Лев Гумилевский - Чаплыгин

• Название: Чаплыгин
• Автор: Лев Гумилевский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

В книге повествуется о жизни и научной деятельности действительного члена Академии наук СССР, профессора физико-математических наук, Сергея Алексеевича Чаплыгина, посвятившего свои труды аэродинамике и самолетостроению.

---

Возможность для ЦАГИ решать задачу построения самолета во всей ее полноте, начиная с разработки аэродинамически совершенной схемы и кончая выпуском готовой машины, была обеспечена именно этим строительством, ведшимся под непосредственным руководством Сергея Алексеевича, строительством, в котором он проявил свой крупнейший организаторский талант…

Это был наш подлинный университет, и руководителю его мы должны принести нашу глубокую благодарность».

В этой справедливой и благодарной оценке ЦАГИ представлен учениками Жуковского как чисто авиационный научно-исследовательский институт. В процессе развития таким он действительно и стал, но Сергей Алексеевич в своей организационной деятельности последовательно осуществлял те широкие задачи, о которых он говорил, отстаивая проект ЦАГИ в Научно-техническом комитете и Госплане.

19 ТЕОРИЯ, ЭКСПЕРИМЕНТ, КОНСТРУКЦИЯ

Мы не грустим, пугаясь снова
Дыханья близкого зимы,
А голос лета прожитого
Яснее понимаем мы.

Фет

В Лефортове, близ реки Яузы, на Вознесенской улице, к старой лютеранской церкви, оставшейся памятником некогда расположенной здесь Немецкой слободы, с одной стороны примыкал особняк, где расположился ЦАГИ, а с другой — пустырь. С улицы его прикрывали вековые дубы, под тенью которых, может быть, сиживал Петр I с трубкой в зубах, окруженный корабельными мастерами и ремесленниками, строившими первые суда русского военного флота.

На этом месте 9 мая 1924 года была заложена новая аэродинамическая лаборатория ЦАГИ, позднее получившая имя Чаплыгина. Когда явились землекопы и начали рыть котлован иод фундамент, за двухметровым верхним слоем земли оказалось кладбище, хранившее останки современников Петра. В заброшенной лютеранской кирхе нашлась каменная гробница Якова Виллимовича Брюса, сподвижника великого преобразователя России. Это был тот самый Брюс, которого молва за его ученость прославила как чернокнижника и колдуна. Под его наблюдением был напечатан первый русский календарь, «изобретенный» Василием Киприяновым, но прозванный Брюсовым.

Вот этот-то московский квартал и был предоставлен мастерам воздушного флота для сооружения нужных им лабораторий и приборов.

Обычно никто не считает постройку и оборудование научно-исследовательской лаборатории делом слишком большим и сложным, и общее представление для большинства случаев верно действительности: строятся обыкновенные здания, по возможности светлые и просторные, закупается и заказывается аппаратура, размещается по комнатам — и дело кончено. Приходят ученые и начинают заниматься своими опытами и исследованиями. В данном случае дело обстояло, однако, совершенно не так.

Уже в самом проектировании зданий аэродинамического центра сказалась его исключительность. Все здания, но сути своей, должны были стать не чем иным, как только внешней оболочкой заключенного в них прибора, почему их и приходилось компоновать одновременно с проектированием самого прибора и рассматривать здание только как его футляр. Самые же приборы приходилось выдумывать, конструировать, создавать, на что требовалось, конечно, не менее ума и таланта, знаний и опыта, чем на сооружение любой новой, не виданной еще машины или конструкции.

Строили здания сами аэродинамики во главе с С, А. Чаплыгиным. Он наблюдал не только за сооружением аэродинамических труб и приборов: он смотрел, как штукатурят стены, как красят окна, как замазывают стекла, — и все это с суровой требовательностью хозяина, строящего прочно, серьезно, надолго и для себя.

В первую очередь были построены аэродинамическая лаборатория, лаборатория испытания авиационных материалов, моторная лаборатория. Затем началось строительство гидроканала, гидродинамической лаборатории и модельной мастерской, и на месте старого трактира было воздвигнуто здание экспериментальных мастерских ЦАГИ. Весь этот архитектурный ансамбль увенчивала высокая башня ветросиловой лаборатории с крыльями ветродвигателя на сорокапятиметровой высоте.

Научно-технический совет Высшего Совета Народного Хозяйства направил в помощь Сергею Алексеевичу своего сотрудника инженера Георгия Александровича Озерова. Он окончил Высшее техническое училище по строительному факультету. Озерова включили в состав Коллегии ЦАГИ, и помощь его выражалась главным образом в осуществлении связи Строительной комиссии и Научно-технического комитета.

