Александр Покровский - А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -

• Название: А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -
• Автор: Александр Покровский
• Жанр: Юмористическая проза

---

МОНОЛОГ ЛЕТЯЩЕЙ ДУРЫ

У-у-у-у-у!!! Вжж-ж-ж-ж-ж-ж!!! У-у-у-у!!! Это я лечу! Я! Я лечу-у-у-у!!!

Спасайся, кто может! Кто меня не знает? Все меня знают! Все меня боятся. Хотя, чего меня бояться, я – болванка без боевой части, я – учебная, вернее, учебно-боевая.

Я – крылатая ракета. Я – Пэ-тридцать пять! Пока лечу, немного расскажу о себе. Не для того, чтобы боялись, а чтоб уважали. Пока лечу. А лечу я – ох, быстро! У-у-у-у-у-у!!!

Меня пульнули с ракетного крейсера «Грозный». Знаете такой, нет? Их четыре было – «Варяг», «Головко», «Адмирал Фокин» и вот этот, с которого меня пульнули. Тротила и гексогена во мне нету. Я не взорвусь. Я просто врежусь, влеплюсь в мишень на бешеной скорости, только лохмотья полетят. Где-то там она, впереди, я еще не вижу. Я такая умная, я вперед смотрю, а что увижу – передаю туда, на «Грозный». По радио. Там мастера военного дела сидят, удальцы ракетного удара. Ну что, кого будем долбить? Они прикинут и покажут мне – опять же по радио: а вот этого. Хо! Нет проблем! У-у-у-у-у-у! И я включу захват цели. И ка-ак!…

А пока я лечуу-у-у. Ветер меня с курса сносит, а мне что! – меня обратно на курс по радио вернут, так что никуда не денусь. Я умная. Два режима стрельбы у меня есть – морской и береговой, я в разных режимах маленько по-разному на команды реагирую. Сейчас должен быть морской. Правда, эти лопухи сдуру включили береговой, а мне чихать! Они там направляют, а мое дело – лететь, я и лечу. У-у-у-у-у!!! Ой, погодите, команда какая-то! Секундочку…

…А-а… Это мне сказали телепилот включить. Включаю… Так… Ну-с, и кто это у нас там? Кто-то плавает впереди. Кто? А мне не все ли равно? Им на «Грозном» лучше знать, они ж тоже образованные. Что? Захват? Да нет проблем! А теперь смотрите, сейчас я пикировать буду. У-у-уу-у!!! Смешно мне. Мне-то видно четко, что никакая это не мишень. Тральщик это, оцепление полигона! Мишень где-то сбоку осталась… Мне-то что! «Морской, береговой…» Они там все мастера – им лучше знать. А на тральщике только что все пообедали… на палубу повылазили… солнышко… Сейчас будет вам солнышко!

У-у-у-у-у-у!!! Нате вам. Да здравствует Черноморский флот!

БАЦ.

ГЕРОЙ

Физическое тело, обряженное в клешеные суконные брюки и опять же суконный бушлат с пятью желтыми галками на правом рукаве, лежало ничком и не шевелилось. Если бы редкие прохожие могли видеть человеческую ауру, они немедленно пришли бы к выводу, что у данного представителя гомо сапиенс всякая аура отсутствует напрочь. Пугающий натюрморт дополняли революционно-красные момбасовские носки.

Этим прекрасным декабрьским утром произошло довольно редкое для Города-Героя событие, а именно: в Севастополе выпал снег. Тонюсеньким слоем в два сантиметра толщиной, мокренький и хлипкий, он девственно искрился под лучами веселого воскресного солнышка и не знал, что это же самое солнышко уже завтра растопит его в банальные веселые лужицы. А пока… Пока что троица лихих пацанов возраста очень начальной школы отчаянно пыталась покататься на саночках чуть поодаль остановки. И – опять же – тело…

Мимо остановки прошла, ковыляя, закутанная в платок замшелая старушка, помнящая еще свист английских ядер. Оглянувшись на натюрморт, старушка сокрушенно покачала головой, сделала губы дудочкой, сердито прошептала что-то непотребное, истово перекрестилась и побрела дальше. Еще дважды утренние прохожие обращали внимание на контрастирующую с белым снегом черную фигуру, но участием не блеснули, прошли мимо, торопясь по своим делам, хотя – какие дела в воскресенье?

Между тем, можно попробовать напрячь свои умственные способности и методом дедукции вычислить, каким образом фигура сия оказалась в данное время на данном месте. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы довольно быстро прийти к заключению, что троллейбус номер шесть просто остановился на конечной, после чего из открывшейся задней двери выпало как раз вот это. То, что в других условиях могло бы называться курсантом пятого выпускного курса. Часы показывали пол-одиннадцатого, то есть все уволенные на ночь курсанты уже давнехонько вернулись «в родные пенаты» славного Краснозвездного училища имени П.С.Нахимова, в просторечии именуемого «системой». Этот же по непонятной причине задержался. Хотя – почему «по непонятной»?

