Антон Первушин - Охота на Герострата

• Название: Охота на Герострата
• Автор: Антон Первушин
• Жанр: Политический детектив

 Бывший спецназовец становится свидетелем кровавой трагедии в здании аэрофлота. Виновник трагедии внезапно умирает - у него без видимой причины останавливается сердце. Герой вовлекается в череду загадочных событий, в центре которых подозрительная секта, занимающаяся экспериментами с человеческой психикой. Влиятельные силы ФСК, МВД, ЦРУ участвуют в борьбе за обладание этой тайной, за контролем над сектой.

---

В комнате было из кого выбирать: у миниатюрного холодильника, в дальнем конце, расположились еще двое гражданских, потягивающих лениво "фанту" из высоких запотевших бокалов - но я сразу догадался, кого здесь Сифоров называет "Пончиком". Субъект по прозвищу Пончик развернулся вместе с креслом, встал и пошел, протягивая на ходу вымазанные шоколадом пальцы.

Сифоров в ответ руки не подал, а даже несколько отшатнулся. Субъект остановился и приготовился, видимо, уже обидеться, но тут сообразил и старательно вытер пальцы о свои трикотажные штаны. После чего снова полез к Сифорову с рукопожатиями, и неистовому капитану ничего не оставалось другого, как ответить на них. Правда, с чрезвычайно болезненной улыбкой на лице. Субъект по прозвищу Пончик долго тряс ему руку, а "гражданские" в углу откровенно весилились, наблюдая происходящее. Сразу стало ясно, что субъект этот не просто так сам себе субъект, а еще и объект всеобщих насмешек, а все поступки и привычки его давно уже - притча во языцех сотрудников ФСК.

- Пончанов Константин, - представил нам субъекта Сифоров. - Наш местный гений. А это, познакомься, Костя, наши консультанты: Борис Орлов и Марина Кэйбот.

Мне Пончанов пожал руку - пальцы у него все же были липкие - а к Марине самым непринужденным образом полез целоваться. Марина с испугом отпрянула.

- Полегче, Пончик, - осадил "гения" Сифоров. - Марина - человек западный, там у них лобызаться при встрече не принято.

Пончанов остановился и тут же затараторил, прижимая руки руки груди, с выражением совершеннейшего отчаяния на пухленькой своей физиономии:

- Извините, извините меня, Марина. Не был осведомлен, предупрежден, поставлен в известность. Но очень-очень-очень рад с вами познакомиться. Марина, говорите, вас зовут? Очень - очень-чень рад.

В знак примирения Марина протянула ему руку, и Пончик на радостях ее едва не облобызал. Под его восторженное верещание Марина поспешила высвободиться.

Что-то начал я уставать от новых знакомств, подумал я, наблюдая эту сцену. Хотя, как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей. При условии, если это НАСТОЯЩИЕ друзья, а рубли еще не сожраны сегодняшней инфляцией.

- Давай, Пончик, показывай гостям свое хозяйство, - распорядился Сифоров.

Пончанов немедленно засуетился.

- Да-да, проходите, пожалуйста. Не желаете ли конфет, Марина? Очень-очень-очень вкусные конфеты. Вот здесь у нас оборудован центр управления всем этим барахлом. Каждый уровень подконторолен, каждый уровень просматривается. Но барахло барахлом остается, как его не назови. Вы со мной согласны, Марина? Очень-очень-очень этому рад! Просто не знаю, что бы они все без меня со своим барахлом делали. Ведь барахло оно и в Африке - барахло...

Он тараторил, перескакивая с одного на другое, склонял на все лады узкоспециальный термин "барахло", а я с сомнением взглянул на Сифорова, и тот, перехватив мой взгляд, конечно же, догадался, о чем я думаю.

- Успокойтесь, - вполголоса сказал он. - В деле ему равных нет. За что и держим.

Пончанов тем временем увлек Марину к пульту и, пытаясь угощать ее своими конфетами, пустился в путаные объяснения:

- Каждый уровень, каждый - подразделяется на подуровни. Управление таким вот образом разветвляется по деревянному принципу. Смотрите, Марина, - он застучал пальцами, снова уже вымазанными в шоколаде, по клавиатуре компьютера.

Изображения на экранах задрожали, дробясь на части. Не прошло и секунды, и теперь каждый из них вмещал в себя как бы четыре новых экрана, отличающихся друг от друга транслируемым изображением: там были комнаты, снимаемые под разными углами, комнаты-"пустышки", заваленные папками, и ком-наты-ловушки", где занимались своими делами ребята из "Альфы": кто чистил оружие, кто обедал бутербродами, запивая их горячим кофе из термосов, кто просто беседовал.

- Видите, видите, Марина, все-все контролируется, - несло Пончанова. Компьютер осуществляет непрерывный опрос периферийных устройств, совсем непрерывный. Так что если где что, сразу сюда на пульт будет выдан сигнал. Все контролируем, все. Насколько можно контролировать с этим барахлом. Хотите конфет, Марина?

