Максим Дегтярев - Условный переход (Дело интуиционистов)

• Название: Условный переход (Дело интуиционистов)
• Автор: Максим Дегтярев
• Жанр: Детективная фантастика

Детективу Федру Ильинскому, работающему в фаонском Отделе Оперативных Расследований (сам он предпочитает называть свою контору «Редакцией») получено разыскать некого загадочного «Человека с гвоздем». И роботов. Роботов пожалуй даже в первую очередь!

---

Гроссман посмотрел на меня, как на больного, но, заметив, что Шлиман порядком удивлен выражением его лица, расплылся в улыбке и сказал:

— О нет, не стоит утруждаться. Кроме прочего, я хотел переодеться.

Я задумался: что, если бы он согласился? Стал бы я обыскивать его вещи, включая небольшой обыск в памяти его планшета? Вопросы к самому себе хороши тем, что на них не обязательно отвечать.

Земные стандарты стали видны уже на подлете к отелю: он не громоздился на скале, не висел в воздухе и не был закопан под землю. Небольшое пятиэтажное здание с террасой и балконами. Флаер-такси высадил нас на террасе, робот с зонтиком проводил до дверей. Портье надувал щеки точно так, как это делают его коллеги во всех остальных «Рицах». Мы разошлись по номерам и встретились лишь на следующее утро.

17

Если на небесах ведется на меня досье, то там должно быть написано, что Федор Ильинский горит презрением к хрустальным бокалам и обшитым кружевом салфеткам, и что погнутые жалюзи он предпочитает атласным шторам с бахромой, а замызганный откидной стол — столику на низких ножках, поставив который на живот, можно без страха за шелковые простыни разгонять круассаном шоколадную пенку. В графе «что он ненавидит» перечислены: снобизм бронзовых канделябров, холуйство двуспальных полотенец, лицемерная услужливость золоченых ручек с внутренней стороны ванны. Кто-нибудь знает, полагается ли засовывать накрахмаленную салфетку за ворот футболки? В правилах этикета об этом ничего не сказано.

В восемь пятнадцать вечера, разглядывая на просвет чашку из тончайшего фарфора (что длилось недолго, ибо пожилой метрдотель решил, что я обнаружил там грязь, и приказал заменить ее другой), я вдруг подумал, а что плохого в том, чтобы есть из фарфоровой тарелки с рисунком в цветочек, а не из пластмассовой плоскодонки с симпатической надписью «Из меня еще никто не ел»? (В кем-то виденное «Ты у меня первая/первый» я не верю.) Под серебряный аккомпанемент столовых приборов арфистка в длинном черном платье наигрывала Сен-Санса, — но это за завтраком, а за ужином звучало фортепиано, роскошный белый «Бехстейн»; пианист беспечно ставил на него бокал с красным вином, играл он, по-моему, Шопена. Суп подавали в горшочках из Британского музея…

Черт, «в горшочках»! Еще вчера меня тошнило от уменьшительных суффиксов. Моя душа повторяла путь лангобарда Дроктульфта, предавшего своих соплеменников у стен прекрасной, но осажденной Ровенны. Чтобы остановить душу и вернуть себе самоуважение, я сунул в карман чайную ложку. Потом оказалось, что нечем размешивать сахар — в любом другом месте я бы воспользовался ножом, хоть бы и испачканным в сливочном масле. Пришлось пить кофе без сахара. Любое преступление влечет за собой наказание.

С перерывом на сон я продолжал изучать постояльцев. Их было немного, отель был заполнен едва ли наполовину. Среди чинных бизнесменов я искал спортивного молодого человека приблизительно моего возраста, умеющего обращаться с холодным и огнестрельным оружием, знакомого с приемами рукопашного боя и спецтехникой — а кого другого могли отправить следить за таким опасным типом, как я? Единственный кандидат на роль филера так настоятельно требовал закрыть продажу форварда на «Спейском» покупкой колл-опциона на индекс Межпланетной фондовой биржи, что я начал в нем сомневаться. А после того как покупка сорвалась, и лоб того парня покрылся, натурально, испариной, я понял, что мы выступаем в разных видах спорта. Кроме того, я не помнил, чтобы видел его на корабле. Гретта, во всяком случае, им бы заинтересовалась.

Гроссман был полон энтузиазма.

— Стартуем завтра в семь-ноль-ноль, — говорил он, терзая бедного лобстера, который перед кончиной тешил себя мыслью, что увидел-таки космос, — я заказал ракетоплан. Сорок минут, и мы на месте. Вы хорошо переносите перегрузки?

Это он меня спрашивает!

— Пилот может оказаться лишним свидетелем, — сказал я сквозь зубы, — я сам поведу. Добудьте метеосводку.

Кибернетик почесал лоб клешней лобстера. Опомнившись, утерся салфеткой.

— Ваша осторожность похвальна, но лучше пусть будет одним свидетелем больше, чем двумя охотниками за роботами меньше.

