Андрей Кураев - Школьное богословие

• Название: Школьное богословие
• Автор: Андрей Кураев
• Издательство: "Благовест"
• Жанр: Религия
• Год: 1997

Кураев А.В. Школьное богословие / А.В. Кураев; Диакон Андрей Кураев. - М. : Междунар. православ. Фонд "Благовест" : Храм святых бессребреников  Космы и Дамиана на Маросейке, 1997. - 308 c. (1298539 – ОХДФ)

Книга составлена на основании двух брошюр, которые мне довелось написать два года назад в помощь школьным учителям, и некоторых моих статей в светских газетах. И в том и в другом случаях приходилось писать для людей, чьи познания в области христианского богословия не следовало переоценивать. Для обычных людей.

Поэтому оказалось возможным совместить "методические" и "газетные" тексты и, на их основании, составить сборник, дающий более целостное представление о Православии.

Но, чтобы с самого начала найти язык, который позволил бы перекинуть мостик из мира православного богословия в мир нашей повседневности, основной темой этого сборника я решил сделать детскую.

---

Первые годы жизни язычников-переселенцев на самарийской земле были весьма трудны. Несчастья, наваливавшиеся на них, они объясняли тем, что, переехав в другую страну, сохранили почитание своих прежних богов и не озаботились умилостивлением "местного бога" - "Бога той земли" (4 Цар. 17,24). Так, они решили принять почитание Иеговы, почитание Бога Библии. Однако их позиция была позицией религиозного синкретизма: они полагали, что возможно чествование Бога Библии и поклонение иным, языческим богам. "Притом сделал каждый народ и своих богов,... между тем чтили и Господа" (4 Цар. 17,29-32). Именно - "между тем". По сути, они осуществили мечту современной нецерковной интеллигенции об объединении всех религий: "Господа они чтили, и богам своим служили" (4 Цар. 17,33).

В глазах Библии, в глазах Ветхозаветной Церкви, это все равно что просто остаться язычником, и даже, пожалуй, хуже. Знающий истинного Бога, и, остающийся в служении идолам, хуже обычного простосердечного язычника.

Но с VIII века до Р.Х. именно такие религиозные убеждения стали характерны для жителей Самарии: "Народы сии чтили Господа, но и истуканам своим служили. Да и дети их и дети детей их до сего дня поступают так же" (4 Цар. 17,41).

Таким образом, "самарянин" в притче - это антипод "священника". Священник - это максимум ветхозаветного благочестия, человек наиболее близкий к Истине. Самарянин не просто язычник, но по сути, - вероотступник.

Значит, религиозные границы, разделяющие людей, не должны совпадать с границами нравственными. Понимая, и, стараясь изучить реальное духовно-историческое различие религиозных традиций человечества, мы должны видеть во всех людях своих ближних. "Ближний" не значит только "единоверец". "Кто мой ближний?" - ставит вопрос законник. "Тот, кому ты сейчас можешь помочь, тот, кто сейчас нуждается в тебе", - отвечает Евангелие.

Весь смысл этой притчи, разумеется, заключен в словах: "Иди и ты поступай так же." Однако Христос именно потому избрал такой способ поучения народа, который позволяет в очень скромных средствах притчи передавать гораздо более глубокий смысл, чем это кажется на первый взгляд. Христиане, вновь и вновь перечитывая Священное Писание, зная его почти наизусть, обнаруживают в хорошо знакомых деталях отражение всего библейского учения в целом. "Святые отцы Церкви, истолковывая отдельные строчки, с радостным изумлением видели, что как в капле росы отражается все небо, так и в каждом штрихе Писания можно найти смысл всей Библии", - пишет современный библеист поротоиерей. Михаил Дронов[250].

В частности это хорошо видно на примере притчи о милосердном самарянине. Блаженный Феофилакт Болгарский, живший в XI веке, обобщил богословское понимание этой притчи, высказанное святыми отцами до него. Небольшой эпизод, рассказанный в притче, может иллюстрировать всю историю человечества от грехопадения Адама до создания Христом Церкви.

Несчастный человек, попавший в руки разбойников - это, как говорит святой Феофилакт, - человеческая природа, то есть, все человечество. Иерусалим, из которого вышел несчастный, возвышающийся в прохладе Иудейских гор - это безмятежная радостная жизнь в раю. Иерихон (город в жаркой пустынной низине) - жизнь людей после грехопадения, полная страстей. Но не просто однажды сошел, спустился этот несчастный из Иерусалима в удушливый Иерихон, он "шел", ибо человеческая природа не однажды, но постоянно увлекается греховными страстями.

Разбойники, которым попался несчастный путник - это бесы, сорвавшие своими искушениями с него одежды добродетели. Разбойникам-бесам попадает в руки тот, кто спускается с "вершины Иерусалима", кто на ней остается, тот не доступен им.

Священник и левит, прошедшие мимо - это ветхозаветный Закон и пророческие писания, которые хотели спасти человека, но не могли.

Милосердный самарянин - это Сам Христос, который возлил на раны масло и вино.

