Александр Грачев - Тайна Красного озера

• Название: Тайна Красного озера
• Автор: Александр Грачев
• Издательство: Амурское кн. изд.
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1960

Повесть «Тайна Красного озера» А. Грачева рассказывает о самоотверженности первых разведчиков недр Дальнего Востока, о дружбе и настоящей любви, о высоком долге человека, целеустремленности и преданности его своей прекрасной мечте, на пути к которой он преодолевает многие трудности.

---

Последние слова профессор уже выкрикивал - до того он увлекся своими рассуждениями. Дубенцов и Анюта невзначай встретились глазами, оба почему-то улыбнулись и тотчас же стали смотреть на Черемховского.

- Ничего лучшего я не хотел бы, Федор Андреевич, - взволнованно ответил Дубенцов, выслушав профессора; лицо его горело от того, что он услышал, и от того, что улыбнулась Анюта. - Не хватает слов для благодарности… - запинаясь, добавил он. - Мое высшее желание - довести до конца открытие, сделанное отцом.

- Мы доведем его до конца, мой юный коллега, чего бы нам это ни стоило! - энергично сказал Черемховский.

Потом они пили чай. Анюта весьма сдержанно ухаживала за гостем. Но Дубенцов едва ли замечал теперь это.

Он весь был захвачен мыслями, только что высказанными старым геологом, радостью, вызванной предстоящим походом в большой маршрут, где с ним рядом будут эти люди, становившиеся ему почти родными, - профессор Черемховский и его дочь.

В тот же вечер он писал письмо матери, намереваясь - отослать его с почтой, которую готовил Черемховский в Геологическое управление. «У меня такое чувство, мама, - писал он, между прочим, - будто я нашел здесь отца живым - образ отца и образ Федора Андреевича как-то странно объединились в одном человеке. Кажется, я еще никогда не испытывал такого неукротимого желания во что бы то ни стало достичь намеченной цели, как сейчас. Эта цель - найти папино месторождение. И ты, милая мамочка, пожалуйста, не беспокойся обо мне. Геологическое управление безусловно разрешит мой поход. Посылаю доверенность на получение моей зарплаты. Итак, вперед на Сихотэ-Алинь!»

Глава шестая

Канчунга Мамыка и его находка. - Пережитки орочей. - В шалаше старого ороча. - Разговор с Мамыкой.

Наутро Черемховский, Дубенцов и Пахом Степанович отправились на переговоры к Мамыке. Старому орочу, как известно, принадлежала честь открытия месторождения каменного угля.

Ежегодно весной, как только сойдет лед с Хунгари, орочи на батах - длинных, выдолбленных из целого тополя или ясеня лодках - отправлялись вниз по течению реки в ближайший пункт «Союзпушнины» - в село Вознесенское-на-Амуре. Здесь они с гордостью извлекали из мешков связки шкурок дымчатой белки, желтого хорькаколонка, шоколадной ворсистой выдры, красной и чернобурой лисицы, шкуры крапчатой рыси, лохматой росомахи, бурого и черного медведя, дикого кабана, сохатого, изюбря, кабарги, козули, барсука. Горы «мягкой рухляди» всяких цветов и оттенков заполняли прилавок магазина, и приемщик едва успевал за день произвести расчет с охотниками.

Продав пушнину, орочи обычно отправлялись на пароходе в Комсомольск-на-Амуре. В городе они иногда жили целую неделю: навещали знакомых горожан, ходили в кино, в парки, а нагостившись, закупали годичный запас продуктов и принадлежностей охотничьего промысла, обнов и подарков близким и пароходом возвращались в Вознесенское. Отсюда их путь лежал вверх по течению Ху нгари на батах в родное стойбище.

Старый Канчунга Мамыка пользовался особой популярностью среди жителей Вознесенского. Общительный и веселый, он был желанным гостем в любом доме. Подвыпив, он обычно находил гармониста и просил, чтобы тот играл на гармошке. А сам по-медвежьи топтался, слегка приседал, монотонно припевая:

- Анара-нара-на-на! Анара-нара-на-на-на! Мамыка во многом еще придерживался старого. Он, например, строго соблюдал дедовский обычай - никогда не стрелять в медведя. Выследив зверя и выманив его из берлоги, он отбрасывал ружье в сторону и шел на зверя с копьем. Медведицу с детенышами никогда не трогал.

- Его не могу убивай, - объяснял он русским, - его мамка…

Внимание посторонних привлекала продолговатая, в виде челнока, берестяная шкатулка, которую Мамыка всюду носил с собой и, по-видимому, никогда с ней не расставался. Он держал в ней различные камешки, по одному из каждой породы: горошки кальцита, кусочки кварца, мрамора, кремня, зеленые и синие осколки медного колчедана, крохи красивейшей яшмы, куски порфира, малахита, ноздреватого туфа и многих других пород. Богатство свое старый ороч никому не доверял, разрешая посмотреть на него только из своих рук, и очень сердился, если кто-нибудь пытался в шутку стащить у него хотя бы один камешек.

