Аркадий Львов - Двор. Книга 3

• Название: Двор. Книга 3
• Автор: Аркадий Львов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-8159-0477-5

«Двор» — книга третья. Долгожданное продолжение классической эпопеи знаменитого Аркадия Львова.

Первые две книги были опубликованы еще в 1979–1981 годах и переизданы «Захаровым» в 2002 году.

---

В первых числах октября Бирюк вернулся с совещания, которое проводило до полночи областное начальство, присутствовали офицеры и генералы из штаба военного округа, поднимали вопрос об одесских катакомбах, готовом укрытии от удара с воздуха. У американцев в Турции, которая входит в НАТО, свои ракетные базы, нацеленные в первую очередь, наряду с Севастополем, главной советской военно-морской базой в Средиземноморском бассейне, на Одессу, крупнейший город и порт на Черном море.

Марина, хотя Андрей Петрович не сказал, о чем было совещание, сама догадалась, что связано было с Кубой. Как ни глушили «Голос Америки» и радио «Свобода», в ночное время, от двух до четырех, трескотня утихала, иногда вдруг совсем прекращалась, как будто специально выключали глушилки, чтоб люди могли послушать, и на утро в городе говорили, что американцы облетают остров со всех сторон, аэрофотосъемка дает полную картину Кубы, все советские ракетные установки как на ладони, а пальмы, где наши ракетчики рассчитывали спрятаться, просто как декорации на театральной сцене, где надо изобразить тропическую растительность.

С хлебом начались в городе частые перебои, после двух часов в булочных были пустые полки, в главных магазинах можно было найти черствую сушку в пакетиках, хозяйки говорили, надо иметь зубы как у крокодила, чтоб раскусить.

Картошку на Привозе и Новом базаре брали сразу по целому пуду, люди хотели иметь дома запас продуктов на несколько дней, потому что никто не мог сказать, что будет завтра, а тем более послезавтра.

Говорили, что президент Джон Кеннеди у себя в Белом доме и в Пентагоне с трудом сдерживает своих генералов, те требуют одним массированным ударом авиации разбомбить всю ракетную технику, которую по приказу Хрущева установили на Кубе.

Двадцать третьего октября Зиновий принес домой несколько страниц с текстом выступления Кеннеди по телевидению, которые радиофанаты из конструкторского бюро завода Кирова успели записать по передачам Би-би-си из Лондона. Кеннеди поставил в известность американцев, что отдал приказ о блокаде Кубы и поручил Пентагону приступить к проведению дальнейших военных мер, необходимых в связи с установкой на Кубе советских ракет с ядерными головками.

Из Москвы, где Никита Сергеевич Хрущев и другие члены советского руководства в эти дни посетили Большой театр, чтобы наши люди и весь мир могли видеть, какое мирное настроение в столице Советского Союза, американского президента и Конгресс уже в десятый раз заверяли по всем каналам, что никакого ядерного оружия на Кубу не посылали. При этом повторяли сентябрьское сообщение ТАСС, в котором прямо было сказано, что Советскому Союзу не требуется перемещения на Кубу или в другую страну средств для отражения агрессии и для ответного удара: советские ядерные силы являются настолько мощными по своей взрывной силе и располагают такими мощными ракетоносителями, что нет нужды искать место для их размещения где-то за пределами СССР.

Марина, хотя в последние дни старалась держать себя в руках, вдруг опять как с цепи сорвалась, всю вину валила на Хрущева, который у себя дома не может наладить хозяйства, так полез на Кубу, чтоб поставить у американцев под боком свои ракеты с ядерными зарядами: пусть знают наших, никого не боимся, на всех кладем с прибором!

Андрей Петрович не останавливал, дал выговориться до точки, Матвей Фабрикант, который был свидетелем всей сцены от начала до конца, сказал, все в норме, разговор в узком кругу на актуальную тему, Марина Игнатьевна продемонстрировала государственный подход, какой не зазорно позаимствовать государственным мужам в лице хозяина дома и его фронтового друга, в данный момент гостя дома.

— Слушай, гость дома, — вдруг накинулся Бирюк, — ты масла в огонь не подливай, я знаю, у самого те же мысли! А ты, любезная Марина Игнатьевна, не распускай свой язык, держи за зубами, а то как бы не вышло по русскому присловью: что имеем не храним, потерявши — плачем.

Утром Бирюку позвонили из промышленного обкома: в одиннадцать ноль-ноль быть у первого.

