Иван Кудинов - Переворот

• Название: Переворот
• Автор: Иван Кудинов
• Издательство: Издательство «Современник»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5 - 270 - 00729 - 0

Историко-революционный роман барнаульского прозаика Ивана Кудинова «Переворот» посвящен первым годам революции и гражданской войны в Сибири. Автор рассказывает, как непросто проходило становление Советской власти на Алтае, как использовали политические авантюристы всех мастей идею Алтайской автономии, натравливая коренное население на большевиков, как разжигали белогвардейцы национальную рознь, прикрываясь именем честного, уважаемого всеми художника Гуркина, ставшего во главе Каракорум-Алтайского округа… Многие страницы истории, нашедшие отражение в романе, малоизвестны широкому читателю.

---

Вот этим путем и решил воспользоваться штабс-капитан Сатунин. После некоторого перерыва он снова заявил о себе, дал знать срочными телеграммами, направленными в Улалу, Шебалино, Алтайское, Онгудай, Кош-Агач и лично Аргымаю Кульджину: «Верховный правитель приказал мне спасти Горный Алтай. Он дал мне средства, вооружение, артиллерию и теплое обмундирование. Орлы Алтая, я иду к вам! Собирайте дружины, которые я приведу в боевой порядок. Оповестите любимых туземцев, что знамя Каракорума в надежных руках. Атаман-капитан Сатунин».

Видимо, «атаман-капитан» решил еще раз попробовать сыграть на козырях, затронув (как уже было не раз) национальные чувства «любимых туземцев», дабы привлечь их на свою сторону. А там — как бог на душу положит!..

И двинулся по Чуйскому тракту, таща за собой огромный обоз с оружием и награбленным добром.

Весть о продвижении Сатунина в глубь Алтая, по тракту, быстро разнеслась в горах и дошла до штаба партизанской дивизии.

Третьяк созвал экстренное заседание. Медлить было нельзя. И 1-й полк получил задание — выступить наперехват, чтобы не дать уйти за пределы Алтая одному из самых изощренных и жестоких карателей и ярых врагов Советской власти.

Рано утром, еще до рассвета, полк Огородникова выступил и двигался, лишь с короткими остановками, целый день, до вечера, а потом и всю ночь…

Сатунин между тем достиг деревни Топуча и решил сделать передышку, чувствуя себя здесь в полной безопасности. Он знал, что основные силы партизан находятся сейчас на казачьей линии, под Чарышской, почти за двести верст. Однако атаман просчитался — и это обошлось ему дорого.

Полк Огородникова, преодолев за сутки сто восемьдесят верст, рано утром подошел к Топуче. Крутые горы и густой пихтач скрывали партизан, делая их невидимыми со стороны деревни, в то время как деревня сверху была, будто на ладони. Можно пересчитать все дома, виден каждый человек, проходивший по улице, каждый звук доносился отчетливо и ясно.

Деревня уже проснулась. Горланили петухи, мычали коровы. Пахучие дымы поднимались над крышами домов, тянулись вверх и медленно растекались и таяли в поднебесье, под самым носом у партизан…

— Щами па-ахнет! — протяжно и внятно сказал кто-то, шумно втягивая ноздрями сыроватый утренний воздух. — Похлебать бы маленько.

— Погоди, похлебаешь… — насмешливо пообещал другой.

Огородников узнал по голосу своих шуряков, братьев Лубянкиных, Федора и Василия, подошел ближе и увидел рядом с ними Павла.

Они стояли рядом, держа в руках поводья, и копи жадно рвали сухое былье, торчавшее из-под снега, перекатывая во рту вместе с удилами.

— Как настроение, орлы? — спросил Огородников, останавливаясь.

— Орлы и есть, — ответил старший из братьев Лубянкиных, Федор, худой и длинный, как жердь. — Вон куда залетели. Как отсюда полетим?

— Страшновато? — усмехнулся Огородников. Федор новел плечами:

— Не впервой! Гор мы не видели, что ли?

— А чего медлим? — спросил Павел. — Упустим время — чего хорошего?

— А чего хорошего — не зная броду, лезть в воду? Отдохнем. Оглядимся. И лошадям нужна передышка. На-ка вот взгляни, что там внизу творится, — снял бинокль с шеи и протянул брату.

— А я и так вижу. Телеги вон, штук двадцать, целый обоз. Солдаты разгуливают без всякой опаски. Самое время прихватить их врасплох.

— Прихватим, никуда они теперь не уйдут от нас. Разведка вот вернется…

— А мне и без разведки ясно, что это Сатунин. Совсем уже рассвело.

Вернулись разведчики. И Кужай Тобоков, ходивший старшим, коротко доложил:

— Сатунин.

— Почему так уверен? — спросил Огородников. — Видел самого атамана?

— Нет, не видел, — мотнул головой Тобоков. — Мужика встретили за деревней, за сеном ехал. Он и рассказал: атаман, говорит, со вчерашнего вечера пирует да женщинам молодым допрос учиняет… Кермес его задери!

— А силы у него какие?

— Две сотни солдат да тридцать офицеров. Пулеметов много, оружия всякого… А нападения они, поди-ко, и не ждут, — прибавил другой.