Сергея Алексеевича Озеров раньше не встречал, и оставленные им воспоминания о работе в Коллегии под председательством Чаплыгина представляют особенный интерес из-за непосредственности впечатлений.

Сергею Алексеевичу тогда шел пятьдесят второй или третий год.

«Что каждого поражало при встрече с Сергеем Алексеевичем — так это его лицо, — говорит Г. А. Озеров. — Его никак нельзя назвать красивым, потому что у него были характерные крупные черты, не очень ровная бородка, несколько насупленные брови и лицо с суровым сосредоточенным выражением. Но весь облик в целом и особенно постановка головы создавали впечатление обаятельной выразительности и, я бы сказал даже, прекрасного своеобразия. Если облик Жуковского представляется как типичный облик мудреца, то голову Сергея Алексеевича следует назвать головой мыслителя. Была совершенно разная посадка головы у Жуковского и у Чаплыгина.

В то время, когда я лично знал Жуковского, посадка головы у него была с характерным наклоном вниз, тогда как у Сергея Алексеевича голова была всегда приподнята. По отношению к его, собственно, не очень крупной фигуре она представлялась несколько большой, но вместе с тем свободно и смело сидящей».

К этому прекрасно сделанному внешнему портрету ученого Г. А. Озеров добавляет внутренние характерные черты:

«Он был чрезвычайно отзывчивым человеком, несмотря на довольно суровую внешность. Он был по натуре добрым, мягким и очень отзывчивым человеком, хотя и принципиальным в то же время.

Например, он очень заботливо относился к запросам молодежи.

Я помню, как по просьбе молодежи он организовал постройку теннисной площадки. Это было по тому времени не очень современно — создавать такие спортивные предприятия, но тем не менее он решительно санкционировал и отстоял$7

Как председатель Коллегии и Строительной комиссии Сергей Алексеевич вел себя так же своеобразно.

«Его манера ведения собрания была необычна. Он вел собрание очень уверенно и спокойно, и весь строй этого заседания приобретал чисто деловой оттенок. Между прочим, сейчас почти не бывает таких собраний и заседаний, на которых не поднимался бы вопрос о контроле исполнения. Вот этот вопрос как раз в системе Сергея Алексеевича решался очень просто и оригинально. На всех заседаниях или собраниях (я знаю его деятельность по Коллегии ЦАГИ, а также как председателя Строительной комиссии ЦАГИ — тогда начал строиться институт) у него была такая манера, что на заседаниях прежде всего зачитывался протокол предыдущего заседания. И так как самый протокол был составлен без всякого излишнего нагромождения, а содержал только совершенно конкретные поручения определенным лицам, то и проверка этого протокола давала полную картину исполнения тех решений, которые были приняты на предыдущем заседании. И так как секретарь знал заранее, что обязательно будет проверка, то, со своей стороны, принимал все необходимое, чтобы проследить заранее за исполнением всех пунктов протокола».

Еще одну необычную и необыкновенную черту в деловом характере Сергея Алексеевича отмечает в своих воспоминаниях Г. X. Сабинин:

«Выступая с докладом по тому или другому вопросу, Сергей Алексеевич выступал не только как защитник, но тут же высказывал критические замечания. Такое объединение в одном лице и докладчика и оппонента производило, в особенности на семинарах, потрясающее впечатление».

Своеобразие организационных и администраторских методов Сергея Алексеевича, несомненно, имело решающее значение в строительной поэме ЦАГИ.

«Строить начали, — напоминает нам Г. А. Озеров, — в период еще падающей валюты хозяйственным способом. Тогда не было еще никаких строительных организаций, которые могли бы вести эту стройку, и большой прежний опыт Сергея Алексеевича как организатора постройки здания для Высших женских курсов пришелся как нельзя более кстати. Надо сказать, что все лабораторные сооружения ЦАГИ были для своего времени достаточно глубоко и тщательно продуманы, а поэтому довольно быстро в конце концов построены. В течение многих лет эти лаборатории служили хорошей экспериментальной базой, причем сам Сергей Алексеевич был в значительной мере заинтересован и курировал преимущественно лабораторию гидравлическую. Эта лаборатория, которая к чисто авиационной тематике не имела прямого отношения, была построена в то время для решения крупных проблем, поставленных строительством Днепровской гидростанции».