Юрий Виноградов - Операция «Б»

• Название: Операция «Б»
• Автор: Юрий Виноградов
• Жанр: О войне

Аннотация издательства:

Автор воскрешает одну из малоизвестных страниц войны — бомбардировки столицы фашистской Германии в августе — сентябре 1941 года. В самые тяжкие для нашей Родины дни дерзкие налеты на Берлин осуществляли морские летчики 1-го минно-торпедного полка 8-й бомбардировочной авиационной бригады Балтийского флота под командованием полковника Е. Н. Преображенского.

Для массового читателя.

---

В отличие от летчика штурман старший лейтенант Власов откровенно нервничал. Сам, добровольно, он никогда бы не полетел на Берлин с таким страшилищем на борту, как ФАБ-1000, риск считал неоправданным и про себя нещадно ругал тех, кто посылал их экипажи на эксперимент, особенно представителя Ставки Коккинаки.

— Повезло нам сегодня, Василий Алексеевич, — с обидой в голосе пожаловался он. — Как утопленникам…

— Не накликай беду, — усмехнулся Гречишников, понимая состояние штурмана. Плохая примета…

— Чего ее накликать, эту самую беду? Вон она под фюзеляжем висит, — показал Власов на сигарообразную ФАБ-1000, уже подвешенную оружейниками на внешней подвеске.

Гречишников рассмеялся, похлопал штурмана по плечу.

— Не падай духом, Александр Иванович!

— А падай брюхом, — выдавил из себя подобие улыбки Власов. — Если такое брюшко лопнет, — он снова показал на бомбу, хотел что-то добавить, но потом безнадежно махнул рукой.

— Как говорится, бог не выдаст, свинья — не съест, — успокоил Гречишников штурмана. — Где наша не пропадала! Ведь не из таких передряг мы выбирались, Александр Иванович!..

Тяжело груженный ДБ-3 подрулил к началу старта. Разбег машины будет удлинен, и потому взлетную полосу следовало использовать максимально. Время идти на взлет, вон уже и капитан Комаров размахивает сигнальными флажками. Рядом с ним генерал Жаворонков, представитель Ставки Коккинаки, военком Оганезов, военинженер 2 ранга Баранов. Все они внимательно следят за бомбардировщиком капитана Гречишникова.

— Штурман, готов? — спросил Гречишников.

— Готов, — вяло ответил Власов. — Ко всему готов…

— Ну-ну, выше нос!

— И так держу высоко. Выше некуда…

— Стрелок-радист?

— На пять баллов, товарищ капитан! — отозвался сержант Семенков.

— Воздушный стрелок?

— Все в порядке, товарищ капитан! — ответил краснофлотец Бурков.

— Тогда, как говорится, с Богом. На Берлин! — приободрил экипаж Гречишников.

Он опробовал моторы, дав полный газ. Над предвечерним Кагулом разнесся их мощный рев. Убедился, работают устойчиво, можно взлетать. Открыл правый фонарь кабины, высунул руку: готов! Увидел, как генерал Жаворонков одобрительно кивнул ему и приложил руку к козырьку фуражки. Коккинаки напряженно наблюдал за происходящим.

Гречишников отпустил тормоза, дал газ. Бомбардировщик вздрогнул и, словно нехотя, тяжело тронулся с места. Теперь только за считанные секунды набрать предельную скорость, оторвать от земли самолет до окончания взлетной полосы. Главное, подняться в воздух, а там станет легче. Если уж до Берлина с ФАБ-1000 не дотянуть, тогда сбросить ее хоть на запасную цель.

Гречишников выжал газ до отказа. Моторы заревели С душераздирающим надрывом, самолет ускорил бег по серой грунтовой полосе, но никак все еще не мог оторваться от нее. Летчик снова и снова давил на педаль газа, моторы перешли на зловещий вой; уже позади половина взлетной полосы, а шасси словно приросло к земле. «Тяни, тяни, тяни!» — просил, требовал, умолял Гречишников, чувствуя, как от перенапряжения лицо покрылось крупными каплями пота. Позади осталось две трети взлетной полосы, моторы работали на полную мощь, а бомбардировщик, всегда послушный воле летчика, не подчинялся больше ему, не взлетал, продолжал катиться к стремительно приближающейся кромке леса. «Все, не вытянет, прекратить взлет», — пронеслось в голове Гречишникова. Но уже поздно тормозить, взлетная полоса кончается, ДБ-3 врежется в деревья и взорвется. Только вперед, есть еще надежда, хоть и минимальная…

Бомбардировщик, наконец, подпрыгнул и повис в воздухе, еле-еле набирая высоту. У Гречишникова, да и у всего экипажа, вырвался вздох облегчения: начинался долгожданный взлет, вымотавший все нервы. Но что такое? ДБ-3, уже перевалившего через изгороди и кусты, тянет вниз, ревущие на разнос моторы не в силах поднять его ввысь. Гречишникова бросило в холод, точно к груди приложили большой кусок льда. Всем сердцем почувствовал, физически ощутил, что не подняться выше им с таким тяжелым грузом на борту, не вытянут моторы. Сейчас бомбардировщик рухнет вниз, и ФАБ-1000 взорвется…

— Штурман! — закричал Гречишников. — Сбрось ее, окаянную!