— Вот и хорошо, что не ждут, — сказал Огородников и обвел взглядом стоявших рядом партизан. — Ну, что, товарищи? Как говорится, бог не выдаст — свинья не съест! Пошли! Наступать будем с двух сторон. Чеботарев и Тобоков — слева, а мы с другого фланга. Главное — внезапность. Ударим, как гром с ясного неба!.. — А небо и впрямь было ясное, голубое, и день обещал быть морозным.

— Пошли! — еще раз сказал Огородников, закидывая ременный повод на шею коня и ставя правую ногу в стремя. Вдруг повернулся и внимательно посмотрел на Павла, уже сидевшего в седле. Хотел что-то сказать, передумал, помедлил еще секунду, затем рывком сел в седло и развернул коня:

— Вперед!

И уже не видел, кто скачет рядом, а кто позади, летел, чуть пригнувшись, по крутому каменистому склону, который чем ближе к селу, тем ровнее и положе становился. Встречный ветер холодил лицо, высекая из глаз искры. Тело сделалось тугим и упругим. Земля гудела под копытами коней. И протяжное многоголосое «ура» катилось вниз, по склону, грозно и неотвратимо нарастая и приближаясь к селу, где уже началась паника и суматоха — солдаты выскакивали из домов, метались по улице, бежали в разные стороны, будто не находя выхода. Тяжелая, неудержимая лавина скатилась с горы, сшибла, смяла их, не давая опомниться. Ударили с двух сторон — деваться некуда.

Выстрелы.

Крики.

Ругань.

Захваченные врасплох сатунинцы сдавались, бросая оружие. Но сам атаман каким-то чудом прорвался и ускользнул, ушел из села, отстреливаясь, с небольшой частью своего отряда. Когда бросились за ним в погоню, вдруг резко и хлестко ударили пулеметы почти в упор, наискось и поперек улицы.

Огородников увидел, как чья-то лошадь вздыбилась, дико заржав, и рухнула, опрокидывая и подминая под себя всадника. Показалось, что это был Павел, но не было времени задержаться и посмотреть. Мелькнуло поблизости разгоряченно-красное лицо Кужая Тобокова. Промчались братья Лубянкины… И тут же пулеметным огнем сбило еще двух всадников.

— Спешиться… спешиться, черт бы вас побрал! — закричал Огородников, осаживая коня и соскакивая с него. Пули вжикали по-шмелиному, и он, пригнувшись, перебежал улицу и упал за какой-то камень. Пулеметы стегали крест-накрест, не давая поднять головы. И теперь ясно было, что стреляют из дома.

— Обойти со двора! — приказал Огородников. Когда же попробовали это сделать, попали под такой же хлесткий и яростный огонь. Трое бойцов, пытавшихся обойти дом с тыла, вынуждены были отползти назад, а четвертый так и остался лежать в ограде…

— Грамотные, сволочи! — выругался кто-то рядом с Огородниковым. — Круговую оборону заняли.

— Сейчас мы их выкурим, — сказал Огородников и несколько раз выстрелил из нагана, целясь в окно. Партизаны открыли ружейную пальбу. Зазвенели, посыпались разбитые стекла.

Около двух часов засевшие в доме пулеметчики отстреливались, не желая сдаваться. Только после того, как удалось подползти ближе и метнуть в окна несколько ручных бомб, пулеметы захлебнулись и смолкли… Партизаны ворвались в дом.

— Вот и все, — сказал Огородников, столкнувшись в ограде с Чеботаревым. — Ну?

— Порядок, — так же коротко ответил Чеботарев.

— Сатунина упустили. Какой же порядок?

— Далеко не уйдет. Почти весь отряд здесь остался. Куда он один?

— Старый волк и без стаи опасен, — возразил Огородников, глядя, как братья Лубянкины, Федор и Василий, выводят из дома двух пленных, разгоряченно-потных, без фуражек, с красными и злыми лицами, еще не утративших, казалось, выражения тупой и отчаянной непримиримости. Один из них показался Огородникову знакомым, и он хотел было сказать об этом Чеботареву, но Михаил опередил его:

— Ты посмотри… это же Федотка Брызжахин! Вот сволочь!..

Они подошли. Остановились лицом к лицу.

— Федот — и все тот? — переиначив поговорку, сказал Огородников. — Везет нам на встречи с односельчанами. Недавно Барышев явился, а теперь вот…

Брызжахин вскинул голову и зло прищурился:

— Жаль, что ты мне раньше не встретился! Тогда бы я иначе с тобой поговорил!..

— А у меня с вами всегда один разговор, — спокойно и чуть насмешливо оглядел его Огородников. — Другого не дождетесь.

И коротко махнул рукой: ведите.

Когда же Федор и Василий отдалились, конвоируя пленных, он удивился тому, что нет рядом с братьями Лубянкиными Павла.

— Послушай, — быстро и тревожно взглянув на Чеботарева, спросил он, — а где Павел? Что-то не видно его…

— Павел? — как бы припоминая, где он и что с ним, чуть замешкался Михаил. — Да ничего страшного… ранен.

— Ранен? Сильно?

— Может, и сильно. Да ты не волнуйся. Бергман сделал ему перевязку. Вроде… — осекся, посмотрел виновато.