Любопытные мальчишки вдруг перестали кататься на саночках и робко подошли к остановке, видимо, также привлеченные натюрмортом. Один из них явно был будущим флотоводцем – на курчавой голове лихо топорщилась детская бескозырка с надписью на ленточке: «Герой». Пацаны, цокая языками, склонились над мумией.

Между тем, тело, вопреки закону о клинической смерти, таки подавало признаки жизни. В том месте, где лиловый нос уткнулся в свежий снежок, уже основательно подтаяло, и из этого района веером расплывались томные волны тяжелого перегара номер три семерки. Как в переделанной песенке: «принесли его домой – оказался он живой… да смертельно пьяный…»

Старший из пацанов озабоченно почесал в затылке, по-взрослому вздохнул и что-то сказал своим друзьям. Те немедленно принялись за дело. С превеликим трудом, напрягаясь и кряхтя, пацаны погрузили беднягу на двое саночек, предварительно связав их вместе веревкой. Фуражки от тела поблизости видно не было – скорее всего, уехала на Центральный рынок вместе с троллейбусом. Поэтому семилетний моряк, не задумываясь, пожертвовал свою игрушечную бескозырку «Герой», нахлобучив ее на огромную лохматую голову без пяти минут дяди-офицера. Понятно: для севастопольского мальчишки честь флота – прежде всего. Мальчишки впряглись в саночки, и автопоезд двинулся в сторону КПП училища, благо его местонахождение им, вездесущим пронырам, было хорошо известно. В морской практике это называется – «сложная буксировка».

Вот так, в таком виде – саночки, брюки-клеш, расстегнутый бушлат с пятью галками и дурацкая бескозырочка «Герой» – вспотевшие пацаны и сдали незадачливого пятака седому дяде-мичману, дежурному по КПП, который тут же выпал в осадок и ржал до потери сознания вместе со старшим помощником дежурного по училищу, гулявшим неподалеку и прибежавшим на дикий сумасшедший хохот…

Помнится, еще Юлиус Фучик задавался вопросами: что такое подвиг? кто же такой герой?

Да он просто не видал эту сцену!…

У ВСЕХ ГРЫЖА!

Ай-яй-яй! Нашего командира роты в госпиталь уложили. Грыжа. Не приведи Господь, хотя – что такое грыжа? Ерунда, чик – и гуляй.

Кэп наш тогда был капитан третьего ранга, полгода как пришел с бпк «Керчь», где браво изображал командира БЧ-2. Мы его знали еще по корабельной практике после третьего курса, и когда нам его представили, строй чуть не запищал. Ур-ра! Звали его – Владлен (это имя такое), а фамилия была – Коваленко.

В госпитале, ясное дело – дисциплина. Госпиталь военный, врачи военные. От капитана до полковника. Это врачи. А вот медсестры…

Медсестры – они всегда медсестры. Добрые, милые, на любой возраст и на любой вкус. Блондинки, шатенки, брюнетки. И практикантки из медучилища – еще не медсестры, а потому не имеющие доброго чувства юмора и на все обижающиеся. Чуть что – губки надули, бе-бе-бе…

В палате, где обитал Владлен, имелось еще трое обитателей. Со всеми ними веселый и озорной наш кэп махом нашел общий язык – и пошло: анекдоты, преферанс, портвейн (в умеренных дозах)… Особенно сошлись с одним майором, морским летуном-бомбардировщиком. Шалили на славу, а объектом легких и веселых проказ, как правило, были две насупленные и мстительные практиканточки. Как положено – блондинка и брюнетка, симпатичные – ни дать ни взять, «Баккара» в молодости, но с чувством юмора у обеих были серьезные проблемы. Проще говоря, добрых и безобидных шуток Владлена они упорно не понимали. А потому мстили всеми доступными им способами – старались укол вколотить побольнее, лекарства на тумбочку не клали, а швыряли, презрительно отворачивались и гордо уходили, не отвечая на призывы, громко хлопнув дверью, а если и отвечали, то яду во фразах – как от ста гадюк. Шипели и извивались, глазки сузив и сквозь зубки белоснежные гадости цедя. Девчонки молодые, что и говорить.

Хоть и молодые, да четко знали, когда час реванша. Терпели, огрызались, но твердо верили, что победа за ними. А беззаботные майоры – летун да моряк-ракетчик – понятия не имели, а потому развлекались вовсю, щипали практиканток за филейные места, пускали слюни, изображали состояние, близкое к оргазму, делали предложения выйти замуж сразу за обеих и жить вчетвером (это в те-то годы!), сдавали в баночках анализы пота из-под мышек, капризничали, отказывались от лекарств, хватались за сердце и все такое. Опять же – лето на дворе… И зрителей навалом, все вояки, всем радостно, все счастливы. Кроме, «Баккары», в деталях разработавшей план вендетты.

И час наступил! В день операции по вырезанию. Сперва для бомбардировщика.

– Спирохетов! На выход! – сияющая блондинка Лена облокотилась на дверь палаты. Вообще-то фамилия летуна была Шпирагетов. Ничего не подозревающий сокол пожал плечами и отправился в процедурную, проблеяв: