Пол Баррел - Королевский долг

• Название: Королевский долг
• Автор: Пол Баррел
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9757-0006-X

Пол Баррел был больше, чем преданным дворецким леди Дианы, он был ее верным другом и доверенным лицом.

Пол Баррел был близко связан с королевской семьей более 20 лет, но она дорого отплатила ему за это. После смерти принцессы Баррел был обвинен в краже личных вещей и писем леди Ди, позже личное вмешательство королевы перкратило судебное разбирательство.

В своей сенсационной, провокационной книге Баррел, единственный человек, который может отделить вымысел от правды о принцессе, проводит читателя за дворцовые двери, чтобы рассказать удивительную историю королевского долга.

---

Наш кортеж состоял из трех машин. Мы выехали с территории аэродрома и поехали по четырехполосному шоссе А40 к центру Лондона. Тут я увидел нечто такое, что вывело меня из задумчивости. Когда мы приближались к любой машине, она останавливалась. Движение на этой дороге всегда было оживленным, но сегодня каждый водитель тормозил у обочины, вылезал из машины и стоял возле нее, склонив голову. Люди толпились на пешеходных мостах и бросали на дорогу перед нами цветы. Я подумал о том, что сказала бы принцесса, увидев такое зрелище. «Ой, неужели они останавливаются из-за меня? Не может быть!» Она была бы очень смущена.

Мы приехали в похоронное бюро, и я увидел врача принцессы Питера Уилера, который старался всех утешать. Он отозвал меня в сторону, зная, что я недавно пережил в Париже. «Если хотите, я дам вам снотворное…» Я кивнул. Я был не единственным, кому приходилось исполнять свой долг по отношению к умершей принцессе, сдерживая эмоции, и сейчас мне было жаль доктора Уилера. «Сейчас я произведу вскрытие, — сообщил он. — Это будет тяжело». «А зачем еще одно вскрытие?» — спросил я, зная, что вскрытие было сделано в Париже.

«То вскрытие производили на французской земле, по французским законам. Для спокойствия правительства нам тоже нужно сделать вскрытие», — ответил он, упомянув еще о судебной экспертизе и необходимых процедурах. Вскрытие произвели в 1997 году, но вплоть до 2003 года не было проведено никакого расследования. Тело принцессы осталось на ночь в похоронном бюро.

На следующий день мне надо было снова прийти в Кенсингтонский дворец. В восемь часов утра в понедельник я должен был сорвать с дверных проемов липкую ленту. Теперь я вернулся, чтобы охранять ее мир. Кроме меня в апартаментах № 8 и № 9 была только горничная Лили, которая не могла убирать в комнатах, а просто сидела на стуле, сломленная горем.

Ко мне пришел Майкл Гиббинс. «Пол, люди из Сент-Джеймсского дворца приказали мне забрать все ключи от заднего входа».

Не прошло и суток после того, как мы привезли принцессу в Лондон, а эти бессердечные люди уже хотят, чтобы я отдал ключи от того, чем я жил все это время, и они использовали для этого нашего же старшего бухгалтера. Ну нет, я не отдам ключи. Я отказался, и они не стали поднимать скандал.

Эти люди продемонстрировали свое бессердечие в полной мере немного позже. Мне рассказали о том, что произошло с камеристкой Анджелой Бенджамин, которую принцесса очень любила за доброту, непосредственность и чувство юмора. Она, как и многие из прислуги, пришла на работу, но ее тут же выпроводили полицейские. Ей велели собирать вещи, и даже проследили, как она достает свое белье из стиральной машины. Им было наплевать на ее горе. К середине дня она уже ехала в Девон, размышляя о том что же такого она сделала, почему с ней так обошлись. Ответ был прост: она была добрым, чутким человеком в мире роботов, которым было все равно, что поощрить, что выгнать человека с работы.

В то утро я не подозревал о судьбе Анджелы. Я сидел за своим столом в буфетной и смотрел в окно, которое выходило во двор. Передо мной лежал ежедневник. Сегодня Уильям и Гарри должны были бы пойти к портному. Потом — примерка у Армани. Наверху без конца звонил телефон. Через час начал звонить телефон у меня в буфетной. Я отвечал на звонки целый день. Не успевал я положить трубку, как мне снова приходилось ее брать. Вот еще один из друзей принцессы хочет поделиться со мной своим горем. Звонили близкие друзья, друзья-знаменитости, специалисты по нетрадиционной медицине, астрологи, медиумы, тренеры по фитнесу, парикмахеры, кутюрье, члены королевской семьи. Список был бесконечным. Все, кто лично знал принцессу, позвонили мне в этот день. Ко мне обратились даже члены ее семьи — леди Сара, леди Джейн и мать миссис Франсис Шенд Кидд, — чтобы поделиться горем или расспросить о том, как к ним относилась принцесса. Кто-то вспоминал ее. Кто-то улыбался, вспомнив что-нибудь веселое. Кто-то чувствовал себя виноватым и хотел, чтобы его простили. Как будто я вдруг превратился в священника и вынужден был целый день слушать исповеди.

На следующий день я уже не в силах был ни с кем разговаривать, мне было слишком плохо. Майкл Гиббинс и Джеки Аллен решили, что меня больше нельзя подпускать к телефону, и стали сами отвечать на звонки, адресованные мне.

