Николай Гейнце - Самозванец

• Название: Самозванец
• Автор: Николай Гейнце
• Издательство: Терра
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-85255-609-2

---

Тот бросил на стол бинокль и стал нервною походкою ходить по кабинету, а затем вышел и через амфиладу комнат отправился в переднюю встретить прибывшего гостя.

Шарабан в это время остановился у подъезда и перед Владимиром Игнатьевичем совершенно неожиданно для него предстал Сергей Павлович Долинский.

«Прислан для переговоров…» — мелькнуло в уме быстро оправившегося от неожиданности Неелова, и он с любезной улыбкой приветствовал Долинского.

— Здравствуйте… Какими судьбами! Вот не ожидал…

— Я к вам по делу… — сдержанно-холодно сказал Сергей Павлович, едва притрагиваясь к поданной ему Владимиром Игнатьевичем руке.

— Милости просим… милости просим, — заторопился Неелов. — Пожалуйте ко мне в кабинет.

Долинский снял пальто и последовал за хозяином.

— Чем могу служить? — спросил Владимир Игнатьевич, когда он вошел в кабинет. — Прошу садиться.

Сергей Павлович не слыхал или сделал вид, что не слышит последнего предложения.

— Я приехал спросить вас о ваших намерениях относительно Любовь Аркадьевны Селезневой.

— По какому праву… У вас есть доверенность от ее родителей?

— Нет, у меня нет никакой доверенности, и спрашиваю я вас не от лица ее родителей, а лично от себя.

— По какому праву, в таком случае, еще раз спрошу вас я?

— По праву человека, который любил ее, предлагал ей руку и сердце, но которому она отказала из-за вас…

— И совершенно напрасно! Я никогда не собирался жениться на ней, — отвечал спокойно Неелов.

— Это ложь! У меня есть ваши к ней письма…

— А, вот насколько вы с ней близки! — заметил Владимир Игнатьевич, нимало не смущаясь.

— Дело не в близости, а в правде…

— В таком случае выслушайте меня, не горячась. Надо вам сказать, что жизнь я вел всегда бурную, полную чувственных наслаждений. Затем дела мои расстроились. Приходилось решиться брать жену с деньгами. Любовь Аркадьевна, кроме того, хороша собой и одно время мне казалось, что я даже люблю ее. Но когда она согласилась бежать со мной, пыл этот прошел, а изменившиеся обстоятельства дали мне возможность вдуматься. Какой я ей муж? Ведь этот брак был бы и ее и моим несчастьем. А главное, теперь я дешево своей свободы не отдам!

— Но ведь вы ее скомпрометировали и обязаны…

— Повторяю, я не женюсь и ради себя, и ради нее.

— В таком случае, я вас заставлю.

— Вы?!

— Да, я…

Неелов презрительно расхохотался.

Настойчивость этого «адвокатишки», как он мысленно называл Долинского, начинала его раздражать.

— Да, именно я… — повторил твердо и решительно Сергей Павлович.

— Не пригрозите ли вы мне дуэлью? — иронически заметил Неелов.

— Да, я требую удовлетворения.

— По какому праву, за чужую вам женщину?

— Не за нее, а за ваш презрительный смех, который я считаю оскорбительным.

— Это другое дело. Но сперва смотрите…

Владимир Игнатьевич вынул из ящика письменного стола заряженный револьвер и, прицелившись в окно в сидевшего беззаботно шагах в двадцати на крыше воробья, выстрелил.

Воробей мгновенно свалился.

— Посмотрите и вы, — ответил хладнокровно Сергей Павлович, для которого стрельба и охота были любимой забавой.

Он взял из рук Владимира Игнатьевича револьвер и подойдя к окну, мимо которого в это время пролетала ласточка, поднял руку. Курок щелкнул и ласточка тотчас упала мертвою на землю.

— Хорошо!.. — сказал Неелов. — Но где же мы будем драться, один на один… Ведь это против всяких правил.

— Не беспокойтесь, все предусмотрено.

— Как так?

— На станции дожидаются окончания моих с вами переговоров Николай Герасимович Савин и два моих товарища, из которых один доктор. Савин охотно будет вашим секундантом.

— Однако, вы предусмотрительны, — сквозь зубы проворчал Владимир Игнатьевич.

— Пошлите за ними экипаж, — продолжал Сергей Павлович, пропуская мимо ушей это замечание.

— В таком случае, я сейчас распоряжусь.

Владимир Игнатьевич дернул сонетку.

— Четырехместную коляску отправьте сейчас на станцию за господами, — отдал он приказание явившемуся на звонок слуге.

— Теперь все-таки садитесь, — сказал Неелов Долинскому, когда слуга удалился, а сам стал ходить по кабинету.

