Джон ван де Рюит - Малёк

• Название: Малёк
• Автор: Джон ван де Рюит
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-386-01635-7

Вооруженный только чувством юмора, оптимизмом и… ДНЕВНИКОМ, главный герой романа Джон Мильтон (он же «Малышка Милли», он же «Малёк»), расскажет вам ИСТИННУЮ правду о себе, о своей частной школе и о своих верных друзьях.

Этот современный южноафриканский Том Сойер поведает вам о яростных схватках на крикетном поле, НЕЛЕГАЛЬНОМ ночном купании, САТАНИНСКИХ посиделках с охотой на НАСТОЯЩЕЕ привидение, своих МУЖСКИХ увлечениях (ну что за прелесть эта первая любовь!) и, наконец, о НЕЗАБЫВАЕМЫХ каникулах вместе со своей БЕЗУМНОЙ семейкой. Если вы не умрете со смеху, читая о проделках Малька, — значит, вы ВООБЩЕ не умеете смеяться!

Это книга, которую ваш ребенок будет отнимать у вас, а вы — у него.

---

Милли: Знаешь, ты почти идеальна. В тебе есть всё.

Пауза.

Аманда: Это ты так думаешь. А вот мне бы хотелось иметь некоторые качества, которых у меня нет…

Милли: Например?

Аманда: Так я тебе и сказала.

Они останавливаются около дома мистера Картрайта, у его старых серых ворот.

Аманда: Спасибо. Чудесный вечер. Полезно иногда напрячь мозговые клетки.

Пауза. Неловкий момент — Аманда пристально смотрит на Малька. Он смотрит на шнурки.

Аманда: Иди сюда, Джон.

Колокола, ангельский хор, дикие лошади мчатся вдаль… Они целуются. Занавес, темнота.

Сам поцелуй я не помню. Помню, что у меня тряслась левая нога и сердце билось, как барабан. А обратно домой я бежал, распевая «Динь-дон! Злой ведьме конец».

18 сентября, понедельник

19.00. Генеральная репетиция в костюмах и гриме (гримируют нас жены учителей и девчонки). Всё наконец устаканилось. Оркестр играет как надо, поем мы великолепно и общее впечатление превосходное. Плуту уже лучше, хотя его голос по-прежнему напоминает голос того парня, который озвучивает трейлеры к голливудским фильмам. Все было бы идеально, если бы не Альф Литтл (теперь известный как «дятел»), который играет мастера Бейтса, — заболтался с девчонками и забыл выйти на сцену. После репетиции Викинг дал ему по башке костылем, а Коджак запустил в него партитурой. Когда избиение окончилось, Викинг произнес проникновенную речь и пожелал нам всем спокойной ночи.

Переодевшись и удалив грим (крем попал мне в глаз, и Ева помогла вымыть его молоком), пытался найти Аманду, но она уже ушла.

Несколько часов сидел на подоконнике над кроватью, смотрел на звезды и слушал ночные звуки. Я не нервничал — просто боялся, что никогда больше не почувствую себя таким счастливым.

19 сентября, вторник

Вот и всё, милый дневник. Сотни часов репетиций, месяцы приготовлений — всё это ради сегодняшнего дня. Вся школа прямо-таки гудит от нетерпения. Предки позвонили и пожелали удачи, а Русалка прислала телеграмму:

Удачи детка тчк Русалка тчк.

(Что за странное слово — «тчк», да еще два раза? Неужели она снова сошла с ума?)

Все хлопают меня по плечу и спрашивают, не нервничаю ли я. Мой ответ — нет. (Как можно нервничать, если я собираюсь стать актером и мне предстоит всю жизнь этим заниматься?)

18.00. Сижу в туалете. Всё катится к чертям. Мне страшно, я дрожу как осиновый лист. Зал набит под завязку. (На первые три дня ни осталось ни одного билета!) Все первокурсники, второкурсники и третьекурсники будут там, не говоря уж об преподах и местных. В фойе все обнимаются и дарят друг другу открытки и цветы. Я спрятался в мужской раздевалке и просто не в состоянии никого видеть.

19.55. Все сели на места. Я слышу лишь далекий гул сотен взволнованных голосов. Викинг в ужасном зеленом костюме и красной бабочке (он выглядит почти так же дико, как я во втором акте) пожелал нам всем удачи. Аманда послала мне воздушный поцелуй и сказала: «Ты просто супер». В ту самую секунду я перестал волноваться и теперь готов ко всему!

20.00. Хор мальчиков из работного дома затаился в глубине театра и ждет нашего грандиозного прохода через зал под звуки «Еды, чудесной еды».

Вдруг раздаются аплодисменты.

Коджак кланяется и занимает свое место. Оркестр играет увертюру.

Первые аккорды «Еды, чудесной еды». Чувствую, что вокруг меня все пропитано страхом, но сам я не боюсь. Занавес поднимается… и вдруг раздается ужасный скрежет. Занавес замирает в метре от сцены. Все видят нижнюю половину вдовы Корни (не лучшую ее половину). Кто-то ахает, потом слышатся хихиканье и насмешливые выкрики. Викинг проносится мимо, сверкая пятками, другие вслед за ним. Оркестр Коджака снова играет увертюру… и снова… и снова. Мы ждем пятнадцать минут, потом вдруг занавес с жужжанием поднимается. Аплодисменты, крики. Начинается!

