Натан Рыбак - Переяславская Рада (Том 1)

• Название: Переяславская Рада (Том 1)
• Автор: Натан Рыбак
• Издательство: Издательство «Известия»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1971
• ISBN: 7-3-3

Историческая эпопея Натана Рыбака (1913-1978) "Переяславская рада" посвящена освободительной войне украинского народа под предводительством Богдана Хмельницкого, которая завершилась воссоединением Украины с Россией.

---

Темно и холодно в каменном мешке. Ни солнечного луча, ни живого слова. Вспомнил – тут, в Чигирине, старый приятель, Терновый Мартын. Как бы ему весточку о себе подать? Но дозорцы за окованными железом дверьми злые, как бешеные псы. Один ответ – кулаком под ребра.

Нечипор знал: дорога теперь ему – только на виселицу... Была в сердце великая скорбь. Как там родители, Мария? Но они были далеко, и не оставалось уже никакой надежды увидать их. Теперь он знал – спасения не будет. Недаром сам полковник Капуста допрашивал его. Дивное дело! Неужели он надеялся на спасение? Тогда надо было не даваться есаулу и Приступе...

Но у него и мысли такой не было. От кого и куда должен был бежать? Кто дал право Громыке ударить его? За что?

Снова гнев наполняет сердце Нечипора. Разбить бы кулаками эти двери, вырваться на волю, туда, к своим побратимам, сказать всем про муки, про боль, напомнить прежние обещания старшины и гетмана... Разве затем бился под Корсунем, рубился под Зборовом, не колеблясь, кинулся под пулю, защищая Громыку, чтобы гнить в убожестве, чтобы мать и отец в нищете мучились, чтобы любимая девушка отрабатывала панщину, чтобы вместо Киселя сидел в Репках Громыка?

Нечипор не знал, что сто казаков из Белоцерковского полка челом били гетману, просили уважить прежние заслуги Галайды и взять во внимание то, по какой причине он поднял оружие на полковника.

...Посреди ночи Галайду, дремавшего на гнилой соломе, разбудили дозорцы. Нечипор увидал лица казаков, озаренные пламенем факелов, и сердце упало. Он переступил порог своего страшного жилища, думая, что ему предстоит уже последний путь. На дворе пошатнулся, вдохнув свежий воздух, темное синее небо показалось ему солнечно-светлым, и стало несказанно жаль себя, так, как никогда еще себя не жалел. Нечипора втолкнули в повозку, двое верховых стали позади, караульный отпер ворота, и повозка покатилась.

Один из казаков поровнялся с повозкой, наклонился к Нечипору:

– К гетману везем тебя. Улыбнулась тебе доля. Ты в ноги пади, вымоли себе жизнь...

***

...Нечипор Галайда, очутившись с глазу на глаз с гетманом, в ноги не упал.

Прислонившись спиною к стене, он закрыл глаза и стоял так несколько минут, ожидая, пока утихнет страшный шум в голове. Нечипор ждал всего, но не мог и думать, что встретится с гетманом. Открыл глаза, увидел: прямо перед ним стоял гетман, заложив руки за пояс кунтуша, и, слегка наклонив голову, пристально разглядывал Нечипора.

– Вот ты какой! – услыхал Нечипор густой, зычный голос. – А я думал – страшнее.

Повернулся спиной к Нечипору, прошел в другой конец светлицы, к столу, поставил по правую руку от себя пятисвечник, сел.

– Подойди ближе, сядь вон там, – он указал рукой, прикрыв глаза от света краем ладони.

Нечипор послушно оторвался от стены, сел у края стола на скамью.

Гетман молча разглядывал Нечипора. Сверлил пытливым взглядом из-под седых бровей.

– Это ты под Берестечком в табор Богуна через вражеские окопы пробрался?

У Нечипора защекотало в горле. Одними губами, беззвучно выговорил:

– Я, гетман.

– Помню, хорошую службу сослужил войску... Женатый?

– Нет, гетман...

– Выпей, – гетман налил кубок и протянул Нечипору, – мед добрый, субботовский, пей...

Нечипор несмело взял дрожащими пальцами кубок. Какая-то надежда теплою волною шевельнулась в груди.

– Пей, пей, – сказал Хмельницкий, налил себе, поднял кубок и выпил одним духом. Поставил, вытер платком усы, покачал головой:

– Зачем бороду отпустил?

«Смеется», – недобро подумал Нечипор.

Тихо ответил:

– В тюрьме не бреются, пан гетман.

– А ты живи так, чтобы в тюрьму не попадать. Разве казаку место в тюрьме? Казак в седле должен быть, посреди степи, чтобы путь стлался перед ним далекий, чтобы конь копытом землю пробовал, чтобы ветер в лицо крылами бил. А ты какой казак? Ты теперь не казак...

– Я не в реестре, – сказал Нечипор, отодвигая кубок, – мне счастье не улыбнулось, гетман...

– Ты не один, Галайда, паны сенаторы в Варшаве на сейме снова приговорили, чтобы реестр был только в шесть тысяч. А казаков сколько?

