Иван Шевцов - Любовь и ненависть

• Название: Любовь и ненависть
• Автор: Иван Шевцов
• Издательство: Ордена Трудового Красного Знамени ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СССР
• Жанр: Современная проза
• Год: 1970
• ISBN: Р2 Ш37 Р2 7-3-2 214-69

В романе три части. В первой — "На краю света", — уже известной читателям, рассказывается о военных моряках Северного флота, о героических людях Заполярья, о бдительности и боевой готовности воинов, о большой и трудной любви Ирины Пряхиной и Андрея Ясенева.

Вторая и третья части романа — «Друг» и «Враг» — посвящены самоотверженной работе советской милиции, мужеству, честности, высокой принципиальности ее людей. Читатель в них снова встречается с Ириной и Андреем, ставшим сотрудником Московского уголовного розыска, с военным врачом Шустовым, с карьеристом Маратом Инофатьевым и другими героями первой части романа.

---

Когда начинается весна в Москве, какие приметы говорят об ее утверждении, какие вестники приносят москвичам благовест? Ни сладкий апрельский воздух, в котором бродят радужные надежды и волнующие мечты, ни ледоход на Москве-реке, ни пьянящее дуновение первого теплого ветерка, ни свежесть бульваров, ни даже только что раскрывшиеся почки на тополях. Все это видят одни и не замечают другие; кого-то это волнует, кого-то вовсе не трогает. Если ваш сынишка впервые в этом году убежал в школу без пальто, а в троллейбусе появился первый лейтенант без шинели, вы еще не верите, что весна установилась основательно, а зима ушла бесповоротно. Даже приказ военного коменданта Московского гарнизона о переходе на летнюю форму, опубликованный в газетах, не убеждает столичного жителя в приходе весны.

Алые сполохи первомайских флагов утверждают московскую весну. Пусть потом хоть весь май идет снег с дождем и дождь со снегом и пронзительные ветры валят с ног жителей Юго-Запада столицы, все равно весеннее настроение москвича не омрачить. После Первого мая весна вступает в свои полные права, и зримые приметы ее почему-то замечаются всеми. Сразу зазеленеют трава и деревья, и люди уже не надевают на себя зимние одежды.

Катюша Ясенева ждала Первомай с нетерпеливым детским волнением, как необыкновенного, небывалого открытия в своей жизни. Прошлым первомайским праздником она недовольна, потому что ей не довелось побывать на демонстрации. Причин, помешавших Катюшиному торжеству, было несколько. Во-первых, папа дежурил, во-вторых, у мамы был грипп и она не выходила из дому, в-третьих, и, пожалуй, это самое основное, Катюша в прошлом году была еще маленькая, а сейчас — это все должны знать — она подросла, ей в марте исполнилось семь лет, и такое событие было торжественно отмечено ее подружками, а также бабушкой и мамой. Папа снова в этот день дежурил, но он ей подарил интересную книжку с картинками и куклу с черными волосами и голубыми закрывающимися глазами. Мама подарила розовое платьице с белым бантиком и двумя кармашками, слева и справа, только один внизу, другой наверху, и сказала, что это платьице можно будет надеть первый раз в день Первого мая. Бабушка подарила бежевые туфельки, они, правда, немножко велики, но если подложить в носки бумажку, то ничего, сгодятся, их в праздник тоже можно обновить. Больше всего Катюша беспокоилась, как бы в Первомай не было холодной погоды, тогда придется на новое нарядное платьице надевать совсем не новое пальтишко. И еще она опасалась, как бы не пришлось папе дежурить и в этот Первомай: все-таки на демонстрацию лучше всего идти с мамой и с папой.

Но опасения ее оказались напрасными, все получилось как по заказу: и погода выдалась на редкость хорошая — ясный, солнечный день, составленный из двух цветов — голубого и алого. Правда, были еще другие цвета, например зеленый, но его было совсем-совсем немного — травка на газонах да маленькие листочки; и папа не дежурил в этот день, потому что работает он теперь уже не там, где работал в прошлый Первомай, и дежурить стал реже.

После удачной операции по розыску и задержанию преступников, ограбивших санитарную палатку, Андрея Ясенева из отделения милиции перевели в городское управление, в уголовный розыск, и теперь его кабинет находится на том же этаже, что и кабинет Юрия Струнова. Для Ясенева перевод на Петровку, 38, означал небольшое повышение по службе. Объяснение его неожиданному переводу в управление сослуживцы почему-то видели именно в розыске и задержании группы молодых людей — среди них была одна девушка, — похитивших медикаменты в тот вечер, когда Ирина и Василий Шустов слушали концерт. Сам же Ясенев не считал эту операцию какой-то сложной и необыкновенной, хотя лично для него она была своего рода экзаменом, и серьезным.