Сергей Павлович сел.

— А вы послушайте мои условия: стрелять в вас я буду, но убить не убью, а только раню, потому что рана облегчит ваше дело женитьбы на Любовь Аркадьевне.

— Говорю вам, что я не женюсь… А вас убью… — сказал на ходу Неелов.

— Это — как решит Бог, — отвечал Долинский.

Владимир Игнатьевич вдруг остановился против него.

— К чему же такое великодушие?.. Если вы меня убьете или искалечите, честь вашей будущей жены будет восстановлена и вы можете спокойно на ней жениться.

— Увы, — вздохнул Сергей Павлович, — она не любит меня, а любит вас…

— Вот как! — заметил Неелов и стал снова ходить по кабинету. Наступило молчание.

Какие думы роились в голове этих двух молчавших людей — кто знает?

Шум подъехавшего к крыльцу экипажа заставил Сергея Павловича встать с кресла.

Неелов пошел встречать новых гостей.

Долинский последовал за ним.

— И ты, Брут! — встретил упреком Николая Герасимовича Владимир Игнатьевич. — И даже со смертоносным оружием, — указал он рукой на ящик с пистолетами, который держал в руках Савин.

— Что делать, брат! У меня правило и относительно самого себя, и относительно моих друзей: «Заварил кашу — расхлебывай».

— Присяжный поверенный Таскин… Доктор Баснин… — представил Сергей Павлович Неелову остальных двух прибывших.

— Мы несколько знакомы, — подав руку обоим, сказал Неелов, обращаясь к Таскину.

На лице Владимира Игнатьевича выразилось смущение.

Таскин был один из претендентов на руку дочери московского купца-толстосума, за которою ухаживал Неелов, и часто участвовал в карточной игре в доме ее отца, подозрительно поглядывая всегда на руки банкомета Неелова.

Он понимал, что это его враг, и появление его в качестве секунданта Долинского ему казалось дурным предзнаменованием.

Игроки и особенно шулера все суеверны.

— Так значит, вы не сговорились? — начал Савин, когда все прибывшие с Долинским по приглашению хозяина вошли в кабинет.

— Нет, — коротко отвечал Неелов.

— Значит, драка?

— Да… Я прошу тебя быть моим секундантом. Господин Долинский оскорбился моим презрительным смехом и вызвал меня на дуэль.

— Представляю вам моего секунданта, — сказал Сергей Павлович, указав на Таскина.

Тот молча поклонился.

— Очень приятно, — процедил сквозь зубы Владимир Игнатьевич.

— Когда же мы назначим дуэль? — спросил Николай Герасимович.

— По мне, хоть сейчас, — согласился Неелов.

— И отлично, — подтвердил Сергей Павлович.

— Здесь у меня в лесу есть отличная полянка, как будто сделанная для дуэлей… Я не велю отпрягать, и мы отправимся.

Неелов позвонил и отдал явившемуся слуге соответствующее приказание.

Секунданты удалились в другую комнату и через четверть часа вернулись с выработанными условиями поединка.

Все пятеро в четырехместной коляске отправились на место, о котором говорил Неелов.

— В тесноте, да не в обиде! — пошутил Савин, усаживаясь на переднем сидении, между Нееловым и доктором Басниным.

Коляску остановили у опушки леса и пошли по лесной тропинке.

Владимир Игнатьевич шел впереди, указывая дорогу.

Полянка действительно оказалась чрезвычайно удобной.

Защищенная со всех сторон густым лесом, она была в тени, так что солнце, ярко блестевшее в этот чудный сентябрьский день, не мешало прицелу.

В воздухе веяло прохладой.

Отмерив шаги, секунданты установили противников и в последний раз обратились к ним с советом примирения.

Оба противника от мира отказались.

Пистолеты были им вручены.

— Орел или решка? — крикнул Савин, подбрасывая монету.

— Орел! — сказал Неелов.

— Тебе стрелять первому, — объяснил Николай Герасимович, поднимая монету.

Присяжный поверенный Таскин стоял рядом с Долинским и не спускал глаз с лица Владимира Игнатьевича.

Последний не мог отвести глаз от его задумчивого, испытующего взгляда.

Этот взгляд смущал его.

Он целился долго, но рука видимо дрожала.

Наконец он выстрелил и пуля пробила шляпу Долинского и несколько опалила волосы.

— Вам стрелять! — крикнул Николай Герасимович Сергею Павловичу.

Последний быстро поднял руку и выстрелил, почти не целясь. Владимир Игнатьевич со стоном упал на землю. Все бросились к нему.

— Ну что? — спросил Долинский тихо доктора после осмотра.

— Жизнь не в опасности, но ампутацию сделать придется. Раздроблена голенная кость левой ноги.