Эта неделя оказалась самой тяжелым временем в моей жизни. Только чувство долга помогало мне не сдаваться.

Мне было чем заняться, кроме того чтобы отвечать на звонки. С самого начала Спенсеры, прежде чем принять какое-либо решение, советовались со мной, доверяя моим суждениям и знаниям. Мне предстояло написать примерный список тех гостей, которые, по моему мнению, должны присутствовать на заупокойной мессе в Вестминстерском аббатстве. Я взял записную книжку Дианы и перечислил ее родным всех ее друзей. Леди Сара посмотрела на список и выразила сомнения относительно того, что на похороны приедут некоторые знаменитости: Джордж Майкл, Крис де Бург, Том Хэнкс, Том Круз, Стивен Спилберг. «Но они были близкими друзьями принцессы», — сказал я.

Думаю, то, что я, дворецкий, куда лучше ее родни знал всех ее друзей, говорит о многом.

В Старых конюшнях Мария старалась утешить миссис Шенд Кидд, которая курила одну сигарету за другой, беспрерывно пила вино и говорила о том, что ее дочке не надо было связываться с этими Аль-Файедами, что похоронами должны заниматься Спенсеры, а не Виндзоры, что ее сын Чарльз собирается произнести «незабываемую» речь и что она была принцессе прекрасной матерью.

Но я-то знал, в каких отношениях была Диана со своей семьей, и через несколько лет это стало известно всем. Если кто-то и окружал Диану настоящей материнской заботой, так это Люсия Флеча де Лима. Несомненно, принцесса всегда считала, что их отношения похожи на отношения матери и дочери. Люсия действительно относилась к ней, как к собственной дочери, и всегда утешала ее, когда у принцессы возникали серьезные неприятности. В понедельник утром я мечтал встретиться только с одним человеком — с Люсией, и наконец она приехала во дворец со своей дочерью Беатрис.

Четыре ночи принцесса лежала в английском дубовом гробу со свинцовым кантом в Королевской часовне в Сент-Джеймсском дворце, а на улице Мэл у стен дворца начали собираться люди со всего света, скорбевшие по Диане. Они зажигали свечи и клали цветы. Это были ночные бдения. То же самое происходило у ворот Кенсингтонского дворца.

Я был очень благодарен Люсии за то, что в то страшное время она была со мной. Мы решили пойти в часовню, она — в черном платье, я — в черном костюме. Дверь, скрипнув, открылась, и мы увидели проход с деревянными скамьями по обе стороны. Впереди, в сумраке этого священного храма, виднелся гроб. Он стоял на невысоком помосте перед алтарем. Меня поразила царившая здесь отчужденность и одиночество, но Люсия заметила кое-что еще. В часовне не горело ни одной свечи. Не было ни одного цветка. Снаружи стояли толпы людей, которые принесли море цветов, а на траве горело больше свечей, чем звезд на небе. Но внутри не было ни цветов, ни свечей.

Люсия тут же нашла королевского капеллана, преподобного Уилли Бута. «Прошу вас, пожалуйста, внесите внутрь немного цветов, что принесли ко дворцу люди», — сказала она. Капеллан ответил, что подумает об этом.

Но Люсию никоим образом не удовлетворил такой ответ. Жена посла поняла, что нужно сказать в данной ситуации: «Послушайте, если завтра, когда мы сюда придем, здесь не будет цветов, то я выйду к людям и сообщу им, что у гроба принцессы нет ни одного цветка!»

Королева еще не приехала из Балморала, и многие уже обвиняли Виндзоров в том, что они не желают разделить скорбь всей столицы, не хватало еще сообщения Люсии о голой часовне без цветов. Чтобы туда все-таки доставили цветы, Люсия лично заказала несколько букетов у флориста принцессы Джона Картера. Он не взял с нее денег. На следующий день на гробе уже лежал букет белых лилий, который прислал принц Чарльз. Люсия принесла еще цветов. От лорда и леди Паламбо прибыли белые розы. Леди Аннабель Голдсмит каждый день разговаривала со мной по телефону. В Кенсингтонский дворец приехала Роза Монктон с мужем. Роза была лучшей подругой принцессы, они были друг другу как сестры. Мы с ней вспоминали Диану и плакали. Она тоже ходила в часовню.

Во дворец пришла Сьюзи Кассем. Она принесла с собой свечу. Мы вместе поднялись по лестнице и остановились напротив огромного портрета принцессы кисти Нельсона Шенкса. Сьюзи наклонилась и поставила зажженную свечу на ковер. Потом мы встали на колени и начали молиться, молча вспоминая принцессу.

Меня поддерживали все люди из узкого круга Дианы. Ее друзья, те, кто знал ее лучше всех, все сильнее сплачивались.

Майкл Гиббинс сообщил мне, что в Лондон возвращаются Уильям и Гарри вместе с принцем Чарльзом. Они прошли сквозь толпу людей, собравшихся у дворца, посмотрели на море цветов, которые люди принесли их матери. Я ждал их внутри. Гарри вбежал во дворец и обнял меня. У меня намокла рубашка от его слез. Уильям пожал мне руку. Оба мальчика демонстрировали непревзойденную стойкость. Они вдруг показались мне такими взрослыми в своих черных костюмах, при галстуках.