Элизабет Бушан - Месть женщины среднего возраста

• Название: Месть женщины среднего возраста
• Автор: Элизабет Бушан
• Издательство: ТИД Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00118-4

Роуз Ллойд даже не подозревала, что после двадцати пяти лет счастливого супружества ее муж Натан завел любовницу и подумывает о разводе. Но главное потрясение ждало впереди: любовницей Натана оказалась лучшая подруга Роуз и ее коллега по работе Минти…

---

– Нормально. Мне он показался бесконечным, но я приучил себя быть вежливым. Почему бы и нет? Я хочу, чтобы люди читали мои книги, и я благодарен своим читателям. – Он бросил на меня многозначительный взгляд. – Знаю, что ты сейчас скажешь.

– И что же?

– Что это новая черта моего характера. В прошлом я никогда не делал то, чего хотели другие. – Я невольно улыбнулась: Хэл в точности прочитал мои мысли. Он продолжал: – Пока я был в Америке, я воспользовался возможностью и навестил своих родственников. Они лишь подтвердили мое мнение, что я теперь ни рыба ни мясо, ни американец, ни британец. Мне немного неуютно быть где-то посредине. Зато в изгнании хорошо пишется.

Повисла тишина, и я поняла, что общее прошлое обманчиво. Кажется, что знаешь о человеке все самое важное, и это на самом деле так: ведь нити прошлой истории прочны и покрыты узелками проблем, их необходимо просушивать и правильно перевязывать. И все же, когда дело дошло до вопросов-ответов и преодоления маленьких пробелов, мешающих начать разговор, я поняла, что знаю недостаточно.

– С чего же начать? – спросила я. Он улыбнулся.

– Может, с ужина? Я проголодался.

– Я тоже.

По взаимному согласию мы стали обсуждать вопросы, требующие не более чем обмена информацией. Мы говорили о путешествиях Хэла, его планах на будущее, оливковой ферме в Умбрии.

– Ничего особенного, как я тебе и говорил. Только для меня это особенное чувство, потому что жители деревни позволили мне проникнуть в их жизнь. Иногда мне кажется, что я там уже почти свой; чего еще можно желать?

– Значит, ты решил пустить корни?

– Наверное. Я снова занялся экологией. Идет борьба между традиционными методами и новыми интенсивными практиками, и мне хочется принять участие.

– Ты знаешь итальянский?

– Я выучил местный диалект.

За кофе Хэл расспросил меня о моих интересах, и я поведала о своей любви к садоводству, которая родилась после знакомства с ним; о карьере и временной паузе в работе, и о новом месте. К собственному изумлению, я призналась, что в увольнении были свои плюсы.

– Я и не подозревала, что живу в смирительной рубашке, пока не сняла ее.

Хэл откинулся на спинку стула.

– Ты выбрала неверный путь, – спокойно проговорил он. – Есть же что-то еще, чем ты хочешь заниматься.

– Да, конечно, только у меня нет времени думать об этом.

– Теперь будет.

– Еще поразительно, как быстро я забыла о самом процессе выполнения работы. О том, как вставать и идти в офис, вечером возвращаться. Десять лет я занималась работой, о которой мечтала, это много для меня значило, я ужасно противилась ее потере. Но самое странное, что примерно через неделю все рутинные рабочие действия забылись. Я знаю, что после ухода Натана все закрутилось в суматохе, но не очень-то переживаю из-за отсутствия работы. Меня не грызет эта мысль. Может, это нехорошо? Так легко забыть о чем-то, что составляло немалую часть твоей жизни.

– Думаешь, это нехорошо? – Он говорил серьезно, но голубые глаза улыбались.

Мы с Хэлом пристально посмотрели друг на друга. Это был вовсе не многозначительный, не роковой взгляд – всего лишь расслабленный обмен мыслями, прощупывание почвы. Но вдруг я поняла, что смогу снова стать счастливой и обрести цельность.

– По правде говоря, Хэл, я больше скучаю по своей кошке Петрушке, чем по работе. Ее усыпили в начале года, и я вспоминаю о ней почти каждый день. Иногда просыпаюсь, и мне кажется, будто она лежит на кровати. – Я посмотрела на свою руку без кольца: это вошло у меня в привычку. – Для меня она была символом очень многих вещей. – Как рюкзак, который ты хранил в комнате.

В полночь Хэл поднялся и собрался уходить.

– Было очень здорово, – сказал он. – Может, как-нибудь повторим? – Он наклонился поцеловать меня в щеку, и на мгновение я затрепетала: что будет дальше? – Мы друзья, ты же знаешь. Нас многое связывает.

Правда ли это? Мы с Хэлом были не друзьями, а любовниками и подвели друг друга в критический момент. После этого для дружбы не было ни места, ни времени. Но мне нравилось слово «друзья». Оно было связано с преданностью, которая бывает у старых знакомых, хорошо знающих друг друга. Мне это было по душе. Наверное, для такой дружбы найдется место в моей новой жизни.

– Можно я тебе позвоню? – Хэл опять наклонился и поцеловал меня. Теплое, осторожное прикосновение к моей щеке; я была не против, но мое тело зажило отдельной жизнью и покрылось мурашками в ответ на поцелуй. Он провел пальцами по моему подбородку. – Раз уж мы так приятно начали новое знакомство, можно я позвоню?

Если бросить семя в землю, удобренную густым компостом, и полить его, оно даст ростки. Как правило, оно должно прорасти: разве что ему не повезет.

– Да.

Глава 24

Я много думала о доме, который мне предстояло потерять. О его оболочке и о том, что скрывалось под ней. «Все очень просто. Купи новый дом и начни все сначала. Дом – не самое главное в жизни», – заявил Хэл, когда я поделилась своими чувствами по этому поводу. По-другому он и не мог ответить.

Я думала о часах, о годах, потраченных на обстановку этого дома; как восторженно и изобретательно украшала я его комнаты, уголки, места, где мебель и предметы были залиты солнцем. Мои руки хранили воспоминания о долгих часах полировки и вытирания пыли; спина – воспоминания о тяжести детей, которых я таскала вверх-вниз по лестнице. На королевской кровати, где мы с Натаном проспали так долго, остались две вмятины.

Я думала о своем саде, крошечных остроконечных весенних бутончиках и осеннем увядании; о круговороте жизни и смерти. В прошлом я пыталась привести в порядок дом и сад, чтобы место обитания моей семьи было чистым и свежим. Сейчас я пыталась привести в порядок себя. Пожалуй, нет ничего сильнее подавленной страсти, той, что вынуждена существовать в подземелье, пульсируя тайной жизнью.

Ричард и Поппи планировали остаться на Лейки-стрит до Нового года, а в результате задержались намного дольше. В кенсингтонской квартире нужно было делать ремонт, и им было удобнее в это время пожить у меня. Ричард начал работать: он рано уходил из дому и поздно возвращался. Они договорились, что все еще безработная Поппи будет следить за переездом и покрасит кухню и ванную в новой квартире.

Рождество пришло и ушло; в этот год оно было иным – тихим, но все же безмятежным. Поппи так и не собрала вещи и не нашла работу. «Не умею я работать руками, – протестовала она, когда я пыталась с ней поговорить. – И краска капает на очки, а в линзах красить нельзя».

Мы обе понимали, что это всего лишь отговорки. Светящееся от радости существо, ворвавшееся домой по возвращении из Таиланда, куда-то исчезло. Вместо него по дому бродила вялая, рассеянная Поппи, которая запихивала вещи в пластиковые мешки и проводила много времени в телефонных разговорах с Джилли. С Джилли, которая, как я не преминула заметить, нашла работу.

Я посоветовалась с Сэмом насчет состояния сестры. Сэм, у которого в последнее время был гораздо более расслабленный и счастливый голос, рассмеялся и сказал, что у Поппи всего лишь предсвадебный стресс. Просто она, как всегда, перепутала время.

Тем не менее, к середине января у Ричарда появилась привычка, уходя по утрам на работу, оглушительно хлопать входной дверью, и я решила, что пора приступить к активным действиям.

Я затащила Поппи на второй этаж, в комнату для гостей, и заставила ее начать упаковывать подарки. Тихо фыркая, она семенила по комнате, поднимала одежду и бросала ее на пол. Некогда безупречная комната выглядела так, будто смерч ворвался в дверь и вылетел через окно.

– Ты помнишь, когда вы переехали на Лейки-стрит? – спросила Поппи, оставив попытки собрать вещи.

– Помню. Раньше у нас была квартира, и мы с твоим папой так обрадовались, что у нас есть лестница, что бегали по ней вверх-вниз.

– Быть взрослой… так трудно. – Поппи сгорбилась на кровати. – Трудно, правда? Взрослые такие злобные и разрушают все вокруг.

– Ты всегда говорила, что тебе не терпится вырасти.

Поппи смяла низ кардигана.

– Я же не знала, что взрослым становишься так быстро, а потом приходится всю жизнь тащить эту взрослость на горбу.

Судя по ее словам, Поппи жалела, что не осталась в Таиланде. Я никогда не могла понять, куда клонит она; наиболее продуктивные результаты давал всесторонний анализ.

– Разве тебе не нравится ваша квартира?

– Я ее не выбирала. Но не в этом дело. – Дочь принялась так сильно тереть кожу на безымянном пальце, что я подошла и остановила ее. Она подняла голову и беспомощно посмотрела на меня. – Вчера мне приснилось, что я опять стала маленькой девочкой. В той дурацкой кроватке с откидными краями. Во сне мне хотелось, чтобы в моей комнате все оставалось по-прежнему, но кто-то все время там все менял.

Значит, Сэм не ошибся насчет стресса. Куда же подевалась девочка, у которой было столько планов? Я подошла к шкафу и завернула в бумагу винный бокал.