Зента Эргле - Между нами девочками, говоря…

• Название: Между нами девочками, говоря…
• Автор: Зента Эргле
• Издательство: Liesma
• Жанр: Детская проза

Героиня повести – талантливая и умная восьмиклассница Байба и ее школьные друзья. С юмором и психологической достоверностью автор показывает ее непростые взаимоотношения в семье, школе. С помощью отзывчивых добрых людей она преодолевает трудности, выпавшие на ее долю, и приобретает уверенность в себе и в своих силах.

Для среднего и старшего школьного возраста

Зента Эргле.

---

— Будь у моей Саниты такой голос, я от счастья не знала бы, что и делать, — не умолкала Самтыня. — Ничего бы для нее не пожалела. Обидно, конечно, но у Саниты нет никаких талантов к искусству.

Наш частный педагог тоже так считает. Она скорее в меня, деловая. Но одно я вам должна сказать, соседка, — о девочке надо больше заботиться. У нее ведь одно-единственное школьное платье, да и то с заштопанными локтями и в груди узковато. На школьный вечер пошла она в Санитином платье, а то ведь стыдно девочке перед другими. Ведь не бедняки же вы. — И мать Саниты скрылась за дверью.

Мать Байбы, глотая слезы оскорбления, стала подниматься дальше.

Байба в старом вылинявшем халатике мыла на кухне посуду.

— Это что еще там за успехи? — со злой обидой спросила мать. — Срам просто, узнаю обо всем от чужих, а не от собственной дочери.

Байба смутилась. За последние годы мать ни разу не поинтересовалась ее школьными делами. Двоек и замечаний у нее не было, учителя не жаловались, значит, все в порядке.

«И когда успела так измениться?» — приглядываясь к дочери, думала мать. Ведь вот только что была длинноногим нескладным подростком, вылитый отец, единственный мужчина, которого она самозабвенно любила и ради которого работала не жалея сил, чтобы он смог выучиться на инженера, а потом возненавидела так, как только может возненавидеть брошенная жена. И все эти годы Байба была словно живое напоминание: смотрит на нее глазами первого мужа, улыбается его улыбкой.

— Оставь посуду, живо одевайся! Пойдем! — приказала мать.

— Куда?

— Увидишь.

Темно-синяя юбка, школьная блузка, брючный костюм, кримпленовое выходное платье, изящные туфли — у Байбы от волнения горели щеки. Значит, мама все-таки ее любит, а то бы не стала так тратиться. Она просто не умеет выразить свою любовь, как другие, — нежностью, лаской.

Домой девочка летела, как на крыльях, чтобы все еще раз тщательно примерить.

— Ну, теперь у тебя есть все, что у других? — спросила мать.

— Спасибо! — признательный взгляд дочери был красноречивее слов.

— Не могла до лета дотянуть, когда девчонка сама начнет зарабатывать, — злился Найковский, разглядывая покупки. — Сколько тут уже осталось, можно было и в старом походить. Столько денег выбросить на ветер!

Байба глотала слезы.

— Соседи уж и так обговаривают, скрягами обзывают. Самтыня так прямо в глаза и сказала, — огрызнулась мать. — Никуда не денутся твои «Жигули».

Найковский скрылся в спальне, громко хлопнув дверью.

* * *

Из дневника Байбы:

«Какой сегодня замечательный день! Таких красивых вещей у меня никогда не было. Хорошо, что больше не придется просить у Саниты.

Послезавтра воскресенье. И зачем я пообещала Тагилу? Дадут они мне ноты, заставят петь, а я не смогу. Будет ужасно стыдно. Дойду до машины и скажу Тагилу, чтобы искал себе другую солистку».

* * *

Решение Байбы привело Саниту в ужас.

— Ты что, тронулась? Упустить такую колоссальную возможность! Я бы при таком голосище, как у тебя, ни минуты не сомневалась. Если ты боишься, мне ничего не стоит сказать твоей маме, что нам в воскресенье куда-нибудь надо.

О том, что ее интересует прежде всего Тагил, Санита предусмотрительно промолчала.

Волновалась Байба напрасно. Ребята из ансамбля встретили ее доброжелательно, как свою. Длинный Эгил, игравший на маленьком электрооргане и на гитаре, работал на фабрике музыкальных инструментов и по вечерам учился в музыкальной школе. Барабанщик Гирт учился в десятом классе, а трубач Ивар, по профессии токарь, сам признавался, что музыка для него отдых и радость.

Байба увидела совсем другого Тагила — никаких пожатий рук, никаких пристальных взглядов. Зал предоставляли в их распоряжение всего на два часа, и их надо было использовать максимально.

— Начнем с песенки из Байбиного репертуара. — Тагил сам сел за фортепиано.

Ребятам песня понравилась.

— Еще раз, только раскованней и веселее, — попросил Тагил. — Ты, вероятно, заметила, как непринужденно поет и двигается по сцене Маргарита Вилцане. Поверь мне, эта легкость — результат серьезного, тяжелого труда. Десятки раз приходится повторять одну и ту же музыкальную фразу, одно и то же движение, пока, наконец, они не войдут в твою кровь и плоть.

Санита. надувшись, сидела в дальнем углу зала. Все о ней забыли, даже Байба, которая еще утром утверждала, что без нее пропадет. И как им не надоест пиликать одно и то же? Словно испорченная пластинка.

