Рой Якобсен - Стужа

• Название: Стужа
• Автор: Рой Якобсен
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-389-00097-1

Мастер норвежской прозы Рой Якобсен, перепробовав множество профессий, дебютировал в 1982 году сборником рассказов. С тех пор, жонглируя темами и меняя жанры от книги к книге, он получил больше десятка литературных премий, включая элитарную награду, присуждаемую национальным жюри критиков.

Сделав героем романа «Стужа» Торгеста Торхалласона из древних саг, Якобсен сам создал своего рода сагу. Торгест родился не таким, как все. Он почти не растет, зато одарен необыкновенным воображением, может предсказывать будущее и с изумительным искусством резать по дереву. В тринадцать лет коротышка Торгест сумел отомстить за убийство отца, но теперь смертельная опасность нависла над ним самим. Вот и приходится мальчику бежать из родной Исландии в Норвегию, а затем и в Англию. Разочарования и предательство, любовь и разлуки не помешают ему, сыну простого земледельца, стать ученым, скальдом и советником самого ярла Эйрика.

---

Хедин тоже вопросительно посмотрел на него, коротко фыркнул, подозвал четверых отдохнувших трэлей и сел за рулевое весло. Гест отвел потерпевших кораблекрушение в усадьбу, где Ингибьёрг встретила их с обычным радушием, распорядилась дать им сухую одежду, накормить, перевязать раны.

Потом Гест вышел вместе с нею во двор и сказал, что придется ей как следует пораскинуть умом, ведь это все люди Онунда сына Стюра, а сам Онунд до поры до времени сидит на рифе. Сначала Ингибьёрг не поняла, о чем он толкует, Гест повторил еще раз, и тогда губы ее скривились в недоброй усмешке:

— Еще с весны мы отвернулись друг от друга.

— Верно, — кивнул Гест. — Однако ж все можно изменить.

— Для кого я должна это сделать — для себя или для тебя?

— Ни для кого из нас, — резко бросил он. — Мне твоя помощь не нужна, я перво-наперво об этом позаботился, а уж потом обратился к тебе. — С такими словами он зашагал вниз, к причалу.

Но Ингибьёрг окликнула его, попросила подождать. Гест выполнил просьбу. Она догнала его и остановилась чуть ниже по склону, как бы сравнялась с ним ростом, чтобы обоим нелегко было спрятать глаза.

— Ты знаешь, как обстоит со мною? — спросила она.

— Да, — нехотя ответил он.

— И тебе известно, что ребенка я жду от тебя, а не от кого-то другого?

— Да.

— Мне не нужны сыновья-сироты, — сказала Ингибьёрг. — И мужчины без сыновей тоже. Поступай с этим болваном как хочешь, но будь осторожен, а я присмотрю за его людьми.

Секунду Гест с удивлением смотрел на капельки слюны, скопившиеся в уголках узкого рта Ингибьёрг; эта женщина с крестом на шее и ветром во взгляде снова нашла выход, нашла лазейку, и он, толком не сознавая, по душе ему это или нет, все же поблагодарил ее, чопорно и торжественно, как чужак благодарит за щедрую трапезу, и спустился в бухту. Вскоре подошли Хедин и Грани, доставили остальных, из которых один находился между жизнью и смертью, кроме того, на борту было двое погибших.

Гест взял с собой троих трэлей, среди них Эгиля, в которого Халльбера некогда бросала камешки и который с той поры смотрел на Геста как верный пес, готовый без колебаний пожертвовать собой.

— Ветер сильный! — крикнул Хедин им вдогонку.

— Ветер сильный, — эхом повторил Гест.

Они шли вдоль берега, пока не добрались до устья фьорда, подняли парус, приблизились к рифу, и Гест, приказав трэлям табанить, прошел на нос.

— Ближе подойти не могу! — крикнул он одинокой фигуре, упорно цеплявшейся за гладко отшлифованный камень. — Бросай на борт свое оружие, легче будет одолеть буруны!

Неугомонное море мотало Онунда туда-сюда; отчаявшийся, измученный, он медленно соскользнул в пенный прибой и передал на борт свое оружие — меч и топор, — которое Гест тотчас бросил в море. Онунд опешил:

— Что ж это за помощь такая?!

— А та самая, что требуется покойнику! — гаркнул Гест, сдернув с головы капюшон. — Давай на борт или так тут и останешься!

Онунд вскарабкался в челн, и Гест велел ему сесть на весла, чтобы согреться, а сам зажал под мышкой рулевое весло и положил на колени топор, тот самый, с рыбьей головой.

— Поднимай парус! — крикнул он Эгилю, когда они отошли от опасного рифа. — Идем к южному берегу фьорда.

Только теперь Онунд узнал его. Или только теперь поверил своим глазам. Сам Онунд, по обыкновению, был одет как человек знатного рода, в светло-красную, порванную сейчас куртку, перехваченную широким ремнем с пряжкой, на бедре болтались пустые ножны от меча, он дрожал от холода, длинные светлые волосы облепили покрытое ссадинами лицо, из глубокой царапины на шее сочилась кровь. За минувшие годы он возмужал, заматерел, и сейчас они с Гестом являли еще более разительный контраст.

