Томас Хьюз - Школьные годы Тома Брауна

• Название: Школьные годы Тома Брауна
• Автор: Томас Хьюз
• Жанр: Классическая проза

Свою первую книгу - хрестоматийный роман "Школьные годы Тома Брауна" Томас Хьюз (1822-1896) написал в 1857 г. Роман носил отчасти автобиографический характер и стал первым в английской литературе произведением, в котором описывалась повседневная жизнь обычной английской школы. Выходу романа, написанного к тому же в живой увлекательной манере, сопутствовал шумный успех (к 1890 г. только в Англии вышло около пятидесяти его переизданий).

Перевод и примечания Юлии Глек, 2006.

Текст романа переведен по изданию Hughes T. Tom Brown’s Schooldays. Penguin Books, 1994.

---

— Господа спортсмены Школьного корпуса, лотерея будет проводиться в холле!

Было приятно слышать, как вас называют «господа спортсмены», к тому же был шанс вытащить фаворита.

Холл был полон мальчишек, и у одного из длинных столов стояли члены спортивной шайки со шляпой, в которой лежали сложенные билеты. Один из них называл фамилии по списку; каждый, чью фамилию называли, тянул билет и разворачивал его; большинство старших ребят, вытянув свой билет, тут же выходило из холла и отправлялось по своим кабинетам или в комнату пятого класса. Вся спортивная шайка вытащила пустые билеты и была поэтому в довольно мрачном настроении; когда подошла очередь старшего четвёртого класса, никто ещё не вытянул ни одного фаворита. Поэтому теперь, когда младшие подходят и тянут билеты, Флэшмен или ещё кто-нибудь из его компании выхватывают их у них из рук и разворачивают. Но ни один фаворит не был вытянут до тех пор, пока не подошла очередь Головастика. Он перемешал билеты в шапке, вытащил один и попытался удрать, но его поймали и развернули его билет точно так же, как у остальных.

— Вот, пожалуйста! Странник! Третий фаворит! — кричит развернувший билет.

— Пожалуйста, отдайте мой билет, — протестует Головастик.

— Эй, постой, не спеши, — встревает Флэшмен, — за сколько продашь Странника?

— Я не хочу его продавать, — возражает Головастик.

— Не хочешь? Слушай, дурачок, ты же в этом не разбираешься, зачем тебе эта лошадь? Он не выиграет, а мне он нужен просто для страховки. Я дам тебе за него полкроны.[102]

Головастик сначала держится, но потом уступает под напором угроз и лести и, в конце концов, продаёт половину за один шиллинг и шесть пенсов, примерно одну пятую рыночной стоимости; но он рад, что выручил хотя бы это, потому что, как он мудро замечает, «Странник, может, ещё и не победит, а шестипенсовик я точно уже заработал».

Скоро подходит очередь Иста, ему достаётся пустой билет. Затем подходит очередь Тома; его билет, как и у всех остальных, выхватывают и раскрывают.

— Нате вам! — кричит развернувший билет, поднимая его вверх, — Чуткий! Ей-Богу, Флэши, твоему юному другу везёт!

— Дай сюда билет, — говорит Флэшмен, прибавляя ругательство, и тянет руку через стол. Лицо его потемнело от злости.

— Что, и тебе захотелось? — говорит развернувший билет, который в глубине души был неплохим парнем и не принадлежал к поклонникам Флэшмена. — Эй, Браун, держи!

И он вручает билет Тому, который тут же кладёт его в карман. Увидев это, Флэшмен тут же направляется к двери, чтобы Том не удрал с билетом, и сторожит там до тех пор, пока лотерея не оканчивается. Наконец, расходятся все, кроме пяти или шести представителей спортивной шайки, которые остаются сверять свои записи и заключать пари, Тома, который боится выйти, пока Флэшмен стоит в дверях, и Иста, который чует беду и не хочет бросить друга одного.

Вся спортивная шайка собралась вокруг Тома. Боязнь общественного мнения не даёт им просто ограбить его, отобрав билет силой, но любые запугивания или обман, направленные на то, чтобы заставить его продать весь билет или его часть по заниженной цене, считаются вполне допустимыми.

— Ну, Браун, давай, за сколько ты продашь мне Чуткого? Я слышал, что он вообще не побежит. Я дам тебе за него пять шиллингов, — начинает тот, который разворачивал билет.

Том, помня его добрый поступок и особенно желая заручиться чьей-нибудь поддержкой в этом безнадёжном положении, готов принять это предложение, но тут другой выкрикивает:

— Я дам тебе семь!

Том колеблется, переводя взгляд с одного на другого.

— Нет, нет! — кричит Флэшмен, протискиваясь к нему, — предоставьте это мне, а потом разыграем билет по жребию. Так вот, сэр, вы меня знаете. Или вы продадите нам Чуткого за пять шиллингов, или очень об этом пожалеете.

— Я его не продам, — резко отвечает Том.

— Слышите? — говорит Флэшмен, поворачиваясь к остальным. — Это самый наглый юный мерзавец во всем корпусе, я вам давно это говорил. А мы, значит, стараемся, устраиваем лотереи для таких вот, как он, ещё и идём при этом на риск!

Флэшмен забыл объяснить, на какой же именно риск они шли, но его слова попали на благодатную почву. Азартные игры делают мальчиков эгоистичными и жестокими точно так же, как взрослых мужчин.

— Правда, нам всегда попадаются пустые билеты! — закричал один. — Так вот, сэр, вы продадите по крайней мере половину.

— Не продам, — сказал Том, краснея до корней волос. В его сознании в тот момент они все слились с его заклятым врагом.