Стрелки на часах Саниты ползли медленно, словно улитка, а Байба и не заметила, как пролетело время. Она только-только освоилась, а в зал уже впорхнули маленькие танцовщицы, и занятия пришлось прервать.

— Для первого раза неплохо, — подытожил Тагил. — Музыкальный слух у тебя уникальный. Пару часов в неделю будем заниматься у меня дома.

— Мама не пустит, — ужалила Санита.

— Хочешь, поговорю с твоими родителями? — предложил Тагил.

— Найковский спустит вас с лестницы, как Дауманта из нашего класса, — не унималась Санита.

Байбу от стыда бросило в жар.

А Тагила просто раздражала эта самоуверенная, разодетая по последней моде куколка.

— Ты что, нанялась к Байбе в адвокаты? — спросил он с иронией.

— Я вообще могу молчать, — обиделась Санита. — Байба сама просила, чтобы я ее охраняла.

— Это от кого же?

— От таких охотников за девочками, как вы! — отрезала Санита.

— И что это она? — удивилась Байба, когда Санита ни с кем не попрощавшись, выбежала из зала.

* * *

Из дневника Байбы:

«Тагил подарил мне книгу знаменитой французской певицы Эдит Пиаф .«На балу удачи». В детстве ей жилось гораздо хуже, чем мне. Она родилась в Париже прямо на тротуаре улицы Бельвиль. Мать ее бросила, бабушка, чтобы она не плакала, поила вином, разбавленным водой, а отец каждую неделю приводил домой новую мачеху.

Эдит никогда не ходила в школу, всю жизнь писала с ошибками, не знала нот. Когда ей было восемь лет, она выступала вместе с отцом —

уличным акробатом — на парижских площадях, в казармах, кабачках.

Сейчас у меня одна-единственная мечта — научиться петь».

Глава девятая ДОСТОИН ТЫ СТАТЬ КОМСОМОЛЬЦЕМ, ДАУМАНТ?

Из дневника Байбы:

«Но день придет, и звезды среди дня Заблещут в небе только для меня Тогда прощайте, серые дожди! И здравствуй, жизнь, и счастье — впереди!

До чего хочется, чтобы эти слова Эдит Пиаф сбылись и в моей жизни. Чудная, добрая Иева Александровна! Она так долго уговаривала мою маму, что, наконец, убедила. Мне разрешили посещать уроки пения в клубе и учиться играть на пианино у Тагила дома. Найковский ходит злой и со мной почти не разговаривает. Он и слышать не хочет о том, чтобы я кончала среднюю школу. Пятнадцать лет, мол, — тот самый возраст, когда человек может уже сам зарабатывать себе на хлеб. Мама ругается с ним чуть ли не каждый день.

Я работы не боюсь, но так не хочется бросать пение».

* * *

Возле плаката с боксером вот уже несколько дней толпились мальчишки, обсуждали, спорили.

— Это нечестно, — возмущались младшие. — Почему только с тринадцати? Мы тоже хотим.

— Ничего не поделаешь, закон есть закон, — пожал плечами Даумант, добровольно взявший на себя организацию секции бокса. — Еще годика два придется потерпеть. Не вешайте носы! По себе знаю, годы летят, как на крыльях, и...

— Ты нам зубы не заговаривай, — перебил его брат Зайги четвероклассник Угис. — Скажи лучше — нам разрешат хотя бы смотреть, как вы тренируетесь?

Его осенила идея — организовать свой, нелегальный кружок: надо только посмотреть, как тренируются старшие ребята, и тогда уж они покажут.

— Я спрошу у тренера, может быть, он и разрешит, — отделался Даумант от малышей.

Ко всеобщему удивлению, в секцию бокса записались Петерис и Профессор, самые слабые мальчики из восьмого «б».

Петерис не терпел бокса, как и все, что было связано с применением грубой физической силы. Но у него были свои доводы, которыми он поделился только с Даце.

Профессор был убежден, что человек, обладающий сильной волей, может добиться всего. Вместе с отцом они составили режим дня, которого строжайше придерживались, и нарушали его только в чрезвычайных случаях. Мать Яниса была в ужасе, глядя, как отец и сын, после ежедневной пробежки по саду, обливаются холодной водой. По выходным дням они совершали длительные переходы пешком или на лыжах. И волей-неволей мать была вынуждена признать, что не отличавшиеся особым здоровьем сын и муж нынешней зимой даже не кашляли, не говоря уж об ангинах и гриппах.

Познакомившись с биографией трехкратной чемпионки Римской олимпиады американской спортсменки Вильмы Рудольф, Янис решил достичь успеха в нескольких видах спорта, начав с бокса. Не беда, что у него не развиты мышцы. Вильма Рудольф в детстве болела полиомиелитом, с трудом ходила и только благодаря сильной воле и настойчивости стала «черной газелью» — одной из выдающихся спортсменок мира. А наш Валерий Брумель! Рекордсмен мира по прыжкам в высоту! После тяжелейшей аварии, в которую он попал, родные и друзья думали, что он не выживет, а о его возвращении в большой спорт никто и не мечтал. Он раньше срока начал ходить, вторично сломал лодыжку, перенес еще несколько сложных операций, но нашел в себе силы вернуться на спортивную арену.