Я вышел на сцену и взглянул на океан улыбающихся лиц. Никогда прежде я не чувствовал такого восторга, такого… Бог мой, невозможно описать то чувство, которое возникает, когда на тебя смотрят сотни людей.

И вдруг всё кончилось — два часа пронеслись как вихрь. Помню только аплодисменты и смех и снова аплодисменты. А потом объятия и похлопывания по спине, как на школьном пикнике воскресным днем…

Потом я стоял у ворот Аманды, и мы целовались. На этот раз я уже не дрожал и наслаждался каждой секундой. Не могу поверить, что это происходит со мной!

20 сентября, среда

07.30. За завтраком меня все поздравляли. Учителя и ребята останавливали меня во дворе и в столовой и пожимали руку. Не могу сказать, что мне это не нравилось!

23.30. Сегодня наконец видел пьесу как наяву, а не как во сне. Зрители катаются по полу после каждой Папашиной реплики. Ему бы быть великим комиком, а не нашим учителем по английскому (хотя я рад, что это так!). Мои сольные партии, особенно «Не хотите ли купить?», вызывают шквал аплодисментов. Ребята в восторге, что Глок играет кровожадного злодея. Еву в роли Нэнси встречают громкими воплями, хотя, думаю, тут дело в ее сексуальном наряде проститутки, а не в актерской игре. А настоящий любимчик толпы — Плут: он и вправду талантлив, да и голос вернулся в норму.

Заговорился с Викингом и Евой об актерском мастерстве и театре и опять упустил Аманду. Извинившись, побежал к дому мистера Картрайта, но свет в ее окошке уже погас, а я не решился будить старого учителя биологии и его жену, которая славилась своим злобным нравом.

Есть песня из «Моей прекрасной леди», как раз подходящая к случаю. Что-то про улицу, где она живет… Но я не смог вспомнить и поскакал обратно в спальню, насвистывая «Я готов на все».

21 сентября, четверг

07.30. Сегодня уже старшеклассники выстроились в очередь, чтобы пожать мне руку. Червяк приготовил мне кофе, пока я точил его карандаши, и задал мне кучу вопросов о пьесе. Он очень гордится тем, что Оливер — его раб. Позднее я слышал, как он хвастается перед Джулианом и Гэвином, старостой, что живет под лестницей, что у него самый знаменитый раб во всей школе.

Даже Щука сегодня не пытался меня пнуть и даже ни разу в меня не плюнул.

23.30. Сегодня в середине второго акта какая-то женщина из зрительного зала встала, вскарабкалась на сцену и зашагала по направлению к хористам. Мы продолжали петь, а рабочий сцены отвел несчастную за кулисы. Оказалось, это мама Ричарда ван Зила, которая лечится от припадков. Увидев, что ее сын одет в лохмотья и просит милостыню, она не выдержала и решила ему помочь. У меня такое чувство, что куда я ни пойду — психи всегда рядом.

Милли и Аманда медленно шагают к полям, избрав обходной путь к дому. Держась за руки, они поют дуэтом, но не выдерживают и начинают хихикать. Ночь темна, вокруг густой туман.

Аманда: Знаешь, Милли, по-моему, я тебя люблю.

Милли: А я точно знаю, что тебя люблю. Я полюбил тебя с самого первого дня.

Аманда: На тех ужасных танцах? Ну ничего себе!

Милли: Я тебя увидел и сразу подумал — вот это да!

Аманда: А я тебя увидела и подумала — ну что за задохлика они выбрали на роль Оливера!

Они смеются, в основном она.

Аманда: Знаешь, на сцене с тобой действительно что-то происходит. Когда ты поешь, зал замирает. Они словно ждут, что ты ошибешься, что голос сорвется хоть чуть-чуть. Но он не срывается. Ты поешь идеально.

Милли: Спасибо.

Аманда: Не задавайся. Скоро он у тебя сломается и станет грубым, как у всех, — будешь вынужден до конца дней петь в душе.

Милли: Не очень-то меня это расстроит.

Аманда: Зато расстроит остальных.

Тишина. Ветки наверху шуршат: счастливая парочка потревожила спящих птиц. Вдруг он чувствует, что что-то изменилось. Она смотрит на него. Он поднимает голову — точно мотылек летит на пламя — и смотрит в ее прекрасное лицо.

Аманда: Ты знаешь, что мы никогда не сможем быть вместе?

Милли: (потеряв дар речи) Шшш… что?

Аманда: Ты меня слышал.

Милли: (с гулко бьющимся сердцем) Но почему?

Аманда: Ты знаешь почему, мой милый. И всегда знал.

Милли: Знаю?

Аманда: Разумеется. Спокойной ночи, сэр Оливер. (Целует его.) Оставь меня пока в покое — мне нужно время подумать.

Он смотрит ей вслед с открытым ртом, пытаясь что-то сказать. Но ничего не выходит. Она исчезает во тьме.

22 сентября, пятница

Брожу по школе как неприкаянный, не замечая даже своих поклонников. После обеда засыпаю, но снятся одни кошмары. Я уничтожен событиями вчерашнего вечера; если бы можно было перемотать их обратно на два дня, нажать паузу и так и оставить! На улице холодно и серо. Оборачиваю шею шарфом, пытаясь укрыться от жестокого враждебного мира.