Эвальд Ильенков - Диалектическая логика. Очерки истории и теории

• Название: Диалектическая логика. Очерки истории и теории
• Автор: Эвальд Ильенков
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Философия
• Год: 1984

Ильенков Э. В.

И45 Диалектическая логика. Очерки истории и теории. Москва, Политиздат, 1974. 271 с.

Одной из важнейших задач советских философов по-прежнему остается завещанная В.И. Лениным разработка систематически развернутого изложения диалектики как логики и теории познания современного материализма. Определенным вкладом в решение этой проблемы явится новая книга доктора философских наук Э.В. Ильенкова. В ней излагаются результаты многолетних исследований автора в области истории формирования диалектической логики, рассматриваются существенные стороны марксистско-ленинской теории диалектики. Как и другие работы автора, книгу отличает содержательный анализ и доступное изложение самых сложных проблем философии.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся проблемами философии.

*   *   *

Ильенков Эвальд Васильевич

Диалектическая логика

Очерки истории и теории

Заведующий редакцией А.И. Могилев

Редакторы Э.В. Безчеревных и В.П. Копп

Младшие редакторы Ж.П. Крючкова и

Е.С. Молчанова

Художник Г.Е. Валетов

Художественный редактор Г.Ф. Семиреченко

Технический редактор Л.А. Даиилочкина

Сдано в набор 31 октября 1973 г. Подписано в печать

12 марта 1974 г. Формат 84 X 108 ¹/₃₂. Бумага типографская № 1. Условн. печ. л. 14,28. Учетно-изд. л. 13,62.

Тираж 38 тыс. экз. A00076. Заказ № 2975. Цена 99 коп.

Политиздат. Москва, А-47, Миусская пл., 7.

Ордена Ленина типография «Красный пролетарий».

Москва, Краснопролетарская, 16.

---

Отсюда нетрудно понять, почему недовольны Спинозой неопозитивисты. Они атакуют логический принцип его мышления: "Метафизика Спинозы является лучшим примером того, что можно назвать "логическим монизмом", а именно доктрины о том, что мир в целом есть единая субстанция, ни одна из частей которой не способна существовать самостоятельно. Первоначальной основой этого взгляда является убеждение о том, что каждое предложение имеет подлежащее и сказуемое, что ведет нас к заключению о том, что связи и множественность должны быть иллюзорными"[9].

Альтернатива взгляду Спинозы действительно такова: любая "часть" мироздания не только "способна", но и должна существовать совершенно самостоятельно от всех других. Как постулирует другой авторитет того же направления, "мир есть совокупность фактов, а не вещей", в силу чего "мир распадается на факты", и при этом "любой факт может иметь место или не иметь места, а все остальное останется тем же самым"[10].

Согласно "метафизике неопозитивизма", внешний мир, таким образом, должен рассматриваться как некое безмерное скопление, простое нагромождение абсолютно независимых друг от друга "атомарных" фактов, "правильное определение" каждого из них обязано быть абсолютно независимым от определения любого другого факта. Определение (описание) останется "правильным" даже при том условии, если бы "все остальное" вообще "не имело бы места". Иными словами, "научное рассмотрение мира" сводится к чисто формальному, словесно-вербальному объединению кучи разрозненных фактов путем подведения их под один и тот же термин, под одно и то же "общее". Последнее же толкуется лишь как "значение термина или знака". Оно всегда оказывается тут чем-то совершенно произвольным или же "установленным заранее по соглашению" – "конвенциональным"... Следовательно, "общее" (единство и тождество) как единственный результат "научно-логической" обработки "атомарных фактов" на самом-то деле вовсе не результат, а заранее, априори, до исследования – произвольно или конвенционально установленное значение термина.

Конечно же, позиция Спинозы несоединима с таким принципом "логического анализа" явлений, данных в созерцании и представлении. "Общее", "тождественное", "единое" для Спинозы вовсе не иллюзия, создаваемая лишь нашей речью (языком), ее "субъектно-предикатной структурой", а прежде всего действительная общая природа вещей. Она-то и должна найти своё словесное выражение в правильном определении понятия. Неверно также, что, по Спинозе, якобы "связи и множественность должны быть иллюзорными". Ни "связи и множественность", согласно Спинозе, не являются "иллюзорными" (как приписывает ему Рассел), ни "тождество и единство" не есть иллюзии, создаваемые лишь "субъектно-предикатной структурой" (как думает сам Рассел). И то и другое вполне реально, и то и другое существует в "боге", то есть в самой природе вещей, совершенно независимо от каких бы то ни было вербальных структур.

Беркли и Юм в своё время тоже атаковали прежде всего понятие субстанции, стараясь объявить его продуктом "нечестивого ума". Ибо тут действительно неумолимая альтернатива, два полярных и исключающих друг друга решения одного и того же вопроса – вопроса об отношении "мира в сознании" (в частности, в "правильном определении") к "миру вне сознания" (вне словесного "определения"). Тут уже приходится выбирать: либо природа, включая человека как ее "часть", должна пониматься по логике "концепции субстанции", либо ее надо толковать как комплекс моих ощущений.

