Сергей Лукьяненко - Полуденный фокстрот

• Название: Полуденный фокстрот
• Автор: Сергей Лукьяненко
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061358-8, 978-5-403-01896-8

---

Сергей Лукьяненко Полуденный фокстрот

Городок затерялся между горами и морем, как человек между землей и небом.

Всю ночь поезд шел вдоль берега, и перестук колес сливался с шумом прибоя в одну нескончаемую мелодию. Человек в товарном вагоне почти не спал. Лежал на пахнущих сеном и лошадиным навозом досках, смотрел на редкие проблески звезд в щелястой крыше вагона. Лошадей тут не было, стойла пустовали, но немного сена оставалось – он сгреб его под голову. Перед тем как лечь, человек разделся, оставшись в одних трусах. Сапоги стояли у ног, джинсы, клетчатая рубашка и вельветовая куртка висели на дощатой загородке стойла. Ремень с тяжелым револьвером в потертой кобуре лежал под левой рукой. Колеса стучали свою песню и губы человека зашевелились.

– Вот мчится поезд – красота,
Стучат колеса – тра-та-та!

– прошептал он и ненадолго задремал.

Проснулся человек, когда вагон сковало утренним холодком. Он поднялся, подхватил ремень с кобурой и прошел в конец вагона, в тамбур. В одном из стойл что-то лежало тяжелым кулем, но человек туда не смотрел.

Светало. Дверь была открыта – собственно говоря, через нее человек и забрался в вагон вчера вечером. Человек неторопливо помочился, потом сел, свесив ноги над бесконечной лестницей: две стальные тетивы рельсов и темные от креозота приступки шпал. Если запрокинуть голову назад, то казалось, что поезд скользит вниз – от самого неба.

– Стучат колеса – тра-та-та, – еще раз повторил человек. Протянул руку – на металлическом полу стояло решето, накрытое полотенцем. Человек стянул полотенце, запустил в решето руку. Достал пригоршню малины – крупной, красной, пахнущей летом. Наверное, она была вкусной – но ночная тряска превратила ее в багровое месиво.

Человек вытер руку о полотенце, встал и пошел в вагон – одеваться.

Через четверть часа, когда поезд остановился в городке, он стоял в открытых дверях товарного вагона и докуривал сигарету. Поезд втянулся на первый путь, со второго протяжно загудел и отправился в обратную сторону длинный товарняк с цистернами и хопперами. Человек спрыгнул, не дожидаясь, пока поезд сбросит ход до конца, пошатнулся, но устоял.

– Стоянка – одна минута, – подозрительно глянув на пустой вагон, сказал начальник станции, стоящий у путей с алым флажком в руке. Он был на перроне один, одетый в старую мятую форму с потускневшими пуговицами. Лицо у него тоже было старым и мятым, глаза тусклыми и мертвыми.

– Я уже приехал, – сказал человек.

В глазах начальника станции появилась тень любопытства. Он осмотрел человека с ног до головы, потом спросил:

– Пистолет?

– Револьвер.

– Разрешение есть?

– Нет.

Паровоз дал гудок и поезд тронулся. Начальник станции скрутил в трубочку сигнальный флажок, спрятал в тубус. Посмотрел вслед поезду.

– Вы что-то забыли на площадке.

– Решето с малиной. Это не мое.

– А… – Начальник станции потоптался на месте. – А попутчик ваш?

Он спрашивал будто по инерции. Точно так же, как выходил встречать поезд, как скручивал флажок. Человек уже встречал такое поведение. Неоднократно.

– Дальше едет, – ответил человек. – Городок у вас большой?

– Двести тридцать человек, – ответил начальник станции. – И младенец еще, дочка учительши. Но она хворая родилась… – Он пожал плечами. – Не знаю, считать ли.

– Считать надо всех, – ответил человек. Стук колес затих вдали, осталось только море. – Денис.

– Петр, – ответил начальник станции. Протянул руку – так же машинально, вяло. Денис пожал его ладонь крепко, уверенно. – О, да вы замерзли совсем… – В голосе Петра появились хоть какие-то эмоции. – Пойдемте, я вас чаем напою.

Человек кивнул и пошел за ним к зданию вокзала – маленькому, одноэтажному, из красного кирпича, крытому черепицей.

* * *

Они пили чай в кабинете – обветшалом, холодном. В углу пылились старые красные знамена с золотыми письменами, награды за какие-то победы в каких-то трудовых соревнованиях еще в прошлом веке. На столе стоял нелепый телефонный аппарат из черного пластика.

– Работает? – глотая сладкий горячий чай, спросил Денис.

– Шутите. – Петр даже не улыбнулся. – Но положено. Телефон никто не отменял.

– Электричество в городе есть? – продолжал расспрашивать Денис.

– В больнице генератор. Солярку по чуть-чуть привозят, – осторожно сказал начальник станции. – У рыбаков ветряк… старый…

– Чем живете-то?

