Макс Мах - Твари Господни

• Название: Твари Господни
• Автор: Макс Мах
• Жанр: Фэнтези

Взято с СИ (zhurnal.lib.ru/m/mah_m/maxtvarigospodni.shtml)

---

Упоминание о Карле сразу испортило Михелю настроение, но Нора, судя по всему, ничего об этом еще не знала.

– Карл, – холодно произнес Михель. – Ушел к бундесам. Сдал всех кого знал и пошел служить в "гестапо".

– Мне очень жаль, – сказала Нора сдавленным голосом. – Очень. Я просто давно здесь не была.

– Проехали, – пожал плечами Михель.

– А Рысь? – уже гораздо осторожнее спросила Нора.

– Убили в девяносто седьмом, в Клайпеде.

– Черт! – значит, и об этом, что, впрочем, не мудрено, она не знала тоже.

– Да, – кивнул Михель. – Мне ее тоже жаль, она была хорошая девушка.

– Вильма? – было очевидно, Нора перебирает тех, кто заправлял в Цитадели в ее время. Во всяком случае тех, кого она, по-видимому, знала лично.

В ответ Михель только головой покачал.

– Дэн?

– Он редко теперь заходит, – объяснил он.

А она только взглянула Михелю в глаза, но ничего не спросила. По-видимому, и сама обо всем догадалась.

– Ирма?

– Не знаю, – снова пожал плечами Михель. – Люди разное говорят, но она больше не приходит. У тебя дело какое-то?

– Дело, – кивнула Нора.

– Тогда пошли за наш стол, – предложил он ей. – Там все свои.

– А пустят?

– Тебя пустят, – улыбнулся Михель. – Пошли!

Они вместе подошли к столику, и Михель, поставив поднос и, быстро взглянув Челу в глаза, кивнул на Нору:

– Знакомьтесь, ребята, это Нора. Лишнего сказать не могу, но она из наших, только…

Он замялся, подыскивая подходящее слово, но Нора и сама умела говорить.

– Я на пенсии, – закончила она за него. – По состоянию здоровья.

"Спросить ее? – с неожиданной для самого себя тоской подумал Чел. – Только что это изменит?"

– Садись, Нора, – сказал он вслух. – Я Чел. Если ты помнишь Моцарта, то я кто-то вроде него.

Ну что ж, он сказал достаточно, чтобы женщина поняла, с кем имеет дело. Она и поняла.

– Это хорошо, – улыбнулась Нора. – Если ты, конечно, не врешь.

И она вопросительно взглянула на Михеля, единственного, кого, как она полагала, здесь знает.

– Все верно, – кивнул тот.

– Здесь можно говорить? – Нора обвела взглядом сидевших за столом людей.

– Можно, – кивнул Чел. – Но не все.

– Ладно, – она достала из воздуха незажженную сигарету и прикурила от свечи. – Меня просили выяснить, возможно ли встретиться с кем-нибудь из командиров Цитадели.

– Так у нас вроде не военный режим, – удивленно протянул Михель.

– Человек хочет избежать политических дискуссий, – объяснила Нора. – Человеку надо откровенно, – она подчеркнула это слово голосом. – Поговорить о деле.

– Откровенно, – повторил за ней Чел. – И человек этот, – он вдруг понял о ком они говорят и даже испугался такому совпадению. – И человек этот не уверен, что его примут с распростертыми объятиями?

– Ты прав, Чел, – кивнула Нора. – Там старая история, ты еще маленький был, когда все это случилось, но слухи, я думаю, живы до сих пор.

– Кто? – спросила Птица, до этого, как и все остальные, хранившая молчание.

– Цапля, – спокойно, не драматизируя понапрасну, ответила Нора.

– Ноги ее в цитадели не будет! – гаркнул Михель, выразивший, судя по всему, общее мнение собравшихся.

"И они правы, – признал Чел. – Кто не с нами, тот против нас".

– Цапля выбрала свою дорогу, – сказал он вслух. – Я уважаю ее выбор, но мне не о чем с ней говорить.

– Где ты был, герой, – сказала Нора, глядя на Михеля, но Челу показалось, и, вероятно, не зря, что говорит она сейчас именно с ним. – Когда Цапля с Десятником и Камилом грохнула весь штаб ГСВГ[26] в Вюнсдорфе? А? В пеленки писал?

"А где был тогда я? – спросил себя Чел. – Тоже писал в пеленки?"

– Ну мало ли что?! – окрысился Михель. – У Петена, между прочим, тоже заслуги перед Францией имелись, и не малые!

– Так, ты, сученок, Цаплю в коллаборационизме обвиняешь? – подняла брови Нора. – Я тебе, мальчик, вот что скажу. Домохозяек жечь куда как проще, чем одного Вальдхайма[27] завалить!

– Ты хочешь сказать, что Цапля имела отношение к Брюсселю? – Птица от удивления забыла даже, насколько она крутая. – Ты это хочешь сказать?

– Ну, учитывая, что физиономия Цапли уже красуется на всех углах, большой тайны из этого делать смысла нет, – пожала плечами Нора. – В семьдесят девятом, мы были там вместе.

– Снимаю шляпу, – сказала Птица, откидываясь на спинку стула.

– Это что-то меняет? – равнодушно спросил Витовт.

– Ничего это не меняет! – заявил Михель. – Карл вон тоже…

– Цапля никого никому не сдавала, – осадила его Нора.

