Джудит Леннокс - Следы на песке

• Название: Следы на песке
• Автор: Джудит Леннокс
• Издательство: СЛОВО/SLOVO
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-85050-705-1

Джудит Леннокс — известная английская писательница. Ее часто ставят в один ряд с Колин Маккалоу, Маргарет Митчелл, Розамундой Пилчер.

Роман Джудит Леннокс «Следы на песке» переводится на русский язык впервые. В центре его — семья Мальгрейв, которая то в поисках приключений, то по воле обстоятельств странствует по всему свету. Джудит Леннокс удается удивительно точно передать атмосферу времени; ее герои — неординарные, сильные, обаятельные люди.

---

И Мальгрейвы, по ее мнению, могли служить символом Лондона периода бомбежек. Без дома, без положения, без гроша в кармане, они как ни в чем не бывало курсировали по городу, который Элеонора уже узнавала с трудом. Их знание языков, их привычка ходить в одежде с чужого плеча в 1941 году уже не казались чем-то экстраординарным. Они вписывались в этот изменчивый мир более естественно, чем Элеонора; они и подобные им лишили ее чувства уверенности в своем положении в обществе — чувства, которое было ей присуще всегда. Она видела, что те черты характера Гая, которые всегда ее восхищали — его мятежность, его бесстрашие, — в этом, другом Лондоне сближают его скорее с такими, как Мальгрейвы, нежели с такими, как она.

До тех пор пока Гаю не взбрело в голову, что Фейт истощена и ей нужна помощь врача, Элеонора видела ее всего пару раз. «Сейчас все истощены», — хотела сказать она Гаю. Элеонора сама работала по 18 часов в сутки; ей тоже редко удавалось проспать всю ночь без перерыва. Фейт всего лишь крутила баранку, ей не приходилось думать, что-то организовывать, а главное — нести такое бремя ответственности, какое возложила на себя Элеонора. «Как это в духе Мальгрейвов, — думала Элеонора — взять на себя не самую сложную, зато самую драматическую задачу!»

Гай написал Джейку в Нортумберленд, и тот сумел получить увольнительную на выходные. За эти дни он, насколько мог, подремонтировал дом на Махония-роуд. Гай пригласил его на ужин. Из Мальгрейвов Джейк был самым представительным. Манеры у него были лучше, чем у Ральфа, и в нем не было той фальши, которую Элеонора подозревала в Фейт. Волосы у него были такими же неярко светлыми, как у сестры, но зато глаза — настоящего голубого цвета, а не унылого серо-зеленого; к тому же он был высок и хорошо сложен. Джейк сделал Элеоноре комплимент, похвалив ее стряпню.

— Ужин был просто отменный, — он поймал руку Элеоноры и поцеловал. — Один из лучших в моей жизни.

Элеонора, которая никогда не краснела, с удивлением почувствовала, что ее щеки заливает румянец. Фейт скорчила рожицу:

— Фу, Джейк. Какой же ты подхалим.

Элеонора сказала:

— Вы слишком строги к своему брату, Фейт.

Фейт встала из-за стола и положила руку Джейку на плечо.

— Это потому, что я давно его знаю. Я вижу его насквозь.

Джейк улыбнулся, дернул Фейт за волосы и сказал нечто чудовищно грубое. Фейт добавила:

— И потому, что вы были так добры ко мне, Элеонора, я считаю, что вы должны знать правду о моем брате.

Элеонора сдержанно произнесла:

— Рада была видеть вас, Джейк.

— Не балуйте его, Элеонора, он ужасно тщеславный. Того и гляди, так раздуется от гордости, что лопнет. — Фейт обернулась к Гаю. — Помнишь, Гай, как Джейк сумел выклянчить леденцы у мадам Перрон?

Гай нахмурил брови.

— Это та старуха, что держала бакалейную лавку в деревне?

— Ага. Мы с Николь ее ужасно боялись. Мы думали, что она ведьма. Зато Джейка она обожала.

Джейк вставил:

— Женя терпеть не могла эту мадам Перрон. Думала, что та ее вечно обсчитывает.

— Ох, как же они лаялись! Женя орала на нее по-польски.

— Да уж, ругалась она мастерски.

— Выпрямлялась во весь свой маленький рост и…

— А помнишь, Гай…

Они забыли об Элеоноре. Сельвин Стефенс снисходительно улыбнулся и сел на свое обычное место у камина, но Элеонора почувствовала себя глубоко оскорбленной. Ее не принимали в расчет. Она не имела чести входить в маленький привилегированный круг Мальгрейвов. Гай входил в него, но не она. Они ее терпели, но не более того. Их привилегии заключались не в знатности или богатстве, а в той снисходительности, которую проявляло к ним общество. Если бы Элеонора вошла в этот круг, она была бы достойна лишь осмеяния. Но на Мальгрейвов общие правила не распространялись.

В один из жарких летних дней Элеонора отправилась на Мальт-стрит, чтобы увидеться с Гаем после его утреннего приема. Идя по дорожке к дому, она услышала в саду голоса. Голос Гая и голос Фейт. Они о чем-то спорили, но спор их перемежался смехом.