Спиноза прекрасно знает все скептические доводы против возможности найти то единственно правильное определение вещи, которое мы имеем право посчитать за определение природы самой вещи, а не того специфического состояния и расположения органов внутри нас самих, в виде коего эта вещь представлена "внутри нас". Рассматривая различные варианты толкований одних и тех же вещей, Спиноза делает прямой вывод: "Все это достаточно показывает, что каждый судил о вещах сообразно с устройством своего собственного мозга или, лучше сказать, состояния своей способности воображения принимал за самые вещи"[11]. Иначе говоря, внутри себя, в виде представления, мы имеем вовсе не самую вещь и ее собственную форму, а только то внутреннее состояние, которое вызвало в нашем теле (в теле мозга) воздействие внешней вещи.

Поэтому в представлении, которое мы непосредственно имеем о внешнем мире, перепутаны и смешаны две совсем друг на друга не похожие вещи – форма нашего собственного тела и форма тол вне его. Наивный человек сразу же и некритически принимает сей гибрид за внешнюю вещь, а потому и судит о вещах сообразно тому специфическому состоянию, которое вызвано внутри его мозга и внутри органов его чувств совсем не похожим на это состояние внешним воздействием. Спиноза полностью учитывает аргумент картезианцев (позднее подхваченный и Беркли), что зубная боль вовсе не тождественна по геометрической форме зубоврачебному сверлу и даже геометрической форме тех изменений, которые оно производит внутри зуба и мозга. Мозг у каждого, кроме того, устроен и настроен по-разному, откуда и получается скептический вывод о множественности истин, об отсутствии истины, одной и той же для всех разумных существ. "Беспрестанно повторяется: "сколько голов, столько умов", "своего ума у каждого много", "в мозгах людей различий не меньше, чем во вкусах". Эти выражения достаточно показывают, что люди судят о вещах сообразно с устройством своего мозга и охотнее фантазируют о них, чем познают"[12].

Задача же в том, чтобы познать и правильно определить самую вещь, ее собственную форму, а вовсе не способ, которым она представлена внутри нас самих, то есть в виде геометрических сдвигов в теле нашего собственного мозга, в его микроструктурах. Как же быть? Может быть, чтобы получить чистую форму вещи, надо просто "вычесть" из состава представления все то, что привносит в чистую форму вещи организация и способ действия нашего собственного тела, его органов чувств и мозга?

Но, во-первых, о том, как устроен наш мозг и что именно он привносит в состав представления о вещи, мы знаем так же мало, как и о самой внешней вещи. А во-вторых, вещь вообще не может быть дана нам иначе, как через те специфические изменения, которые она вызвала в нашем теле. Если мы "вычтем" все, что получается с вещью в ходе ее преломления через призмы нашего тела, органов чувств и мозга, мы и получим чистый нуль. "Внутри нас" не останется ничего, никакого представления вообще. Так что этим путем идти нельзя.

Однако как ни различно устроены тело и мозг человека по сравнению с любой другой вещью, они все же имеют друг с другом нечто общее, и именно на отыскание такового как раз и направлена деятельность разума, то есть активное действие нашего тела, которое мы и называем "мышлением".

Иными словами, адекватная идея есть всего лишь осознанное состояние нашего тела, тождественное по своей форме с вещью вне тела. Это можно представить себе вполне наглядно. Когда я с помощью руки описываю окружность на бумаге (в реальном пространстве), то мое тело приходит в состояние, вполне тождественное форме круга вне моего тела, в состояние активного действия по форме круга. Мое тело (моя рука) реально описывает окружность, и осознание этого состояния (то есть формы своего собственного действия по форме вещи) и есть идея, притом "адекватная".

И поскольку "человеческое тело нуждается для своего сохранения в весьма многих других телах, через которые оно беспрерывно как бы возрождается", поскольку оно "может весьма многими способами двигать и располагать внешние тела"[13], постольку именно в действии человеческого тела по форме другого, внешнего тела Спиноза и видит ключ к разгадке всей проблемы. Поэтому "человеческая душа способна к восприятию весьма многого и тем способнее, чем в большее число различных состояний может приходить ее тело"[14]. Иначе говоря, чем более многочисленными и разнообразными способами оно умеет "двигать и располагать внешние тела", тем больше "общего" оно имеет с другими телами. Так, тело, способное находиться в состоянии движения по контуру круга, тем самым может приводить себя в состояние общее с состоянием и расположением всех круглых или движущихся по кругу внешних тел.

Обладая сознанием собственного состояния (действия по форме того или иного контура), я тем самым обладаю и совершенно точным сознанием (адекватной идеей) формы внешнего тела. Что, однако, происходит только там и тогда, когда я активно определяю себя, состояния своего тела, то есть его действия, в согласии с формой внешнего тела, а не сообразно устройству и расположению моего собственного тела и его "частей". Чем больше таких действий я умею совершать, тем совершеннее мое мышление, тем больше адекватных идей заключается в "душе" (как продолжает выражаться Спиноза, пользуясь привычным для его современников языком), или попросту в осознанных состояниях моего тела, ибо термин "душа" он расшифровывает на соседних страницах именно так.