Тэлфорд Тейлор - От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны

• Название: От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны
• Автор: Тэлфорд Тейлор
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5—250—01213—2

В 1989 г. в Политиздате вышел сборник «От “Барбароссы” до “Терминала”», в котором освещались важнейшие события второй мировой войны. Новая книга продолжает знакомить читателей с точкой зрения западных ученых и политиков на предысторию и историю войны. Все произведения публикуются на русском языке впервые, за исключением отрывков из воспоминаний Д. Эйзенхауэра и из книги Ф. Уинтерботэма «Операция “Ультра”».

Рассчитана на широкий круг читателей.

---

В южной части поля сражения внезапность, ярость и сила немецких атак, казалось, вначале ошеломили Верховное командование, и возникло опасное промедление по крайней мере в 36 часов в подготовке тактического и стратегического отпора этому крупному наступлению. Только то, что немцы в конце 1944 года были не способны воспользоваться этим промедлением, помешало им достигнуть по меньшей мере Мааса. Недостаток в людях и снаряжении вместе с несбалансированным развертыванием сил способствовал первоначальному провалу планов немцев, но столь же важным было и то, что американцы удерживали свои позиции тогда, когда холодная военная логика говорила «это невозможно», а они срывали расписание, и задуманный «блицкриг» обернулся тяжелым, изнурительным состязанием, которое немцы не могли выиграть.

Верховное командование экспедиционными силами союзников в Европе и штаб 12-й группы армий сосредоточили свое внимание на той части фронта, которая была ближе к ним, и предоставили 1-й и 9-й армиям США отражать атаки на севере по своему усмотрению. Ходжес, который рано потерял в сражении оперативный контроль над 8-м корпусом, сказал Монтгомери, что не видел ни Брэдли, ни Эйзенхауэра с того момента, как началась атака на его армию. К счастью, он и командующий 9-й армией генерал Симпсон были давнишними друзьями, и передача дивизий от одного к другому совершалась неформально, по телефону, без обращения в Верховное командование союзными силами в Европе, что было «нарушением», которое немцы никак не могли предусмотреть в своих планах.

В связи с расстройством коммуникаций и «значительным смятением и дезорганизацией в тылу американских войск».[120] Верховное командование плохо представляло, что происходило на линии сражения вплоть до третьего дня, поэтому и большинство донесений о битве начинается с этого времени. Позже, когда крупное немецкое наступление потерпело поражение, роль тех рот, которые приняли на себя первый удар и держались в течение часов и даже дней, пока не были разбиты, была недооценена, в то время как о частях, участвовавших в конечной победе, писали в героических терминах. Пропаганда — это также оружие войны, а мертвые не дают интервью.

С другой стороны, генерал Паттон всегда находил время для бесед с корреспондентами, и благодаря его колоритной фигуре и живописной речи 3-я армия редко сходила со страниц газет. Несмотря на то, что 3-я армия не была введена в бой до тех пор, пока немцы на западе не были весьма значительно ослаблены почти полным уничтожением их сил, загнанных в «Фалезский мешок», Паттон, убежденный, что война развивается недостаточно быстро, думал, что он покажет, как это надо сделать.

Игнорируя приказ Брэдли расположить мощные силы у «ворот» Бретани, для того чтобы предотвратить возможную контратаку с востока, он погнал свои танки вместо запада на Брест. Поскольку в Бретани практически не было немецких войск, за исключением тех, которые охраняли порты, 3-я армия могла передвигаться быстро, поддерживаемая примерно 50 тысячами французов из подполья, которые активизировали свои действия.

Публике были нужны в то время фанфары, которые поднимали настроение, и заключительный рейд Паттона был подхвачен газетами и всячески разрекламирован. Брэдли был очень рассержен. Он говорил, что Паттон больше заинтересован в крупных заголовках, чем в использовании своей головы для разработки тактики. Он писал после войны: «Джорджа стимулировали крупные заголовки. Чем чернее они были, тем безрассуднее он сражался».

Генералу Паттону очень крупно повезло в том, что его начальство так хорошо его понимало, знало и его бесспорные достоинства, и слабые места.

Ни один другой генерал не отважился бы пройти так быстро и так неосторожно через Францию, как это сделал он, но ему исключительно везло в необычных обстоятельствах, ибо в какой-либо прежний момент войны или на каком-либо другом участке фронта в то время он, вероятно, потерял бы армию. Но Джордж Паттон, с хлесткой речью и презрением к осторожности, был «неклейменым теленком», животным, которое всегда вызывало восхищение у американской публики. Солдаты, которых он так беспощадно гнал, возможно, и ворчали немного, но им доставляло удовольствие считаться «парнями Паттона».

