своя да Погорельцева, два кабана - свой да опять же Погорельцева. За ними уход нужен. А кто будет ухаживать? Сам Валентин Георгиевич? Или супруга его? Так ей некогда, она при деле - учителка. Вот и батрачит тетя Феня.

- Она что, жалуется? Кто ее заставляет? - петушком подбежал Хмелько.

- Зачем жаловаться? Ей неплохо, - спокойно посмотрел на него сверху вниз Чур и скаламбурил: - Будешь жаловаться - не будет жалованья.

При появлении Екатерины Михайловны все умолкли.

- Ярослав Андреевич, вас просит Валентин Георгиевич, - сказала она многозначительным тоном и скрылась за дверью.

Серегин возвратился от лесничего через три минуты, встреченный молчаливым вопросом лесников, в глазах которых он теперь, окончательно утвердился как человек большой справедливости, честный и смелый. Объявил весело:

- Товарищ Виноградов желает со мной лично познакомиться. Еду в город.

Чур свистнул, подняв взор к потолку, а Хмелько то ли с сочувствием, то ли с укором покачал головой, приговаривая неопределенно:

- Вот так-то, значит,

- И ничего не значит. Не пугай - не на того напал, - скороговоркой отчитал Чупров. - Ты, Серегин, держи линию твердо, как солдат. За тобой правда. А то нет?

- Передай этому самому Виноградову, что лесники не пойдут на его особое задание, - сказал Чур, размахивая длинными кулакастыми руками, и прибавил, взглянув ехидно на Хмелько: - Все, окромя батраков.

- Это вы уж сами скажите.

- И скажем. А то нет? - горячился Чупров. - Вот пойдем к Погорельцеву и скажем.

Все были на стороне Серегина, только Хмелько метался по террасе и никак не мог определиться. Пожимая плечами, ахал, вздыхал, приговаривая:

- Дела-а-а, братцы. - Он как будто и Ярославу сочувствовал, советовал сердечно: - Ты уж большое начальство не звери, лучше по-хорошему. Начальство, оно, сам знаешь, не любит, когда ему перечат.

- Да вы за меня не беспокойтесь, Филипп Зосимович, - улыбнулся Ярослав. - Недалеко от лесхоза горком партии. Разберемся, кто прав, а кто ошибается.

- А то нет?! - подбежал Чупров. - Из лесхоза иди в горком. К первому секретарю. Непременно. И про все расскажи: и про сенокосы, и про коров, и про тетю Феню.