Аркадий Львов - Двор. Книга 1

• Название: Двор. Книга 1
• Автор: Аркадий Львов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-8159-0271-3

Довоенная Одесса…

Редко можно встретить такое точное описание столкновений простого советского человека — не интеллектуала, не аристократа, не буржуа и не инакомыслящего — со скрытым террором и повседневным страхом. Бывшие партизаны и бывшие мелкие торговцы, евреи и православные, оппортунисты и «крикуны», герои и приспособленцы, стукачи и партаппаратчики перемешаны друг с другом в этом закрытом мирке и являют собой в миниатюре символ всей страны. Они вредят другим и себе, они обнимаются, целуются и много плачут; они подтверждают расхожее мнение, что советское общество состояло из людей, которые его вполне достойны, и что существует своеобразное соглашение между человеком, сформированным коммунистической системой, и самой системой.

---

Чеперуха покачнулся, вместе с ним покачнулись Степан и Ефим, громко лязгнула педаль.

— Биндюжники! — заломила руки Гизелла. — Они нарочно, они хотят разбить мой инструмент!

Чеперуха первый пришел в нормальное положение, поправил шлею, подождал, чтобы дать время другим, и сказал:

— Мадам, красивые слова вы произнесли некрасивым голосом, кроме того, я не биндюжник — я тачечник, у меня нет своей лошади. У меня есть две ноги и две оглобли. Я могу сделать из вашего пианино щепки, и никакой доктор по венерическим здесь не поможет.

— Чеперуха, — возмутилась Гизелла, — вы же совсем другой смысл вложили в мои слова!

— Она вложила один, — засмеялся Чеперуха, — а мы вынули совсем другой. Мадам, за свой век мы видели много желающих выехать на чужом х… в рай.

Гизелла заткнула уши пальцами и отвернулась в сторону.

Пианино свободно прошло через дверь форпоста, но внутри возник вопрос, где лучше поставить — в старом или новом помещении.

Дегтярь сказал, не надо создавать искусственные проблемы: где поставят, там будет стоять.

— Овсеич, — закричал Чеперуха, — ты гений! В следующий выходной я тебя покатаю аж до дюка Ришелье, и вся Одесса будет завидовать, как мне везет.

— По-моему, — сказал Дегтярь, — тебе уже сегодня можно завидовать: за два мерзавчика я ручаюсь.

— Овсеич, — пришел в полный восторг Иона, — ты человек! Ты не требуешь от Чеперухи: а ну, дыхни. Ты веришь ему на честное слово, потому что в жизни у каждого должен быть день, когда ему верят с самого утра до самого вечера. Овсеич, дай я поцелую тебя!

Дегтярь не успел ответить ни да, ни нет — Чеперуха схватил его за голову, притянул к себе и смачно поцеловал в темя. Мадам Малая сказала, так можно получить сотрясение мозга, Иона тут же схватил ее за плечи и чмокнул в обе щеки.

— Пьяница, — нежно возмутилась мадам Малая. — Шикер несчастный.

Дина Варгафтик и Тося Хомицкая распоряжались на первом и втором этажах, у кого брать столы и стулья. Аня Котляр с Зюнчиком и Колькой ходили по соседям, чтобы найти большие блюда, в которые удобно положить пироги, виноград и арбузы для детей. Арбузы надо было нарезать заблаговременно, чтобы не давать детям ножи. Мадам Ланда сделала хороший почин и принесла розетки для варенья. Она сказала, что принесла бы и ложечки, но, как назло, у нее только серебряные, а на открытие придут посторонние люди, среди них могут быть всякие.

— Барыня, — одернула мадам Малая, — закрой свой рот: тебя послушать, так вокруг одни воры.

Иона Овсеич сказал, пора кончать базар, пусть гости садятся за стол, и дал команду Аде Лапидису играть туш. Кто успел сесть, поднялся, а кто стоял, опустил руки по швам и сделал каменное лицо. Когда музыка кончилась, Иона Овсеич объяснил, что на туш можно не вставать, обязательно вставать только на «Интернационал».

— А теперь, — обратился товарищ Дегтярь, — от имени строителей форпоста, от имени актива и всего двора позвольте передать представителям из районного комитета партии, райкома комсомола, Осоавиахима и МОПРа, а также всем гостям большой пламенный привет!

Аде сделали знак играть туш, люди, несмотря на разъяснение, опять поднялись, но в этот раз ошибки не было, потому что приветствовать надо стоя, а не сидя.