— Отлично, давайте его поджарим, — кричит Флэшмен и хватает Тома за воротник. Один или двое колеблются, но остальные присоединяются к нему тут же. Ист хватает Тома за руку и пытается оттащить, но его отбрасывают назад, а упирающегося Тома волокут к камину. Его плечи прижимают к каминной доске и держат перед огнём, а Флэшмен натягивает брюки, чтобы было больнее. Бедный Ист страдает даже больше, чем Том; вдруг его осеняет, и он опрометью мчится за Диггсом.

— Продашь за десять шиллингов? — говорит один, которому становится его жалко.

В ответ Том только стонет и пытается вырваться.

— Слушай, Флэши, ему уже хватит, — опять говорит тот же самый и отпускает руку, которую держал.

— Нет, нет, ещё чуть-чуть, — отвечает Флэшмен.

Но бедный Том уже готов; он смертельно бледнеет, и голова его падает на грудь как раз в тот момент, когда в холл вбегает Диггс вне себя от волнения, а по пятам за ним — Ист.

— Ах вы скоты трусливые! — только и может он сказать, отбирает у них Тома и кладёт его на стол. — Господи, он умирает! Скорее принесите холодной воды и бегите за экономкой!

Флэшмен с парой приятелей крадучись уходят; остальным и жалко, и стыдно, одни склоняются над Томом, другие бегут за водой, а Ист мчится за экономкой. Приносят воду, брызгают ему в лицо и смачивают руки, и он начинает приходить в себя.

— Мама, как холодно сегодня вечером, — говорит он слабым голосом.

Бедняга Диггс плачет как ребёнок.

— Где я? — продолжает Том, открывая глаза. — А-а, вспомнил.

И он опять закрывает глаза и стонет.

Слышится шёпот:

— Слушайте, мы тут всё равно ничем не поможем, а сейчас придёт экономка, — и все, кроме одного, потихоньку уходят. Только один остаётся с Диггсом и обмахивает Тому лицо.

Приходит экономка с нюхательными солями, и скоро Том настолько приходит в себя, что может сесть. Поскольку в воздухе стоит запах гари, она осматривает его одежду и вопросительно смотрит на них.

Все молчат.

— Как это случилось?

Молчание.

— Наверняка здесь без какой-нибудь гадости не обошлось, — говорит она, и вид у неё очень серьёзный. — Я буду говорить об этом с Доктором.

Опять молчание.

— Может, отнесём его в комнату для больных? — предлагает Диггс.

— Я сам могу идти, — говорит Том и отправляется туда, поддерживаемый с двух сторон Истом и экономкой. Единственный парень, который не сбежал, вскоре присоединяется к остальной компании, которая находится теперь в смертельном страхе.

— Он наябедничал?

— Она знает?

— Не сказал ни слова. Он крепкий парнишка.

И после минутной паузы добавил:

— Меня от этого тошнит. Какие же мы скоты!

Тем временем Тома укладывают на диван в комнате экономки. Ист рядом с ним, а она достаёт вино и другие укрепляющие средства.

— Тебе очень больно, старина? — шёпотом спрашивает Ист.

— Только ноги сзади, — отвечает Том.

Ожог действительно сильный, брюки местами прогорели насквозь. Скоро Тома укладывают в постель с холодными компрессами. Сначала он чувствует себя совсем разбитым и думает написать домой, чтобы его забрали; в голове у него вертятся строчки из гимна, который он выучил много лет назад, и он засыпает, шепча: «Там беззаконные перестают наводить страх, и там отдыхают истощившиеся в силах.[103]»

Но наутро, после хорошего ночного сна, к нему возвращается прежнее расположение духа. К нему приходит Ист и сообщает, что весь корпус на его стороне, и он забывает обо всём, кроме своего решения никогда больше не уступать этому подлецу Флэшмену.

Никто из них ничего не рассказал экономке, и хотя Доктор узнал обо всём, что знала она, тем же утром, больше он не узнал ничего.

Я верю и надеюсь, что подобные сцены невозможны в школах в наше время, и что лотереи и пари теперь вышли из употребления; но я пишу о школе, какой она была в моё время, и должен рассказать не только о хорошем, но и о плохом.

Глава IX Череда неприятностей

Припоминал лишенья и труды,
Испытанные на море и суше,
Рассказывал, как я беды избег
На волосок от смерти.

В.Шекспир, «Отелло», пер. Б. Пастернака

Когда Том вернулся в школу после пары дней в комнате для больных, он обнаружил, что обстановка значительно изменилась к лучшему, как и говорил Ист. Зверство Флэшмена вызвало отвращение даже у наиболее близких его друзей, а его трусость в очередной раз стала очевидной для всего корпуса, потому что на следующее утро после лотереи у него было столкновение с Диггсом, который после перепалки ударил его, а Флэшмен удар так и не вернул. Но Флэши не был непривычен к такому обращению и подобного рода сомнительные истории переживал не раз, после чего, как сказал Диггс, всегда опять завоёвывал расположение подачками и подхалимажем. Двое или трое из тех, кто помогал поджаривать Тома, пришли просить у него прощения и благодарили за то, что он никому ничего не сказал. Морган послал за ним и хотел серьёзно заняться этим делом, но Том попросил его не делать этого, на что тот согласился, взяв с него обещание, что в следующий раз он сразу же обратится к нему, — которое Том, к сожалению, не выполнил. Лотерейный билет с Чутким остался в его полном распоряжении, и ему достался второй приз, около тридцати шиллингов, которые они с Истом умудрились истратить за три дня, — накупили картинок для своего кабинета, две новые крикетные биты и крикетный мяч, всё самого лучшего качества, а также ужин из сосисок, почек и пирога с говядиной для всех участников восстания. Как нажито, так и прожито; с деньгами в карманах посреди полугодия они не чувствовали бы себя комфортно.