То, что гетман до сих пор ни словом не обмолвился про Громыку, наполняло сердце Нечипора дурным предчувствием. Хмельницкий продолжал:

– Снова быть войне, Нечипор Галайда. Или, может, думаешь, лучше панам покориться? Они уже и гетмана нового нашли, сотника Забузского, может, слыхал? Так как же ты, Галайда?

– Мне все равно, гетман, мне одна дорога...

– Куда ж твоя дорога пролегла, Галайда?

В глазах Нечипора запрыгал потолок, заколыхался стол, гетман отплыл куда-то далеко в угол, потом приплыл снова на то место, где был. Галайда зажмурился.

– Моя дорога, видать, – на виселицу, гетман...

Так он сам начал разговор, невмоготу было уже.

– Сам выбрал себе ту дорогу, казак, – сурово проговорил гетман.

Охваченный отчаянием, Нечипор вскочил на ноги. Ударил себя кулаком в грудь...

Хмельницкий прищурил глаз, откинулся на спинку кресла, процедил:

– Что, может, и на меня с ножом?

Нечипора эти слова пригвоздили к месту. Упал головой на стол, потом заставил себя подняться. Показал Хмельницкому багровое пятно на виске.

– Он ударил меня, ударил, обесчестил. Я грудью от смерти его закрыл... Под Зборовом...

– Знаю! – Гетман хлопнул ладонью по столу, как бы приказывая Нечипору молчать.

– Знаю, Галайда. Но кто тебе дал право подымать руку на полковника?

Нечипор молчал.

– Поступил Громыка негоже, должен мне челом бить! Есть на всех суд и расправа. Все должно делаться по закону... Знаешь ли ты, что паны только о том и мечтают, чтобы раздор и смуту посеять в нашем войске? Ты что ж, им на помощь стал?

– Гетман, – хрипло проговорил Галайда, – взгляни, гетман, что вокруг тебя творится. Ты пойди сам по селам, послушай, о чем народ толкует, погляди, сколько полковников твоих плохому научились у панов...

Все, что думал в эти дни, все, что испытал злого и страшного, про ту ночь на гуте, про расправу Гармаша и Тикоцинского, про сестру Килыну, про нищету отца и матери, про свои надежды несбывшиеся – обо всем горе и обидах сказал Нечипор.

– Все тебе поведал, гетман. Можешь посылать меня на виселицу или на кол, выбирай сам, какой смерти достоин я.

Голос Галайды прозвучал твердо, и Хмельницкий, глянув на него исподлобья, вдруг сказал:

– Нет, ни виселицы, ни кола тебе не выберу, хоть и заработал ты одно из двух. Волю даю тебе, Нечипор Галайда, сам выбирай себе дальше дорогу...

Хмельницкий хлопнул в ладоши. Нечипор Галайда, широко раскрыв глаза, глядел на гетмана. Джуре, появившемуся в дверях, Хмельницкий приказал:

– Скажи есаулу – одеть казака Галайду, дать саблю, коня...

Джура скрылся за дверью. Нечипор, не сводя глаз с гетмана, прижал руку к сердцу:

– Дай еще послужить тебе, гетман... дозволь!..

– Не мне служи, казак, вот ей служи честно, – Хмельницкий, сверкнув глазами, указал рукой на окно, за которым синела весенняя ночь, – ей служи честно, отчизне нашей. Она теперь в муках великих. Терзают ее иезуит и шляхтич, и татарин, и турок, уния моровою язвою ползет. Иди в свой полк, казак Галайда, скоро быть битве. Там, на поле битвы, с саблею в руке, покажи свою силу...

...В гетманском универсале, объявленном в Белоцерковском полку, говорилось, что бывший казак этого полка Нечипор Галайда из села Белые Репки убил насмерть полковника Михайла Громыку и за этот злоумышленный поступок генеральным судьей приговорен к казни через повешение. Но понеже оный Галайда под Зборовом спас в бою жизнь полковнику Громыке, а под Берестечком добыл отвагою своею великую заслугу перед войском, гетман Богдан Хмельницкий приговор генерального судьи отменяет и дозволяет Нечипору Галайде быть дальше в полку, дабы на поле битвы искупить свой грех.

Казаки, выслушав гетманский универсал, говорили:

– Хмель за нас горою стоит...

– Хмель не даст казацкие вольности затоптать...

– Громыка запанствовал, вот и пал от руки казака... Где ж такое слыхано, чтобы у казака поволовщину брать?..

Об этих речах Капуста доложил гетману. Хмельницкий ничего не сказал на то, лишь загадочно улыбнулся. А что было говорить? Разве он и раньше не знал, что именно так будет? Полковники советовали: «Надо так сделать, чтобы все казачество знало...» Что ж, он сделал.

И правда, двух недель не прошло, как о гетманском универсале знали далеко за пределами Белоцерковского полка.

Случай с Галайдой снова подтверждал, как крепко держит он, Хмельницкий, сторону казачества, не дает никому поблажки, хотя бы и полковнику, и снова казаки говорили: «Единая наша надежда – гетман Хмель».

Теперь Иван Выговский понял, почему Хмельницкий не соглашался на все уговоры казнить Галайду.