– Как все, – без обиды ответил Петр. – Чем придется. В земле ковыряемся, только хорошей земли мало. Рыбу ловим. Днем товарный пойдет, десять бочек в город отправляем.

– Соленой?

– Свежей. Травой перекладываем мокрой… водорослями… день терпит.

– Что еще?

Начальник станции помялся.

– Да, в общем, и ничего. Работы нет. Зря вы тут сошли.

– Мне работа всегда найдется, – ответил Денис. Налил себе еще чая из пузатого никелированного чайника. Тот был единственным чистым и ухоженным предметом в кабинете. И заварка была настоящая, будто из прошлой жизни.

– Сахара, жаль, не осталось… – словно читая его мысли, озабоченно сказал Петр. – Сахара всегда не хватает…

– Я пью не сладкий.

Начальник станции поднял на него усталый, молящий взгляд:

– Уезжали бы вы… Вот товарняк днем пойдет – я вас и посажу. Могу с машинистом поговорить, вас в кабину пустят, доедете как…

Он не успел объяснить «как» – дверь стукнула, в кабинет кто-то вошел.

– Ну вот… – прошептал одними губами Петр, вставая.

Денис допил чай. Обернулся.

В дверях стоял юноша – тонкий, черноволосый, с нахальными живыми глазами, ярко-красными, будто накрашенными, губами. На нем была черная кожаная куртка с блестящими серебристыми нашивками-заклепками, черные кожаные штаны, обтягивающие жилистые ноги. В опущенной левой руке юноша держал пистолет-пулемет – небрежно, с мальчишеским вызовом.

– Кто такой? – спросил юноша.

– Проезжий, – часто моргая, сказал начальник станции. – С утреннего сошел, в товарном ехал, замерз совсем… В обед уедет.

Юноша молчал, покусывая губы.

– Кто такой? – теперь вопрос Петру задал Денис. – Гей?

Начальник станции поперхнулся, замотал головой.

– Значит, просто дурак, – заключил Денис.

Глаза у юноши от обиды стали большими и круглыми. Он ничего не стал говорить, за что Денис мысленно похвалил его, а сразу стал поднимать оружие. Начальник станции нырнул под стол.

Револьвер в руке Дениса выстрелил один только раз. На черной куртке юноши появилась рваная дырочка. Кисло запахло порохом и сладко – чем-то другим.

Юноша скосил вниз глаза. Потом посмотрел на Дениса, обиженно, как ребенок, которому не дали сыграть в интересную игру.

И тяжело осел на пол.

– Вы идите, – сказал Денис. – Я тут приберу.

– Что вы наделали… – выползая из-под стола, залепетал начальник станции. – Что же вы наделали… Вы бы спокойно днем уехали…

– Вам самому не надоело так жить? – спокойно спросил Денис.

– Все так живут, всем сейчас плохо…

– Нет, так – живут не все, – твердо сказал Денис. – Идите.

Начальник станции по дуге направился к двери, но ботинки юноши – тяжелые, шнурованные армейские ботинки лежали на самом пороге и ему все равно пришлось перешагнуть тело.

– Это пришлый или уже из ваших, обращенный? – спросил Денис.

Начальник станции остановился, нелепо раскорячившись над телом. Облизнул губы, снял фуражку с малиновым околышком, смял ее в руке.

– Из наших… Доктора сын… год как…

– Где его найти?

– Доктора? По улице. – Начальник станции махнул рукой так, что сразу стало ясно – улица в городе одна и идет она от станции к морю. – Там больничка, на полпути. Амбулатория, конечно, не больничка, только мы ее так называем…

– Вы идите домой, – предложил Денис. – Идите, идите. Я все уберу.

* * *

Больница и впрямь была маленькая, но все же побольше станции. В два этажа (правда, на втором часть выбитых стекол небрежно затянули полиэтиленом). Денис потоптался минуту на крыльце, докуривая сигарету. Ему почему-то было неловко, как всегда в таких ситуациях. Наконец он решился, коротко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

Видимо, доктор жил при больнице – иначе почему в такую рань он оказался бы в своем кабинете? Немолодой, грузный, он сидел за столом (в углу, как символ профессии, валялся фонендоскоп) и ел арбуз, вгрызаясь в сочные ломти.

– Садитесь, – сказал доктор, подвигая Денису тарелку. – Ешьте. У нас песчаные почвы, арбузы очень хороши. При почках помогают.

– Меня не беспокоят почки. Ваш сын…

– Я знаю. – Доктор не поднимал на него глаз. – Петр заходил.

Денис молчал.

– Чего вы ждете? – спросил доктор. – Я не могу сказать вам «спасибо». Но и обвинять ни в чем не стану. Да, наверное, хорошо, что кончилась эта мука. Смотреть, как твой сын превращается в чудовище – это, знаете ли, сжигает душу.