Аркадий Львов - Двор. Книга 3

• Название: Двор. Книга 3
• Автор: Аркадий Львов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-8159-0477-5

«Двор» — книга третья. Долгожданное продолжение классической эпопеи знаменитого Аркадия Львова.

Первые две книги были опубликованы еще в 1979–1981 годах и переизданы «Захаровым» в 2002 году.

---

А пусть, с ходу отозвалась Марина, кто угодно слушает, хоть сам Овсеич пусть встанет из гроба, она готова повторить каждое слово. А на вечере с Ландой придется к месту — будет говорить, как думает, а не строить всякие фигли-мигли.

— А мы тебя, Марина Игнатьевна, — сказал Бирюк, — и поставим ведущей на вечере: всем покажешь кузькину мать!

— И поставь, коли у самого кишка тонка. Ну, слава тебе Господи, — обрадовалась Марина, — договоримся: сам, Андрюша, покажешь всем кузькину мать! Давай, Зиновий, иди к Малой, скажи, что Бирюк будет вести встречу с доктором Ландой.

Стоп, остановил Андрей Петрович, не Зиновий пойдет к Малой, он сам пойдет, потому что виноват перед старухой, повиниться надо. Зиновий предложил, можно вдвоем пойти, но Бирюк отверг: с глазу на глаз, без свидетелей, всегда другой разговор.

— Ты смотри, — погрозила пальцем Марина, — не вводи старуху во грех!

У Малой первое движение, когда открыла дверь и увидела Бирюка, было тут же, перед самым носом непрошеного гостя, захлопнуть дверь. Для гостя была полная неожиданность, однако не растерялся и с ходу предложил вести разговор через замочную скважину, как бывало в старое время у гимназисток с гимназистами.

— Ладно, — сказала старуха Малая, — давай, гимназист, заходи.

Андрей Петрович сделал хозяйке комплимент, в каком порядке держит квартиру, тем более что никаких гостей не ждала.

— Короче, — подстегнула Малая, — говори, по какому делу пришел. А не можешь сразу, Малая, пока соберешься, сама тебе скажет: пришел потому, что хочешь вести встречу с Ландой.

— Слушай, Ивановна…

— Подожди, я не закончила. Я знаю, ты завел дружбу с Зиновием и рассчитываешь, что будешь делать все по-своему. А я тебе говорю: ты не будешь делать по-своему, а будет так, как оставил нам Дегтярь. И заруби себе на носу: по-другому не будет. Теперь можешь говорить, я тебя слушаю.

Насчет наследства, какое Дегтярь оставил двору, сказал Бирюк, никто не имеет больше права, чем Малая. Если требуется письменное свидетельство, он готов подписаться обеими руками и положить на стол.

— Хорошо, — кивнула Малая, — будем считать, что я тебе верю. Не разводи галантерею. Дальше.

Дальше, сказал Бирюк, остается один вопрос: насчет вечера встречи с Ландой.

— Ты хочешь, чтобы я повторила? — спросила Клава Ивановна. — Хорошо, я повторю: вечер будет вести Зиновий Чеперуха, офицер, Инвалид Великой Отечественной войны, знает доктора Ланду всю свою жизнь и имеет моральное право больше, чем кто-нибудь другой в нашем дворе. Бирюк, ты меня понял, добавлять нечего.

Андрей Петрович кивнул головой: да, понял, добавлять нечего.

— Я была уверена, что ты меня поймешь, — сказала Малая. — Я не ошиблась.

— Не ошиблась, — подтвердил гость, — Бирюк тебя понял. А теперь, Ивановна, по-нашему, по-одесски, слушай сюда: ты свою затею насчет встречи с Ландой выбрось из головы. А сама не сможешь, так найдем способ помочь. Крейзер Давид Федорович не смог остановить затею, прогавил, найдутся другие — смогут.

— Другие? — удивилась Клава Ивановна. — Так ты пришел к старухе Малой с угрозами? А я думала, ты пришел ко мне домой по-соседски, чтоб посоветоваться и решить.

Бирюк сказал, что пришел по-соседски, чтоб посоветоваться и решить, но по ходу дела увидел, что Малая уже сама все решила наперед и дала сигнал жильцам и соседям, чтобы заранее подготовили свои вопросы на вечер встречи с Ландой.

— А ты, Бирюк, полагаешь, — улыбнулась Клава Ивановна, — что не надо было давать команду людям, чтобы заранее подготовили свои вопросы, а пусть лучше бухают с бухты-барахты что придет в голову?

Допустить, чтобы бухали с бухты-барахты, это, признал Бирюк, было бы головотяпство, хуже того, чистая провокация.

— Значит, — сделала вывод Малая, — ты понимаешь, что самотека допускать мы не можем, а надо держать под контролем, чтобы все чувствовали, а не показывали свои причуды и распускали языки, как на Привозе.

А кто ж, развел руками Андрей Петрович, с этим спорит? То, что Малая сейчас сказала, каждое слово бьет в самое яблочко. Только разговор не об этом.

— Не об этом? — удивилась Клава Ивановна. — А о чем?

А о том, сказал Бирюк, что никакой встречи с Ландой быть не может. Человек прямо из тюрьмы, из лагеря: что у него на душе, с чем придет к соседям, какие темы, под каким углом будет подавать? А соседи сами какие вопросы будут задавать: про следователей, какие методы применяли при допросах, про условия в тюрьме, про людей, с которыми был в одной камере?