Масло - древнейшее лекарство, смягчающее раны и своей пленкой защищающее их от заражения. И поныне масло (растительное, "древесное", оливковое) - это первое лекарство, с которым встречается приходящий в мир человек. Маслом смазывают младенчиков, чтобы избежать раздражения кожи. В народном восприятии со словом “масло” (причем как в греческом, так и церковнославянском языках) связывается слово милость и происходящий от него глагол “помиловать”. Соответственно, когда православный человек просит "Господи, помилуй" (по-гречески - Kirie eleison - что также связано с греческим слово "eлей" - масло), то он просит о том, чтобы раны его души были исцелены помазанием благодати.

"Господи, помилуй" - это не просто просьба о прощении, но именно об исцелении. "Грех делает нас более несчастными, чем виновными" - говорил преп. Иоанн Кассиан.

Западное христианство склонно описывать драму грехопадения и искупления в терминах юридических, восточное христианство - в терминах органических.

В юридической теории, Христос - скорее адвокат, который нашел хитроумный способ выиграть процесс и избавить преступника от справедливого наказания за его грехи. Для православного же восприятия, Христос - скорее врач, исцеляющий болезни человеческих душ (причем исцеляет через соединение с Собою, со Своей божественностью).

В перспективе западного богословия, Бог, приемля жертву Христа, за нее прощает людей. Но православной мистике мало прощения. Жестко сказав протестантским богословам, что "Вместо Бога они ищут безнаказанности", будущий Патриарх Сергий обращал внимание на то, что "амнистия провозглашает праведным, а не делает праведным. Человек уведомляется о своем спасении, но не участвует в нем. Заслуга Христа - событие постороннее, с моим внутренним бытием у протестантов связи не имеющее. Поэтому и следствием этого акта может быть только перемена отношений между Богом и человеком, сам же человек не меняется... [Западные богословы] ищут обязать Бога даровать мне живот вечный. Но душа человеческая хочет не только числиться в Царстве Божием, но действительно жить в нем"[251].

В самом деле, человеку, по своей оплошности облучившемуся и смертельно заболевшему, мало радости узнать, что трибунал амнистировал его. Ему нужна не безнаказанность, а здоровье, полноценная жизнь.

По мысли преподобного Макария Египетского, Христос пришел, чтобы "Исцелить человечность"[252].

Поэтому в церковном восприятии масло и вино - это вещества и символы православных таинств, через которые сообщается человеку причастие Божественной благодати. (Напр. "Елея же и вина не повреждай" - Откр.6,6).

Масло - это слова проповеди о Радости спасения, а вино - строгое предупреждение о наказании для грешников. Гостиница, в которую отвез Самарянин несчастного - это Церковь, принимающая всех приходящих в нее. Гостинник - все церковные учителя: апостолы и их приемники (пастыри). Два динария, которые Христос-Самарянин дал гостиннику - это два Завета, Ветхий и Новый. Апостолы и святые отцы, действительно, потрудились, "издержали" эти два динария, за это они получили свою награду от Господа.

Разумеется, законник не предполагал и не мог предполагать это святоотеческое истолкование притчи о милосердном самарянине. Ее богословский смысл мог раскрыться только в свете всего учения Церкви позже, когда обнаружилось, как точно каждая деталь Писаний отражает всю Радостную Весть, возвещенную Христом.

Но то, что было понятно сразу же слушателям Христа – по крайней мере тем из них, кто был открыт к Его проповеди, - это что им предлагается иной путь к встрече с Богом. Привычная почва раввинистических преданий была выбита у них из под ног. Конечно, это вызвало головокружение. Но ведь и в те времена были справедливы слова Ницше (которые будут сказаны лишь спустя девятнадцать столетий): «нужно иметь в душе хаос, чтобы родить танцующую звезду». Путь ввысь начинается с распада привычных мнений и ориентиров. Привычную кровно-племенную связь нужно отстранить от себя – чтобы заново ощутить свою сродненность с Богом и через Него - со всеми людьми.

Своей притчей Христос устраняет некую угрозу от людей. О том, что это за угроза, позднее скажет Наум Коржавин:

Быть может, сызмальства старея,

Закон неизбывно блюдя,

Молился б я Богу Евреев,

К неизбранным лишь снисходя.

Их жизни презрев равнодушно,

Их болью болеть не спеша…

… О Господи! Как это скучно!

И как с этим глохнет душа!

ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ГОРЫ: ГОЛГОФА

В пасхальную ночь полагалось резать агнцев и вкушать их. Пасхальная трапеза обязательно включала жаренного ягненка. Но правила кошерной (разрешенной иудаизмом) пищи предполагают, что в мясе не должно быть крови. По свидетельству Иосифа Флавия, на Пасху в Иерусалиме резалось 265 тысяч ягнят. Ирод Агриппа, чтобы подсчитать число благочестивых семей, велел отделять жертвы к очагу - их оказалось 600 тысяч... Из этих сотен тысяч жертвенных животных надо было излить всю кровь. Если учесть, что в Иерусалиме не было канализации, можно представить, какое количество крови городские сточные канавы несли к Кедронскому потоку.