Марина, несколько ошеломленная напором "местного гения", предпочитала помалкивать.

Сифоров посмотрел на меня:

- Может быть, у вас есть какие-нибудь вопросы к нашему сотруднику, Борис Анатольевич?

- Никак нет, - отвечал я не без иронии. - Раз у вас все контролируется, даже с этим барахлом, то, значит, все в порядке. Остается только ждать.

Сифоров кивнул, а я подумал, что как бы не пришлось ждать слишком долго. Ведь ожидание - не самый лучший способ времяпровождения. Особенно для таких "крутых" парней как мы. Тут и нервишки могут не сдать...

Глава двадцать шестая

Я оказался прав. Ожидание затянулось.

Шел двенадцатый день охоты на Герострата, двадцатое июля, но никакой новой информации о Своре и самом Герострате сотрудникам ФСК раздобыть не удалось. След остыл, как сказал бы, наверное, Мишка Мартынов, будь он рядом. И добавил бы, скрипнув зубами: "Дьявол, дьявол, а не человек!".

Я бы с ним не согласился. Герострат - человек, а это гораздо страшнее. Я ПОМНИЛ, насколько страшнее. И то, что ожидание наше затягивалось, постепенно начинало выводить меня из себя.

Когда-то в мае я каждым нервом, каждой клеткой чувствовал, как ускользают минуты, как протекают они плавно сквозь пальцы, и что за любой из них - кровь, новые жертвы. И теперь, в июле, я испытывал сходные ощущения. Можно было бы вновь заняться самобичеванием, но результат от подобного мазохизма - нулевой, и я, к счастью, это хорошо понимал. Потому самобичеваниями не занимался, но раздражение все равно продолжало накапливаться, нарастать.

Сифоров приходил часто, просиживал время у нас на кухне, литрами поглощал кофе и, не щадя легких, выкуривал по две пачки в день. Видимо, и его самообладание где-то имело пределы, и он старался поддержать его стимулирующими средствами.

Одна Марина, казалось, чувствует себя вполне в своей тарелке. Она исправно готовила завтраки, обеды и ужины - надо отметить, готовить она умела - читала книги, разглядывала подолгу репродукции в роскошных альбомах.

Я же, слоняясь по комнатам "явки номер раз", не мог найти себе места. Пытался смотреть телевизор, ставил в видеомагнитофон кассеты из любовно подобранной коллекции, но часто ловил себя на том, что происходящее на экране совершенно проскальзывает мимо моего восприятия. Я бросил бесполезное занятие, но нового себе не нашел, и время тянулось резиной, и раздражение росло.

А срок, выделенный на поиски Герострата, подходил к концу, и вполне потому понятно, что скоро я сцепился с настолько же раздраженным Сифоровым.

Был это день четвертый вынужденного безделия, день двенадцатый от начала охоты. Как всегда, Сифоров появился около десяти утра, и я застал его, уютно расположившимся на кухне.

- Есть новости? - задал я ставший уже традиционным вопрос.

- Есть, - отвечал Сифоров мрачно.

Я, ожидавший услышать привычное "нет", немедленно встрепенулся:

- Центр?

- Ничего даже похожего. С Центром все в порядке, - Сифоров помолчал, затем продолжил с плохо скрываемой злостью. - Некий капитан Андронников, коллега, сами судите, которому поручили взять Заварзина, решил наконец доложить о мучающих его сомнениях. В момент, когда его команда должна была Заварзина повязать, рядом остановилось такси. Водитель такси за минуту до этого отказал в услуге случайному прохожему. Андронникову показалось странным поведение таксиста, но о своих подозрениях он рассказал только сейчас.

- Третья сила? - догадался я.

- А может быть, случайное совпадение. Но если все-таки не случайное, то получается, что третья сила контролирует нас с самого начала. Каждый наш ход им известен, и не успели они только один раз при аресте Заварзина.

- Знаете, что я вам скажу, Кирилл. Сейчас мне вспомнилось то наше майское приключение и вот в каком аспекте. Тогда в мае мы: вы и я были пешками, фигурами на чужой доске. Нам ничего не полагалось знать; нами управляли все, кому не лень. А мы послушно следовали приказам... Как вы думаете, Кирилл, почему я об этом вспомнил? Не повторяется ли ситуация сегодня? Не являемся ли мы пешками в новой игре, а все эти разговоры о том, что мы самостоятельны и чуть ли не возглавляем охоту на Герострата, предназначены лишь для успокоения нашего честолюбия, чтобы мы не рыпались, а следовали установленному плану.

- Этого не может быть, - не захотел меня слушать Сифоров, - потому что этого не может быть никогда.

- Замечательная цитата, но попробуйте мне и, прежде всего, себе объяснить, почему этого не может быть никогда.

- В этом нет никакого смысла. При современном положении дел.

- Это ваши самоуговоры лишены смысла, они как раз в духе пешки. Вполне в духе того, чего от нас ждут.