Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя

• Название: Стреляешь в брата — убиваешь себя
• Автор: Максим Михайлов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-29478-7

Русская речь слышалась в Югославии по обе стороны фронта: добровольцы из России воевали и за сербов, и за их противников — хорватов и мусульман. Невольно втянулся в сражения и молодой парень, аспирант-историк Андрей, отправившийся в Боснию собрать материл для диссертации. Вслед за возлюбленной сербкой Милицей вступил он на тропу войны и стал отменным бойцом. Но уж никак не думал он, что схлестнуться придется с такими же русскими парнями, глядящими на него через прицел с другой стороны от линии фронта…

---

Сам командир двинулся навстречу Петровичу. Заметив это аналитик, дошедший уже до середины моста, остановился, облокотившись на резные перильца и дожидаясь. Командир шел к нему широким уверенным шагом, одет он был в старую, не камуфлированную еще форму югославской народной армии, едва сходящуюся на широкой бочкообразной груди. "Не по размеру костюмчик-то, — ехидно отметил про себя Петрович. — А ты, видать, милый, как из армии дембельнулся, лет десять назад, так раздобрел на гражданских харчах, что китель вон и не застегивается. Однако ради форса тупого все же форму напялил, да еще и лычки сержантские прицепил. Интересно, это на действительной тебе сержанта дали, или ты уже сейчас, сам себе звание присвоил? В любом случае ясно уже, что ты за фрукт. Ну, сейчас я с тобой пообщаюсь…"

Командир уже подошел на несколько метров и замер в нерешительности, не зная, как начать разговор. Он горой возвышался над привалившимся к перилам немощным стариком, явно уступавшим ему по своим физическим кондициям, что для мужчины очень важно. Несмотря на то, что культ грубой силы, царивший на земле в темные века, безвозвратно канул в прошлое мужчине подсознательно всегда проще разговаривать с тем, кто заведомо слабее и вряд ли может на непонравившиеся слова ответить прямым в челюсть. Селянин не знал, что даже в этой казалось бы очевидной оценке своего визави, он жестоко ошибается, Петрович при желании способен был убить этого вскормленного натуральным хозяйством бычка голыми руками. Просто сейчас он, уже прокачав примитивную и недалекую натуру командира поста, приготовился бутафорить, работать на контрасте, дабы произвести наиболее верное и устойчивое впечатление. Сейчас территориалец чувствовал себя хозяином положения, так как за его спиной буравили непрошеных гостей несколько автоматных стволов, сам он был заведомо сильнее физически их представителя, да и выглядел куда как воинственнее. Немного смущал лишь внешний вид чужого переговорщика: добротный камуфляж, в то время жутко дефицитный и доступный лишь немногим избранным, шикарная импортная разгрузка, каких отставной сержант сроду не видал, разве что в голливудских боевиках у Шварценеггера, да еще тускло поблескивающее воронением тело огромного пистолета небрежно болтающегося на бедре визитера в понтовой открытой кобуре. Простой человек так ходить не будет, явно тут не все чисто. Но глянув в угодливо улыбающееся просительно скомканное лицо Петровича, территориалец окончательно успокоился и начальственно гавкнул:

— Кто такие?! С какой целью прибыли?! Документы?!

— Доброго ранку, — искательно изогнулся Петрович.

— Какого там ранку?! Документы, говорю, показывай! — полностью убедившись в признании собсвенной крутизны, рявкнул командир поста, делая шаг к Петровичу и нависая над его тщедушной фигурой всей своей стокилограммовой массой.

Против ожидания окрик на незваного гостя не подействовал, точнее, подействовал, но как-то совсем не так, как ожидал территориалец. Заморыш вдруг неожиданно распрямился став с ним почти одного роста, его серые глаза будто заледенели, сделавшись враз колючими и неприятными, а губы растянула презрительная гримаса.

— Как разговариваете с офицером, сержант?! Забылись тут в глубинке?! Так я вам живо устав напомню! А ну, смирно! И обращаться, как положено! Вы в армии, или кто?! Что за бардак на посту! Не подразделение, а банда грязных вонючих свиней! Молчать, слушаться! Смирно, я сказал!

Территориалец замер, будто с размаху налетел на стену, прочно вбитые в мозг еще со времен срочной службы специфические начальственные интонации были мгновенно вычленены из общего контекста речи и сделали свое дело. Сержант отшатнулся, будто загипнотизированный резким звуком командного голоса. Он уже понимал, что вляпался в скверную историю, и если на него орут вот таким вот голосом, то сто к одному, орущий имеет на это право и надо как-то выкручиваться.

— Я… Мне… Виноват… А вы… — жалко забормотал он уже полностью утратив контроль над ситуацией и даже забыл, что ему так и не предъявили никаких документов.