Элеонора повернулась и пошла прочь. Ей удалось сесть на автобус и доехать до Кемдена, а оттуда она шла до дома пешком. Ее быстрые шаги не могли отразить бури, которая бушевала у нее в душе. И вдруг на Куин-сквер она увидела знакомую фигуру.

Ральф Мальгрейв. Она узнала его черное пальто и поношенную широкополую шляпу. Но женщина, с которой он шел, была Элеоноре незнакома — платиновая блондинка, высокая, стройная и одетая с той непринужденной элегантностью, которой Элеоноре никогда не удавалось достичь.

С противоположной стороны улицы Элеонора видела, как они обнялись. Несомненно, они были любовниками — столько желания было в их поцелуе, такое обожание сквозило в том, как Ральф притянул к себе эту женщину: словно желая сделать ее своей частью. На какое-то мгновение Элеонора испытала горькую зависть, но потом, уходя, решила приберечь эту маленькую тайну для своих целей. Ибо это было оружие, которое нужно закалить и заострить.

— Клубника… — глядя на ягоды, Фейт почувствовала, что у нее голова кружится от вожделения.

— Это из Комптон-Деверола, — сказала Николь. — У нас там ее просто уйма.

В то утро симпатичный молодой человек в летной форме принес на Махония-роуд записку, в которой говорилось, что Николь в Лондоне, в доме на Девоншир-плейс.

— Можешь съесть все, Фейт. Меня от нее уже тошнит. Да я и не голодна.

На восьмом месяце беременности Николь была похожа на паучка: тоненькие ручки и ножки, круглое туловище. Отправляя в рот ягоду за ягодой, Фейт спросила:

— Тебя Дэвид привез?

— Я не видела Дэвида уже целую вечность. С мая, кажется. На самом деле я приехала автостопом. — Николь хихикнула. — Встала на обочине в своем жутком капоте и выставила большой палец.

Фейт вытащила из клубники толстую зеленую гусеницу.

— Вот тоже любительница прокатиться задаром.

Николь кивнула на вазу с огромными розами, похожими на капусту:

— Пусти ее туда. Это мне Тьери подарил.

— Тьери?

— Он француз и не чужд романтических жестов.

Фейт осторожно посадила гусеницу в темно-розовую сердцевину цветка.

— В Лондоне сейчас ужасно жарко и пыльно. Мне кажется, летом тебе было бы лучше в Комптон-Девероле.

— Там скучно. — Николь пожала плечами. — С тех пор как прекратили бомбить Лондон, к нам перестали ездить гости. Прошлые выходные мы провели с Лаурой вдвоем, если не считать девчонок из школы. — Она взглянула на сестру. — Ты мне подыскала что-нибудь? Я носила старые свитера Дэвида, но ведь в ночной клуб в них не пойдешь, верно?

— Вот, — Фейт развернула то, что принесла с собой в сумке. Два платья, свернутые в жгут, казались неинтересными, но когда она их встряхнула, они раскрылись чудесными шелковыми цветками.

Николь подняла одно.

— Прелесть!

— Правда же? Фортуни, разумеется. Должны тебе подойти — они без талии.

Николь сняла свой капот и натянула платье через голову. Бирюзовый шелк был того же оттенка, что и ее глаза.

— В награду ты должна выпить шампанского, — сказала Николь и поцеловала сестру. — Один знакомый француз, жутко умный, подарил мне целых шесть бутылок. — Она погладила ладонями складки платья и нахмурилась, коснувшись своего живота. — Как же я буду счастлива, когда наконец исчезнет этот бугор! Слава Богу, осталось всего шесть недель. Вечно он мешается. На, открой, — Николь протянула сестре бутылку шампанского и снова засмеялась. — Я больше не могу танцевать щечка к щечке. Скорее уж пузо к пузу.

За нарочитой жизнерадостностью сестры Фейт разглядела скрытую тоску. Пробка вылетела из горлышка со скучным «пык». Фейт наполнила бокалы.

— Николь, тебя что-то гнетет?

Николь прошептала:

— Если бы я действительно любила Дэвида, разве мне нужны были бы другие люди?

Фейт постаралась говорить убедительно:

— Ты сама сказала, что вы с ним уже давно не виделись. Тебе просто немного одиноко.

— Да, наверное. — Николь растягивала и снова отпускала складки платья.

Фейт задумалась о том, может ли вообще брак как таковой сделать Николь счастливой.

— Наверное, ни от кого нельзя ждать, что он будет всегда поступать правильно. — Фейт осторожно подбирала слова. — Боюсь, такое бывает лишь в книжках. Мне кажется, эти мысли появляются у тебя оттого, что ты очень устала и тебе нездоровится. — Она поймала себя на том, что в ее голосе проскальзывают просительные интонации. — Гай говорит, что беременность иногда вызывает у женщины ощущение собственной порочности.

— Гай, — улыбнулась Николь. — Как он? Я так давно его не видела. Он все такой же красавчик?

Фейт выпила два бокала шампанского, съела лукошко клубники. Теперь ее клонило ко сну.

— Гай работает как проклятый и хмурится чаще, чем в те давние времена.