— Вы не умеете плавать?!

— А вы умеете управлять ракетопланом?

— Зато я неплохо плаваю.

— Этого явно недостаточно. Я уже решил, ракету поведет местный пилот.

— Нас встретят?

— Да. Вчерашний ужин не прошел впустую. Шлиман подготовит для нас почву. Диспетчер «Деметры» его хороший знакомый, они познакомились, когда вместе учили роботов собирать апельсины.

— Какие у нас планы до завтра?

— Никаких, а что?

— Не возражаете, если я отправлюсь на подводную экскурсию?

— Ваше право, — пожал плечами Гроссман и потребовал убрать останки лобстера. Их вид его угнетал.

О подводной экскурсии я упомянул не случайно. Утром пришло два письма — от Шефа и от Яны. Янино письмо выглядело так:

Привет, как рыбалка?

Знаю место, где несчастные вдовы клюют на частных детективов. Может статься, мы ошиблись насчет того, зачем Изиду понесло на Лагуну. Ты про конгресс уфологов слышал? Так вот, Изида и Брайт его спонсоры. Было бы удивительно, если бы они не приняли в нем участие. Вообще, тут что-то странное… С Изидой все понятно, но Брайт… Фрейд утверждает, что должно быть что-то одно — либо старлетки, либо уфология. Женщины и сапиенсы — две вещи несовместные, как сказал Шеф, но, по-моему, он это у кого-то стибрил. Побывай на конгрессе, но, умоляю, не садись в нетрезвом виде за штурвал летающей тарелки, Шефу надоело платить за тебя штрафы.

Пока.

Удачи.

Когда это он за меня платил? — подумал я и начал искать информацию по конгрессу. Оказалось, что для участников конгресса арендовали виллу одного местного богача. Вилла находилась на маленьком островке в сорока километрах к северу от столичного острова. В шторм флаеры туда не летали, катера не ходили тем более. Оставались подводные лодки, которые на Лагуне являются довольно популярным средством передвижения. Лодка отчаливала в восемь вечера. Мне было бы не о чем говорить с Изидой, если бы не письмо Шефа…

Лодка оказалась до того маленькой, что я бы не удивился, если бы мы всплыли в джакузи одной из спален виллы «Утес обетованья» или «Утехи обеднения» — я не расслышал, потому что со звукоизоляцией в лодке также было не все в порядке. Когда ее нос ткнулся в причал, укрытый от штормов в какой-то пещере, я подумал, что мы подверглись торпедной атаке, и поискал глазами спасжилеты. Их, разумеется, не было. Тут объявили, что причаливание произошло удачно, выходите по одному, руки держите над головой — команда поможет вам выбраться через верхний люк.

Только я высунул голову (высунуть остальное было проблематично), как услышал Греттин голос:

— Господин Ильинский застрял. Кто же ему поможет?

— Отстрелите его через торпедный аппарат, — посоветовал капитану какой-то мужчина.

— Торпедный аппарат?! — капитан проверял, не ослышался ли он.

— Или продуйте через кингстоны.

Меня здесь не ждут, мелькнуло в голове. Бластер остался в «Рице».

Снизу торопили, и я кое-как выкарабкался на палубу. Рядом с Греттой стоял Олли Брайт. Три года назад он снялся в историческом фильме, где играл командира подводной лодки. Я поинтересовался:

— Вы, случайно, не меня встречаете?

— Вот еще! — буркнул Брайт.

— Ой! — воскликнула Гретта, — держите профессора, он сейчас упадет!

Ловкая и гибкая, она первой вцепилась в седобородого старичка, глядя на которого мне пришел на ум Санта-Клаус, застигнутый половодьем и сменивший по случаю внезапной весны меховой колпак на стильный черный берет, украшенный россыпью значков-звездочек. Сбитые НЛО, подумал я и выдернул профессора так нежно, что с его головы не упало ни единой звезды.

— Куда теперь? — поправляя берет, деловито осведомился он.

Гретта и Брайт стали указывать ему дорогу, я пошел следом. Вместе с еще несколькими уфологами мы забрались в лифт, «Утехи обетованья» были следующей остановкой.

Виллу строили с расчетом, что ее владельцу придется обороняться от набегов тех переселенцев, которым не досталось своего острова. Пока же островов хватало на всех, и амбразуры закрыли витражами в духе позднего Фразетты. В громадном холле, над камином с плазменной дугой, висело оружие из последнего фильма о «чужих». Кресла напоминали электрические стулья; про стол известно было вот что: изначально это была малотоннажная летающая тарелка; земляне распилили ее по экватору, чтобы достать сапиенсов, те залегли на дно, и земляне похоронили их там, залив нижнюю половину тарелки расплавленным свинцом. После этого тарелка могла сгодиться разве что в качестве стола для напитков и закусок. Начертанная на застывшем свинце пентаграмма не позволяла душам инопланетян выходить по ночам, чтобы доесть объедки.