— Капитан четнического отряда воеводы Илича Петров. Командир отдельной разведывательной группы, провожу по приказу воеводы рекогносцировку местности. Что замерли, сержант? У вас столбняк? Или вы туго соображаете? Представьтесь! Или у вас и на это ума не хватает?

— Сержант Ниделич, территориальная оборона, — жалко пролепетал обескураженный здоровяк.

Именно на такой эффект и рассчитывал изначально Петрович, специально спровоцировавший неосознанное хамство начальника поста, чтобы разом поставить потом бдительного вояку, в глубине души чувствующего свою вину, на место и в зародыше погасить неприятные вопросы о наличии документов. Теперь следовало показать караульщику, что он прощен и могущественный четнический офицер зла на него не держит. И все, вечная признательность служаки будет гарантирована, после розыгрыша с ним такого психологического этюда сержант сам первый в глотку вцепится любому посмевшему усомниться в истинности личности мифического капитана.

— Вольно, сержант. Вот теперь вы похожи на настоящего солдата. Подскажите мне, это село Войковичи, я не ошибаюсь?

— Так точно, Войковичи. Никак нет, не ошибаетесь, — тараща от усердия глаза, проорал сержант.

"Ты еще "Ваше благородие" забыл добавить, козленок!", — привычно съехидничал про себя Петрович. В слух же сказал совсем другое:

— Ну ничего себе, мы считали, что в этом селе давно уже хозяйничают хорваты, потому и долго не решались подъехать. А оказывается здесь такие мужественные защитники, что, похоже, проклятым усташам ничего не обломиться, — при этом он смерил восхищенным взглядом громадную фигуру, расплывшегося от удовольствия сержанта. — Хвалю за службу, молодцы!

Сержант польщено улыбался и краснел, будто девица от первого комплимента и Петрович уже решил было, что нечаянно переборщил с лестью, когда бравый вояка все же задал вопрос, которого он давно уже ожидал.

— Разрешите узнать, господин капитан, вы так странно говорите… Как будто с иностранным акцентом…

— Ничего удивительного, я действительно иностранец. Вся наша группа составлена из русских добровольцев, приехавших сюда, чтобы помочь братскому сербскому народу в его священной борьбе.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы, сержант так и замер с отвалившейся челюстью с благоговением глядя на Петровича. У того сложилось на тот момент четкое ощущение, что вояка вот-вот упадет на колени и примется возносить в его честь молитвы. Он даже дружески похлопал территориальца по плечу, чтобы хоть как-то вывести из ступора.

— Ну-ну, все нормально, русские и русские, что не видел никогда?

Сержант лишь отрицательно замотал головой.

— Ну вот теперь увидел, все как у людей. Две ноги, две руки, одна голова — ничего особенного. Скажи лучше, много у вас в селе бойцов.

— Двадцать три человека вместе с командиром, — браво отрапортовал сержант. — То есть, виноват, сейчас двадцать два, Славко Рябой болен, у него высокая температура, лежит дома, не встает. Поэтому двадцать два.

— Это хорошо, хорошо, — милостиво закивал Петрович. — Как с оружием, с патронами?

— С оружием плохо. Автоматов очень мало, все больше ружья и карабины. А пулемет всего один, зато к нему есть два полных магазина и еще пятьдесят патронов россыпью. На автоматы тоже патронов много, по два рожка, а у некоторых даже по три…

— Это хорошо, хорошо… — кивал Петрович, про себя быстро прикидывая, что идиоты-территориальцы должны бестолково расстрелять столь ограниченный боезапас в первые десять-пятнадцать минут боя.

— А пулемет какой?

— Ручной, иностранной марки, я точно не знаю… — огорченно развел руками сержант.

— Это хорошо, хорошо… А где стоит-то он? Там, в доме с заложенными окнами?

— Нет, он раньше там стоял, а сейчас его командир к себе домой забрал. Потому что караульные частенько просто так из него стреляли, от интереса, патроны зря тратили. Вот командир его и забрал, чтобы значит, всегда под присмотром был.

Петрович еле удержался от восторженного жеста — пулемет в укрепленном бункере, держащий под прицелом всю луговину даже с двумя магазинами стал бы для наступающих «шимпанзят» серьезной проблемой. Очень удачно командир территориальцев проявил в этом вопросе хозяйственность.

— А кто командиром-то у вас?

— Подпоручик Петрович.

— Кто?! — Петрович не поверил собственным ушам, даже мелькнула шальная нерациональная мысль, что караульщик прекрасно знает, с кем имеет дело и сейчас просто издевается.

— Петрович. Александр. Он раньше был у нас учителем, а теперь командует территориальной обороной, — удивленный возгласом русского капитана, сержант попытался объяснить более доходчиво. — Вы что его знаете?