Марина всполошилась, бранила себя за вчерашнюю истерику, обещала, больше никогда не позволит себе, только треплет всем нервы, пожелала мужу ни пуха ни пера, проводила до дверей, сказала:

— Андрюша, все будет хорошо. У меня предчувствие. Предчувствия, ответил с порога Бирюк, как прогноз погоды: либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет. Так и получилось. Первый был не в духе, начал с того, что по вине артельщиков в области сорван график по передаче промышленных предприятий промкооперации в государственные структуры.

— Помнится, — сказал первый, — вы считали, что нет резона устраивать гонку с национализацией кооперативной собственности. Так?

— Так, — ответил Андрей Петрович, — и теперь считаю. Но в график коррективы были внесены по инициативе облисполкома: сотни кооператоров, в большинстве инвалиды Великой Отечественной войны, оставались без работы, и требовалось время для их трудоустройства.

— И в каком состоянии дело сегодня? — спросил первый.

— Работаем, — ответил Бирюк, — с товарищами из облисполкома. Многие кооператоры переживают ломку структур, к которым привыкли за годы, за десятилетия, болезненно. Чтоб не травмировать людей сверх меры, просим дополнительное время. В шесть месяцев уложимся.

— Добро, — сказал первый. — Киеву дадим знать: шесть месяцев берем на себя. На Кубе, видишь, как обернулось дело. На дни, на часы счет идет. Я с американцами на Эльбе встречался. Раньше думал: америкашки! Не, не америкашки: крепкие ребята. Ты в Берлине, догадываюсь, на раз соприкасался с ними.

— Соприкасался, — подтвердил Бирюк. — Хоть навесил Черчилль железный занавес, у офицеров, у солдат — американцев, англичан, французов — сохранялась с войны союзническая нота, братство по оружию. Прежней теплоты, понятно, не было ни у нас, русских, ни у них, но память держалась с обеих сторон. Думаю, придет время, еще не раз вспомним.

— Никита Сергеевич, — сказал первый, — много сделал в этом направлении. С Гарстом по кукурузным делам дружбу завел. Гарст к нам в Одессу приезжал, был на кукурузных полях в селекционно-генетическом институте. Когда увидел на корню Од-10, поцеловал початок и сказал: «Можете не покупать у нас семена, имея таких селекционеров и такую кукурузу». Ну, а по кубинским делам надо теперь с Джоном Кеннеди разбираться.

У товарища Хрущева, уверенно, с солдатской нотой, вставил Бирюк, такой международный опыт, что наверняка найдет способ разобраться.

Никита Сергеевич, по-одесски подмигнул первый, всегда находил и теперь найдет. Острых решений не побоится. Главное, чтоб американцы чего-нибудь в горячке не напороли.

27 октября президент Кеннеди заявил о готовности снять блокаду Кубы, вдобавок обещал, что США не допустят вторжения, если Советский Союз уберет с острова все ракеты и все наступательное оружие.

Послание Кеннеди было опубликовано в советской печати, получалось, Москва сама признавала, что прежде, когда отрицала факт доставки на Кубу ракет и атомного оружия, преднамеренно дезинформировала своих граждан и весь мир.

28 октября, за несколько часов до того, как американские вооруженные силы готовы были начать высадку на Кубе, Хрущев лично ответил президенту Кеннеди, что в интересах мира, который нужен всем, согласен принять предложение США, советское правительство отдает распоряжение о демонтаже, упаковке и возвращении в СССР оружия, предоставляя американским экспертам право осмотреть советские корабли и пересчитать в трюмах все ракеты.

Фидель Кастро говорил, что предали Кубу, был категорически против решения убрать ракеты, то есть фактического отступления под нажимом американцев, и публично критиковал Хрущева, выступая в общем хоре с Китаем, который выдвигал против Хрущева обвинения по линии марксистско-ленинской идеологии и осуждал за трусость перед империалистами.

Одесситы хорошо относились к Кастро, но прямо говорили, что в данном случае он на поводу у Мао Цзе-дуна.

Когда в газетах сообщили, что Хрущев договорился с Кеннеди установить прямую телефонную связь, чтоб могли, если возникнет серьезная угроза миру, напрямую поговорить друг с другом, Жора-профессор сразу откликнулся в стихах, которые читал в городских трамваях:

Как от Белого от дома
Аж до самого Кремля
Проложили кабеля.
На одном конце — Микита,
На другом — красавчик Джон:
В деле мирного процесса
Главный орган — телефон.

Марина принесла домой Жорины стихи, спела как частушку, сказала про Хрущева, что у него хватило ума договориться с американцами, а то, по украинской пословице, носился с атомной бомбой, як дурень с писаной торбой. Алеша и Зиночка стали смеяться, Андрей Петрович, наоборот, возмутился, показал Марине кулак, но не выдержал и сам стал вместе со всеми смеяться.