Когда сели на место, Дегтярь попросил разрешения перейти вплотную к повестке дня и привести конкретные данные, как актив и жильцы двора, вместе со всем народом, строят социализм. Раньше мы говорили, что техника решает все. А теперь мы говорим, чтобы привести технику в движение и использовать ее до дна, нужны люди, нужны кадры. Таких людей и такие кадры мы не экспортировали из-за границы, не пригласили из других городов, Москвы, Киева, Херсона, не заманили с соседней улицы — мы нашли их здесь, у себя во дворе, и дали им толчок. Троцкистско-бухаринские изверги, эти белогвардейские пигмеи, эти ничтожные козявки, забыли, что хозяином Советской страны является Советский народ, а господа рыковы, бухарины, Зиновьевы, Каменевы являются всего лишь временно состоящими на службе у государства, которое в любую минуту может выкинуть их из своих канцелярий, как ненужный хлам. Эти ничтожные лакеи фашистов забыли, что стоит Советскому народу шевельнуть пальцем, чтобы от них не осталось и следа. Советский суд приговорил бухаринско-троцкистских извергов к расстрелу. НКВД привел приговор в исполнение. Советский народ одобрил разгром бухаринско-троцкистской банды и перешел к очередным делам. Актив и жильцы двора, осуществляя стройку форпоста для наших детей, одновременно включились в предвыборную кампанию и взяли на себя обязательство завершить строительство не позднее тридцатого августа. Сегодня мы с гордостью докладываем товарищам из Сталинского райкома партии, что взятое обязательство нами выполнено и форпост построен!

Адя Лапидис сыграл туш, товарищи из райкома и гости громко аплодировали, представители Осоавиахима и МОПРа подняли вверх сжатые кулаки: рот фронт!

С первых же дней, продолжал докладчик, на строительстве, по инициативе снизу, возникло соцсоревнование, хотя сами строители вначале не давали себе ясно отчет, а наиболее сознательные просто, без шума, старались работать сегодня хорошо, завтра лучше, а послезавтра еще лучше. Правда, поначалу были у нас и отсталые, но потом, в ходе соревнования, отстающие вышли в число передовых, догнали и перегнали. Все хорошо помнят, что мы имели на первом этапе с Анной Котляр, а сегодня она заслуженный человек, и домком присудил ей вторую премию.

После туша и аплодисментов люди стали требовать, чтобы Анна Котляр вышла вперед и показалась всему народу. Аня отказалась наотрез, но соседи заставили ее встать и поклониться массам. От смущения она стала еще красивее, чем всегда, и люди открыто любовались молодой женщиной, про которую трудно поверить, что у нее два сына и оба уже в техникуме.

В тот момент, когда Аня садилась на место, произошло удивительное событие, прямо чудо: Иосиф Котляр, ее муж, который целый месяц был в отъезде, вдруг зашел в форпост, и аплодисменты грянули с новой силой. Иосиф растерялся, люди закричали «премию! премию!», подчиняясь воле масс, Дегтярь объявил, что за большие успехи в соцсоревновании Анна Котляр награждается туфлями на коже, сорок второй размер, и коробкой пудры «Кармен». В частичное изменение порядка, премия вручается ей в первую очередь, впереди Степана Хомицкого и Ефима Граника. Аня взяла премию, коробку оставила себе, а туфли передала по рядам Иосифу. Когда Иосиф получил туфли, люди потребовали, пусть немедленно примерит, и товарищи из обоих райкомов поддержали это требование. Иосиф Котляр надел туфли, они были точно на него, как будто по заказу. Потом его попросили выйти вперед, ближе к Дегтярю. Вперед он не вышел, а только сделал пять-шесть шагов между рядами, один раз топнул здоровой ногой, один раз — протезом, но почти никакой разницы не было.

— Браво! — закричал Граник, и гости сразу подхватили, потому что Иона Овсеич уже объяснил всем, кто не знал: Иосиф Котляр в девятнадцатом году, когда он был в партизанском отряде, потерял одну ногу.

После этого Иосиф топнул еще два раза, но все равно нельзя было сказать, где здоровая нога, а где протез, и гости опять крикнули: «Браво!»

Люди, которые сидели рядом с Аней, подвинулись и дали место Иосифу. Иона Овсеич подождал, сколько надо, и предупредил, что сейчас состоится вручение первой премии. Поскольку первую премию получили двое, он объявляет их в алфавитном порядке: Граник Ефим и Хомицкий Степан. Заиграл туш, Иона Овсеич сердечно пожал руку одному, другому и велел Клаве Ивановне выдать победителям премии. С костюмов тут же, на глазах у людей, были сорваны пломбы из красивой жести, и премированные надели пиджаки. Иона Чеперуха закричал, пусть переоденут брюки тоже, Ефим сделал вид, как будто расстегивает ремень на самом деле, женщины испуганно ахнули, а Иона Чеперуха закричал еще громче:

— Давай, Ефим, давай: они только притворяются, а сами ждут момента!

Пиджаки сидели на Хомицком и Гранике, как влитые. Все в один голос говорили, что скоро портному-частнику нечего будет делать, потому что на фабрике шьют лучше всякого частника и в пять раз дешевле. Такой костюм папа поносит минимум три года, а потом можно перешить сыну, и все равно придется выбрасывать в хорошем состоянии.

Когда люди выговорились, Клава Ивановна подошла к Хомицкому, отвернула полу пиджака и показала подкладку — настоящая саржа, а не сатин из папиросной бумаги. С саржей в магазине были затруднения. Чтобы достать несколько метров, надо было простоять в очереди целую ночь, пока откроют магазин. И все еще раз смогли по-настоящему оценить добротность фабричного костюма. Ефиму и Степану прямо сказали, что теперь их надо послать — одного в японское консульство, бульвар Фельдмана, другого — в итальянское: пусть увидят нашего простого маляра и простого водопроводчика.