Подлинная же причина перевода объяснялась несколько по-иному: в управлении появилась вакантная должность оперуполномоченного, занимающегося и наркоманами. Юрий Струнов помнил, как глубоко волнует проблема наркомании его флотского друга, и предложил на эту должность Андрея Ясенева. Нельзя сказать, что самого Ясенева такое назначение уж очень обрадовало: человек, лишенный какого бы то ни было тщеславия, он был доволен своей работой в отделении — только-только успел войти во вкус новой для него деятельности, притереться в коллективе. Тем более, он знал, что многие работники милиции, прежде чем попасть в управление, лет по десять сидят в райотделах и отделениях и идут на повышение за какие-то особые заслуги или выдающиеся профессиональные способности. Скромный по своей натуре, Ясенев не находил ни своих особых заслуг, ни выдающихся способностей и перевод в управление относил к чистой случайности, втайне подозревая в этом деле «руку» Струнова, с которым он теперь виделся почти каждый день.

Налетчиков на Василия Шустова разыскать не удалось. Официантка ресторана, допрошенная работником уголовного розыска, рассказала, что после ухода Шустова и Дины за их столик сел молодой человек, заказал триста граммов сухого вина и холодную осетрину, быстро покушал — дело было перед самым закрытием ресторана, — а когда расплатился, вдруг наклонился под стол, поднял партбилет и, пожимая плечами, сказал: "Кто-то обронил. Возьмите, девушка. Человек спохватится, придет — спасибо скажет". И передал официантке партбилет. Все довольно просто и примитивно. И в этой простоте кроется вся сложность поисков преступников. «Дело» Шустова не было закончено, и партбилет его все еще хранился в райкомовском сейфе.

Василий был обеспокоен главным образом состоянием здоровья Захваткиной: обычно повязка у больной снимается на двенадцатый день после операции методом вакуумтерапии. Срок снятия повязки Захваткиной приходился на третье мая.

Ясеневы собрались всем семейством, исключая бабушку, идти на первомайскую демонстрацию в колонне, в которой шли представители клиники, где работала Ирина. Ирина ждала этих первомайских праздников и демонстрации с не меньшим, а пожалуй, с еще большим нетерпением, чем ее семилетняя дочь. К Первомаю Ирина сшила себе новое платье. Ей хотелось быть в эти праздничные дни, как никогда, красивой. И уж во всяком случае, она должна выглядеть не хуже, а лучше Дины Шахмагоновой, которая, думала Ирина, обязательно пойдет на демонстрацию и будет "покорять мужиков". Под последними она подразумевала прежде всего Василия Шустова, которого ревновала теперь ко всему свету, — хотя признаться в этом не могла даже самой себе. Ирина уговорила идти на демонстрацию не только Шустова — она заранее пригласила его в гости после демонстрации, — но и Похлебкина, для чего ей пришлось разговаривать с невестой Петра Высокого Аннушкой Парамоновой — студенткой четвертого курса МГУ, дочерью заслуженного врача республики, профессора, доктора медицинских наук Александра Мартыновича Парамонова, потому что все праздники и вообще все свободное время Петра Высокого принадлежало Аннушке Парамоновой. Аннушка согласилась идти на демонстрацию вместе с клиникой только потому, что так хотел, по словам Петра и Ирины, выдающийся ученик ее отца Василий Шустов, о котором девушка слышала много лестного от отца и от своего жениха. Будущих молодоженов Ирина также заранее пригласила к себе в гости в праздники. Петр Высокий посоветовался с Аннушкой и согласился при одном условии: мол, пусть это будет складчина. Шустов его поддержал. Решили, что гости приносят выпивку, а хозяева готовят закуску.

Но не только у Ирины были друзья и сослуживцы. Они были и у Андрея. Во всяком случае, еще двадцать девятого апреля Юрий Струнов завел с Ясеневым разговор о празднике и предложил собраться у него. Андрей помялся и сказал, что "лучше у нас", потому как Ирина "там что-то затевает". Тем более что к Ясеневым в гости на праздники приехала из деревни мать Андрея Пелагея Антиповна и было бы совсем уж неприлично оставить дома двух старушек, а самим уйти в гости. Струнов согласился. А тридцатого апреля стало известно, что Андрею придется Первого мая до окончания демонстрации быть на службе. Это огорчило Катюшу. Но неожиданное дежурство Андрея нисколько не нарушало праздничной программы. Подготовка к празднику возбудила Ирину необыкновенно, она хлопотливо и с азартом носилась по магазинам за продуктами, при этом, имея довольно скромный бюджет, не стеснялась б расходах. Со стороны можно было подумать, что она готовит свадебный вечер своей любимой единственной дочери. Это было замечено прежде всего Антониной Афанасьевной, и мать вслух сказала дочери:

— Что ты так суетишься с этим праздником? Сойдет — свои люди. А коль складчину решили, так и все одинаковые хозяева, не одна ты. И денег своих куда столько потратила. А расходов на дело сколько. Вон Андрюше пальто нужно.

— Знаешь, мама, я не люблю "абы как", — огрызнулась Ирина. Она в последнее время вообще стала резкой со своими домашними. — Вот и Пелагея Антиповна в кои веки приехала к нам погостить. Я хочу, чтоб это было прилично. А деньги что — их все равно никогда не бывает.