— А я тебе, Бирюк, — сказала Клава Ивановна, — на это отвечу: как поведешь разговор, такие будут вопросы и ответы. Хорошо, пусть не один Зиновий Чеперуха, а пусть двое, Бирюк и Чеперуха, ведут встречу с доктором Ландой, чтоб люди могли видеть: два фронтовика, между ними третий, сидят за одним столом и обсуждают со своим двором вопросы, которые накопились у людей после пятого марта, когда страну постигло самое страшное горе, какое только можно было себе представить.

— Малая! — гость уставился на хозяйку, как будто гипнотизирует взглядом. — Ты прикидываешься или в самом деле у тебя полный склероз в голове! Я говорю тебе: перестань подзуживать соседей и объяви, что никакой встречи с доктором Ландой не будет.

— Не будет, — подхватила Клава Ивановна, — потому что доктора Ланду в тюрьме и в лагере так напугали, что он боится слово произнести и ни с кем не хочет встречаться, не хочет говорить. Так?

— Малая, — мотнул головой Бирюк, — ты эти местечковые свои хитрости, от которых бедный Фима Гра-ник тронулся мозгами, оставь: прошли те времена.

— Бирюк, ты явился ко мне в дом, чтобы делать свои грязные юдофобские намеки? Я знала, что придет момент — ты дашь волю своим настоящим чувствам. Старуха Малая видит тебя насквозь.

— И даже глубже! — захохотал гость.

— И даже глубже, — подтвердила Малая. — Когда ты прав, ты прав.

Андрей Петрович подвинул свой стул поближе к хозяйке, чтоб можно было правой рукой обнять, и произнес таким голосом, что у хозяйки выступили на глазах слезы:

— Дорогая моя Ивановна, да где ж теперь найдешь таких, как ты! Нету тебе, Ивановна, цены!

— Подлизываешься, — сказала Клава Ивановна. — Сначала пришел, нагадил старухе Малой в душу, а теперь подлизываешься. Ну, ладно, будем считать, майор Бирюк выбрал такой способ, чтоб извиниться, по-другому не умеет, в кадетском корпусе курс не кончал. А теперь отвечай прямо: ты готов вместе с Зиновием вести встречу двора с доктором Ландой или хочешь остаться в стороне? Я лично не сомневаюсь, что у майора Бирюка, который в самые горячие дни июня нес службу в Берлине, есть что рассказать своим соседям. И вообще Ланда Ландой, а надо дать людям общую картину на сегодня.

— Ну, Малая, — воскликнул Бирюк, — у тебя голова как у самой Розалии Землячки, недаром в годы войны была у Сталина заместителем в Совнаркоме!

— Короче, — сказала Малая, — я вижу, ты понял, какую линию надо выбрать на вечере, чтобы двор опять мог чувствовать себя, как было при Дегтяре.

— Лады, Ивановна, — Андрей Петрович хлопнул ладонью по столу, — делай, как наметила: Чеперуха — ведущий, а народ захочет Бирюка, чтобы рядом был и вел, нехай сам подаст голос.

— Ну и хитрый же ты козарлюга, Бирюк! — тряхнула кулаком Малая. — Запорожскую раду хочешь устроить у нас во дворе, чтобы соседи сами решали, кого ставить кошевым атаманом, кого скидать!

Не, сказал Бирюк, вольницу не допустим. Демократию — да, а вольницу — вольницу не!

— Майор Бирюк, — улыбнулась Малая, в глазах была грусть, — ты демобилизовался, приехал из Германии в Одессу и не понимал, с какой ноги танцевать. Ты забыл про старуху Малую, как будто ее уже нет на белом свете. Когда ты появился у меня на пороге, я не знаю, какая сила меня удержала, чтобы не захлопнуть у тебя перед носом дверь. А теперь я чувствую внутри, где-то здесь, — Клава Ивановна ткнула пальцами немножко ниже ребер, — как будто ложится, как солнечный зайчик на ладонь, тепло. Откуда это тепло? Не знаю. Но я его чувствую. Тося Хомицкая или покойная Соня Граник, ты сегодня живешь в ее квартире, сказали бы, что это посылает Бог. Я не верю в Бога. Я перестала верить с тех лет, когда еще ходила в гимназию. Но что-то есть. Что-то должно быть.

Хозяйка встала из-за стола, сказала гостю, в термосе есть горячий чай, можно, если хочет, выпить по стакану, в бутылке осталось немного мятного ликера, по рюмке на ночь не помешает. Гость кивнул головой, подошел к хозяйке, обнял по-товарищески за плечи:

— Ивановна, смотрю на тебя и думаю: откуда это у тебя? Русская женщина, по лицу видно, что русская, а по манерам, как говорят в Одессе, еврейская мама: чужая, а все равно, как будто что-то свое, родное. Ну, давай, за тебя, чтоб сто двадцать лет жила!

В субботу с утра Ляля Орлова, Дина Варгафтик, Тося Хомицкая и Катерина Чеперуха стали готовить территорию двора к предстоящей встрече с доктором Ландой. В клубе имени Ильича удалось договориться, чтобы предоставили на один вечер дюжину скамеек, каждая на четыре-пять человек, но по расчетам, которые включали жильцов из соседних домов, этого было заведомо недостаточно. Своим мальчикам, Грише и Мише, Катерина дала персональное задание постучать в каждую дверь на первом и втором этажах и напомнить, что надо принести стул для себя и для гостя из другого дома, чтобы ему не приходилось тащиться со своим стулом через всю Одессу.