– Согласен, – кивнул Годзилла. – Она всего лишь дезертировала, впрочем, как и многие другие.

– А ты чего бы хотел? – вкрадчиво спросила Нора, стряхивая пепел с сигареты. – Чтобы все собрались в колоны Und vorwДrts mit den Liedern?[28] Айне колонне марширен, цвайте колонне марширен…

– Ты знаешь, сколько народу в Городе? – спросил Витовт. – Если бы все собрались…

– Мы никогда не соберемся вместе, – тихо и печально ответила Нора. – Это фантазии, парень, опасные, беспочвенные фантазии.

– Кто бы говорил!

– Я, – чувствовалось, что Нора находится на пределе выдержки. – Я! Я, которая… Впрочем, неважно. Я тоже сначала не хотела с ней говорить, и она, я думаю, не от хорошей жизни ко мне пришла. Но у нее есть дело, и я за нее прошу.

– Ты это ты, – начала было Птица, но Чел ее перебил, он уже все решил, хотя и не был уверен, что поступает правильно.

– Пусть приходит, – сказал он и посмотрел Норе в глаза. – Передай ей, что ворота ей откроют. И шепни мне, пожалуйста, ее псевдо.

– Спасибо, – Нора ответила ему твердым взглядом, в котором не было благодарности, но зато появилось уважение. – Кто-нибудь сможет поговорить с нею в двенадцать по Гринвичу?

– У нее форс-мажор?

– Я не знаю подробностей, – покачала головой Нора. – Но думаю, что да.

– Хорошо, – согласился Чел. – В двенадцать по Гринвичу в Цитадели. Пусть спросит меня или Людвига. Один из нас будет с ней говорить. Спасибо, Нора, приходи к нам еще. Приходи просто так. Придешь?

– Приду, – кивнула Нора, вставая из-за стола. – Спасибо.

Она нагнулась к его уху и быстро, но отчетливо произнесла имя.

– Рапоза, – сказала она, выпрямилась, и пошла прочь.

"Рапоза, – повторил мысленно Чел. – Рапоза, мать твою так!"

2

– Проснулся? – спросила Викки, когда он открыл глаза. – Как было?

– Никак, – ответил он, нехотя, и сел в постели. Как ни странно, чувствовал он себя не просто не отдохнувшим, что было бы, в принципе, естественно, но напрочь разбитым. Разобранным на части, как любит выражаться Поль. И вот это было совсем неожиданно.

– Покатай меня на коленках! – шепотом попросила Викки и придвинулась ближе. Она была красивая, Викки Шин, и чертовски соблазнительная, и она уже давно, почти два года, была его женщиной.

"За все надо платить, – сказал он себе обреченно. – За привязанность тоже. Кто сказал?"

– Иди ко мне, – он легко, как ребенка, поднял женщину и перенес ее на себя. – Если тебе нравится лежать на камнях, то так тому и быть.

– Ха! – только и успела сказать Викки, но продолжить он ей не дал, закрыв рот поцелуем.

"Сент-Экзюпери, – неожиданно вспомнил он. – Бог ты мой! Это же было в Маленьком Принце!"

А между тем, руки его привычно действовали, как если бы были наделены собственным отдельным разумом.

"Вот именно, – подумал он, лаская кончиками пальцев ее затылок, и проводя другой рукой вдоль позвоночника. – В этом-то и суть. Из моего лексикона напрочь исчезли слова, обозначающие чувства. Разум, интеллект, а где же, помилуй мя боже, душа?"

Душа… Если, конечно, ее не придумали попы, то его душа давно уже выгорел дотла, уничтоженная ненавистью и отчаянием. О, да! На этих кострах можно было жечь не только книги.

"Но что, тогда, осталось?" – кожа у Викки была шелковистая, нежная, скрывающая под собой упругую податливую на ласки плоть, и сейчас, всего лишь секунды спустя, после того, как он коснулся губами ее губ, трудно было уже сказать, что происходит между ними на самом деле: для нее он старается или для себя?

"Я чудовище", – сказал он себе, но не почувствовал ни раскаяния, ни обиды. Такие слова давно уже ничего для него не значили. По-видимому, человек, сознательно назвавшийся Тварью, заслуживал самого пристального внимания психиатров, которым, впрочем, дорога к нему была заказана. Другое дело, что он все это прекрасно понимал и сам, знал, что с ним происходит, но не имел сил остановиться и что-либо изменить. Это, как летишь под уклон и знаешь, что впереди обрыв и полет в один конец, но падение имеет и свою собственную ценность. Оно завораживает, увлекает, и тебе уже просто все равно, что там, в конце.

3

Два года вместе, много это или мало? Если говорить о какой-то форме семейной жизни, наверное, немного. А если о любви?

"А что, кто-нибудь говорит о любви?"

Кайданов вышел из душевой кабинки, быстро вытерся, взглянул озабоченно в зеркало, и решил, что сегодня может еще не бриться. Как ни странно, ему это даже шло, во всяком случае, так утверждала Викки и журналы для мужчин. Он пожал плечами и, как был, то есть в чем мать родила, вышел из ванной и пошел в спальню одеваться. Викки чем-то гремела на кухне, но вряд ли готовила, во-первых, потому что делать этого не умела и не любила, а во-вторых, потому что ни он, ни она все равно никогда не завтракали. Однако одежду она ему все-таки приготовила, проявив обычную для нее заботливость.