Каждый рассказывал истории о нем, и если Эйзенхауэр жаловался, что Джорджи Паттон прибавил ему больше седых волос, чем немцы, а Брэдли он не раз приводил в ярость, они тем не менее относились к нему с большой любовью. Он был словно бельмо на глазу. Сорвиголова, он всегда кого-нибудь обижал, но всегда выходил сухим из воды и дело делалось; каждый, кто сам не был под обстрелом на линии фронта, думал, что шумная манера действий Паттона — это та, с помощью которой выигрывают войны.

В Арденнах, как мы видели, тактический контроль на южном фасе сражения осуществлял Паттон, который начал дело с шумным успехом. Его боевой подвиг, выразившийся в том, что он вывел большую часть своей армии из боя на одном участке и в течение четырех дней повернул ее на 90 градусов для атаки на другом участке, вполне заслуживает похвалу Брэдли: «Это один из самых удивительных подвигов полководческого искусства в ходе нашей кампании на Западе». Но после этого драматического начала 3-я армия разочаровала своим медленным продвижением.

Три дивизии, поддерживаемые большим числом орудий и авиацией, атаковали меньшие по численности и хуже вооруженные немецкие части, удерживающие безнадежно растянутую линию. Эти дивизии неоднократно были остановлены, потратив пять дней на то, чтобы западная колонна достигла Бастони, другую неделю — чтобы отогнать немцев с южного периметра, а позже — еще две недели, чтобы добраться до Уффализа.

Но Паттон, как и Монтгомери, не мог осуществить тот тип сражения, который ему нравился: вместо сокрушительной атаки, сосредоточенной на узком участке фронта с целью срезать основание клина, он должен был попытаться пройти 35 миль, в том числе 20 миль по местности, которая, казалось, состояла из цепи природных оборонительных полос. Его атакующие силы были измотаны стойкостью, неуловимой обороной 7-й армии еще до прибытия туда, где 5-я танковая армия обладала большой силой и становилась еще сильнее, так как оттягивала свои дивизии с позиций и получила еще несколько дивизий от 6-й танковой армии СС. Паттон поздно получил подкрепление и ввел его в дело слишком быстро, с теми результатами, которые мы видели. Своей полной и окончательной победой 3-я армия обязана в большой степени тому, что немцы отошли за «линию Зигфрида», когда началось наступление русских.

Кроме скорости, с которой он передвигался в этом сражении, генерал Паттон ничего не добавил в Арденнах к своей славе. В своих мемуарах он откровенно признает ряд ошибок, но не то, что в своем стремлении изобличить Монтгомери в медлительности он бросил две свежие дивизии в бой, не произведя должной разведки, или то, что, начав слишком рано контрнаступление в районе Бастони, он спровоцировал ряд отдельных действий раньше сражения, предусмотренного генеральным планом. А его ночное продвижение на 10 миль с риском для жизни со сравнительно небольшой оперативной группой по местности, на которой у противника были сильные позиции, для того чтобы иметь возможность провозгласить, что 3-я армия достигла Уффализа в одно время с 1-й армией, определялось отнюдь не военными соображениями, а лишь соображениями престижа.

Но «Джорджи» Паттон не был бы тем большим, энергичным вожаком своих солдат, каким он был, если бы он не имел своих особых недостатков, что, к его счастью, хорошо понимали его начальники. Атакующая армия должна иметь несколько безрассудных командиров, игнорирующих холодные факты и рискующих предпринимать такие действия, которые приводят в ужас строгие, расчетливые военные умы. Собственный девиз Паттона: «Не спрашивай совета у своего страха» — точно выражает его отношение к войне, и если он иногда не был склонен принимать во внимание донесения своей разведки о силах противника, то удивительно, что с этим девизом он так часто выходил сухим из воды. Он был твердо уверен в перевоплощении, «вспоминая» свою роль в других войнах и в другие времена; можно надеяться, что все будет, как надо, если он вновь появится в наше время.

Генералу Брэдли, которого многие считали лучшим в американском Верховном командовании в Европе, особенно сильно не повезло как с расчетом времени, так и с дислокацией немецкого наступления. Оказавшись без единой резервной дивизии и не имея достаточно пехоты на переднем крае, что стало для него основной проблемой, он попал в сектор, против которого наступление не имело никакого военного смысла, по крайней мере в тех масштабах, в которых его предположительно могли организовать немцы…

Генерал Брэдли сказал, что удерживать Арденны так легко было «рассчитанным риском», но это верно только в том смысле, что линия фронта не может везде быть сильной и всегда есть места, где атака наименее вероятна и их можно легче всего удержать. Другой миф об Арденнах заключается в том, что разведка союзников предупреждала о предстоящем наступлении немцев; но крупицы истины здесь только в том, что если сейчас тщательно прочитать донесения разведки, то там можно найти ссылку на возможность этого; а кто-то найдет ссылку на другие, также поразительные возможности.