ДБ-3 уже заваливало носом, он не слушался штурвала. Мелькали кочки, кусты. И вдруг самолет резко подбросило, толкнуло вперед. Догадался, штурман успел-таки освободиться от авиабомбы, ухитрился сбросить ее на такой маленькой высоте. Молодец да и только! Сейчас, сейчас рванет сзади авиабомба, подальше бы, подальше от нее…

Удержать бомбардировщик у Гречишникова не было сил. Самолет стукнулся о землю, у него оторвало шасси, на фюзеляже он прополз по траве метров пятьдесят, круто развернулся на правое крыло и загорелся. Гречишников резким движением открыл левый фонарь, отстегнул мешавший парашют и боком вывалился на плоскость, скатился на траву. Рядом с ним упали штурман Власов и стрелок-радист сержант Семенков. Вскочив, они бросились от горящего самолета в сторону и ничком упали в спасительную траву: с секунды на секунду полные баки с бензином взорвутся и разнесут бомбардировщик на куски. Если ФАБ-1000 чудом не взорвалась, то около трех тонн бензина в баках сделают свое черное дело…

Сердце у каждого билось учащенно, вот-вот громыхнет над головой. Но что за напасть? Крик, человеческий крик:

— Помогите! Спасите! Спасите!..

Летчик, штурман, стрелок-радист оторвались от земли разом, как по команде кинулись к горящему самолету. В спешке они забыли воздушного стрелка краснофлотца Буркова, думая, что тот тоже выскочил из кабины и убежал в противоположную сторону. А он, оказывается, в объятом пламенем самолете. Не отдавая себе отчета и не думая об опасности — языки пламени вот-вот коснутся бензина в баках и взорвут бомбардировщик — все трое подбежали к хвостовой кабине воздушного стрелка, кулаками разбили целлулоид и вытащили придавленного сорванным с тумбы зенитным пулеметом задыхавшегося Буркова.

Мощный взрыв громыхнул, когда все четверо уже распластались в траве на безопасном расстоянии от места катастрофы.

— Дважды повезло нам, друзья, — первым поднялся с травы Гречишников.

— Я же до взлета еще говорил, что повезет как утопленникам! — с горечью произнес Власов.

— Но почему ФАБ-тысяча не взорвалась? — удивился сержант Семенков. Действительно, везучие мы…

— Да, везучие! — со злостью ответил Власов. — Если бы я не успел на этом страшилище законтрить взрыватели…

Гречишников крепко сжал руку штурману, поблагодарил его за спасение.

Со стороны аэродрома показалась черная эмка. Она подкатила к горящему свечой бомбардировщику, из нее вышли Жаворонков и Оганезов. При виде стоящих кучкой всех членов экипажа, живых и невредимых, генерал вначале не поверил своим глазам, потом подбежал к Гречишникову, заключил его в объятия. Обнял Жаворонков и штурмана, стрелка-радиста и воздушного стрелка.

— Живы, живы, соколы мои дорогие! Живы, чертяки милые! — радостно повторял он. По его щекам текли слезы.

Следом подкатила санитарная машина с военврачом 3 ранга Баландиным. К его удивлению, кроме кровяных ссадин на руках, у экипажа ранений не было, даже легких.

Предстоял взлет очередных бомбардировщиков, идущих на Берлин, и Жаворонков заторопился на старт. С собой в эмку он прихватил и капитана Гречишникова; остальных членов экипажа поместили в санитарной машине.

С аэродрома в Асте ДБ-3ф старшего лейтенанта Богачева с двумя ФАБ-500 на внешней подвеске взлетал почти одновременно с дальним бомбардировщиком капитана Гречишникова в Кагуле. Майор Щелкунов и капитан Тихонов были благодарны полковнику Преображенскому, пославшему в экспериментальный полет из морской авиагруппы опытного штурмана лейтенанта Шевченко, уже трижды слетавшего в Берлин. А Богачев летит первый раз, да еще с таким тяжелым грузом авиабомб на борту, он смело может довериться новому штурману, изучившему маршрут до столицы фашистской Германии.

Щелкунов и Тихонов на совещании с представителем Ставки Коккинаки тоже выступали против эксперимента, хотя дальние бомбардировщики их армейской авиагруппы были несколько мощнее, имели дополнительный форсаж. Ведь все зависело от изношенности моторов и состояния взлетной полосы. Конечно, большое значение имело и мастерство летчика. Старший лейтенант Богачев как летчик был подготовлен хорошо, имел вполне достаточный опыт, на его счету уже более десяти боевых вылетов на бомбардировку тыловых военных объектов Германии, в том числе и Кенигсберга. Лучше бы самому майору Щелкунову принять участие в эксперименте с двумя ФАБ-500, но моторы его флагманского ДБ-3ф оказались более изношенными, чем на дальнем бомбардировщике старшего лейтенанта Богачева.

Перед взлетом Щелкунов и Тихонов долго беседовали с Богачевым, говорили об особенности подъема самолета с тяжелым грузом авиабомб на борту с грунтовой, размягченной прошедшим дождем взлетной полосы, сравнительно короткой по длине. Главное, не «рыскать» по сторонам, удерживать машину строго по прямой линии, ибо любое отклонение в стороны, хоть на метр, резко скажется на разбеге, и полосы может не хватить. Богачев молча слушал затянувшееся наставление более опытных пилотов, он сам давно уже определил, как станет взлетать, был уверен в успехе и не скрывал этого. Ведь он давно не новичок, побывал в нескольких воздушных боях, успешно летал бомбить объекты противника, в том числе и с двумя ФАБ-500 на внешней подвеске. Удовлетворяла его и замена своего, только что окончившего авиационное училище, молодого штурмана на лейтенанта Шевченко, трижды водившего бомбардировщик на Берлин. Только почему-то слишком хмур и мрачен моряк-лейтенант, неужели опасается чего-то, не верит армейскому пилоту — есть у морских летчиков некоторое высокомерие, — или просто по натуре он такой неразговорчивый, малообщительный. Ничего, после налета на Берлин они подружатся, когда узнают друг друга в настоящем деле.