Однажды весной Мамыка привез в Вознесенское, кроме шкатулки, еще и увесистый кубический камень, завернутый в тряпицу. Как только баты пристали к берегу, Мамыка поспешил к председателю местного колхоза, своему большому приятелю. Поздоровавшись, он развернул тряпицу, спросил:

- Его какой камень?

Председатель долго и с интересом рассматривал черную тусклую глыбу.

- А знаешь, Канчунга, - сказал он наконец, - помоему, это каменный уголь. Где ты нашел его? Ведь такой камень для любого дома нужен. Он даже пароходы и машины двигает.

Мамыка просиял:

- Вот правильно тебе говори! Моя тоже гляди: пароход такой камень печка гори. Моя на Удом и находи такой камень. Моя тогда думай: его, однако, шибко дорогой камень!

- И много там этого камня?

- Кругом сопка такой камень, шибко много! - Мамыка сделал руками широкий охватывающий жест.

А через две недели этот камень попал в руки Черемховского и послужил поводом для организации поискового геологического отряда.

Черемховский, Дубенцов и Пахом Степанович вышли на пригорок к Хунгари. Внизу, в галечных берегах, шумели быстрые струи прозрачной воды. Сверкая под лучами солнца, река выбегала слева из лесистой поймы, стремительно неслась вдоль стойбища и уходила за обрывистый утес. За рекой на юг простирался сумрачный бескрайний океан тайги.

На берегу там и сям стояли и ходили женщины с удочками, бегали ребятишки, таская ведра с уловом. Некоторые женщины были с грудными детьми. Время от времени то одна, то другая женщина дергала удилище, и в воздухе сверкала серебристая рыба.

Среди рыбачек Черемховский увидел и свою дочь и фельдшера Карамушкина. Рядом с ними стояла учительница. Анюта удила. Но дело у нее, как видно, не клеилось.

- Ой, Анюточка, опять не так! - смеялась Вача. - Поглубже леску надо опускать. Давай еще раз покажу. Посмотри-ка…

Учительница взяла удилище и забросила леску в самую стремнину. Не прошло и минуты, как возле крючка всплеснулась вода, и в тот же миг в воздухе сверкнула серебристая рыбка.

- Не могу смириться, что орочи едят сырую рыбу, - с огорчением сказал Дубенцов профессору, когда они проходили по берегу. - Если вы, Федор Андреевич, поинтересуетесь и заглянете в ведра рыболовов, то ни у одного хариуса не найдете глаз - рыбачки съедают их немедленно.

- Нет особой причины огорчаться, Виктор Иванович, - ответил профессор. - Привычки, воспитанные веками, не исчезают скоро. И что же, - спросил он, переменив тон, - такая ловля рыбы идет у них каждый день?

- Да, ловят на завтрак, обед и ужин.

- Стало быть, все-таки варят рыбу?

- Конечно.

- Вот это уже наша победа! - сказал Черемховский.

- Далее, я видел здесь коров. Очевидно, и к молоку орочи привыкли? - спросил он.

- Пока не все. Дети - те очень любят молоко. А вот овощи едят все с удовольствием.

- Вот оно как! А мне, Виктор Иванович, довелось бывать среди орочей, когда быт их был ужасным, - говорил Черемховский. - Они тогда по преимуществу питались сырой рыбой. А теперь, я вижу, произошли большие перемены в их жизни. Разумеется, пережитки старого долго еще будут оставаться, но начало новому положено, и недалеко время, когда старое исчезнет совсем.

На краю стойбища особняком стояла новенькая изба Мамыки. Плотно прикрытая дверь и чисто вымытый порожек указывали на то, что хозяева не живут тут. Так и оказалось: избе они предпочли берестяной шалаш, который виднелся поодаль, рядом с амбарчиком-лабазом, поднятым на четыре столба в рост человека. К шалашу были прислонены обструганные шесты, которыми пользуются орочи при езде на батах; рядом валялись весла. В тени амбарчика вверх дном лежала маленькая лодка - оморочка, искусно сделанная из березовой коры. Возле шалаша дымился костер. Пожилая орочка в заношенном халате суетилась с посудой у костра, тут же играли ребятишки.

Пахом Степанович, кое-что знавший по-орочски, чтото спросил у женщины; та молча кивнула на шалаш. Вход в него был так низок, что надо было входить чуть ли не на четвереньках. У входа лежал коврик из березовой коры, украшенный резным орнаментом. В шалаше земляной пол устлан кабаньими шкурами, в углу - швейная машинка, рядом тикает будильник; на стенах - заготовки рыбьей кожи для обуви, дратва из жил сохатого, пучки каких-то трав. В темном углу - деревянная фигура идола с раскрытым ртом. Сам хозяин, сидя на корточках, обрабатывал какую-то шкурку.

- Батькафу, - приветствовал его Пахом Степанович,

- Батькафу, - весело и живо отозвался хозяин. Старый таежник о чем-то заговорил на нанайском языке, ороч отвечал ему; потом они, нагнувшись, вышли из шалаша.