— Сдается мне, нынешняя наша встреча пройдет не лучше той последней, — прохрипел он, будто загнанный конь.

— Как надо, так и пройдет, — сказал Гест. — Однако я спас тебе жизнь, и ты, поди, не собирался забрать за это мою?

Онунд не ответил. Не мог.

— Греби, — сказал Гест. — Не то насмерть замерзнешь.

Онунд греб, хотя челн шел на всех парусах, греб изо всех сил, и приходилось ему очень нелегко, поскольку он повредил правое плечо.

— Не расскажешь, что нового в Исландии? — спросил Гест.

— Нет, не расскажу.

— Стало быть, ничего там не случилось. А давно ли ты в Норвегии?

— С прошлого лета.

— То-то успел сыскать меня. Кто же навел тебя на след?

Онунд не ответил, и Гест спросил о Снорри Годи, о нем-то говорить было куда проще, хёвдинг занимался большой тяжбой после пожара на юге страны, старался примирить враждующие семейства.

— А ты хочешь замириться? — спросил Гест.

— Я виру за родного отца не возьму, — сказал Онунд.

— Твой отец не платил виру ни за отцов, ни за сыновей. Но что ты скажешь, коли я дам клятву никогда не возвращаться в Исландию, а вдобавок заплачу тебе двойную виру серебром?

Онунд сложил весла, схватился за правое плечо и некоторое время, скривившись от боли, покачивался взад-вперед.

— Скажу, что это смехотворное предложение, — простонал он. И, помолчав, добавил: — Я знал, что Тейтр не убил тебя. Так люди сказывали: мол, дикарю этому заплатили, чтоб он убил тебя. А он не убил. И я это знал.

— Кто тебе это говорил?

— Все. У тебя нет друзей. Ни здесь, ни в Исландии.

К южному берегу они подошли уже хмурым вечером, ветер поутих, но дождь моросил по-прежнему. Гест высмотрел проход меж скалами и направил челн к белопесчаному берегу. Минуту-другую он сидел, глядя на дрожащего пленника и размышляя, не стоит ли хорошенько выспросить его, например, об Аслауг и других людях, о которых ему бы хотелось что-то узнать, но в конце концов отбросил эту мысль, словно не желал слишком много знать про Онунда, про то, как он думает.

Выпрыгнув на песок, Гест велел Онунду следовать за ним, и оба зашагали в гору, прочь от моря — Онунд шел впереди. Когда челн скрылся из виду, Гест приказал пленнику лечь навзничь.

— Решил убить лежачего?! — воскликнул Онунд.

— Я ростом не вышел, — сказал Гест, посмотрел ему в лицо, стукнул обухом топора по голове, удостоверился, что Онунд потерял сознание, привязал его к камню, точно лодку, и спустился на берег.

— Отлив еще не начался, — сказал он Эгилю, который вроде как не уразумел, что произошло. — Поднимай парус.

Уже совсем стемнело, когда впереди завиднелся сигнальный огонь на мысу. Ингибьёрг сама зажгла его и стояла у причала, ждала, промокшая, озябшая, но явно обрадованная, что они вернулись.

— Где Онунд? — спросила она.

— На южном берегу фьорда, — ответил Гест.

— Живой?

— Коли не помрет от беспамятства.

Ингибьёрг посмотрела на него. Потом топнула ногой и громко, чтобы слышали трэли, закричала, что он выставил себя круглым дураком и она видеть его больше тут не желает. Онундовы люди рассказали, что плыли они на трех кораблях, но в непогоду потеряли друг друга, хотя два других корабля наверняка сумели добраться до Харека.

— И рано или поздно явятся сюда!

Гест пожал плечами и сказал, что в таком случае мог бы и убить Онунда, разницы-то никакой. В нынешней ситуации ему понадобится не меньше трех дней, чтобы обойти вокруг фьорда.

— Если, конечно, он рискнет прийти сюда, — добавил Гест. — А тем временем я исчезну. Мы сделаем вот что, — продолжал он, поднимаясь вместе с Ингибьёрг по дорожке меж лодочных сараев. — Завтра ты прогонишь меня, под каким-нибудь предлогом, но так, чтобы его люди слышали. Дай мне челн, на котором перевозишь железо, и трех человек, в том числе Эгиля, обещаю, они вернутся.

Ингибьёрг сказала, что один-два челна ее не волнуют, лишь бы усадьбу не разорили из-за каких-то там мужиков, потом опять спросила, почему он все-таки не убил Онунда — силой не вышел? Испугался? Искал повод сбежать из Сандея? Или воображал, что нелепая милосердность обеспечит примирение?..

— Значит, Онунда я убить мог? — ехидно перебил он. — А Транда Ревуна нет?

Этого Ингибьёрг слышать не желала.

— Почему ты так поступил? — крикнула она, совершенно вне себя.

Гест опустил глаза, пробормотал:

— Не знаю. — Он не кривил душой, но тотчас прибавил: — Чтобы отомстить.

— Наверно, это правда. — Она резко тряхнула головой, волосы облепили лицо, точно мокрая трава. — Но ты поступил так в первую очередь ради нас. Бог велел тебе.

— Да не все ли равно? — Гест почувствовал облегчение: нашлось хоть что-то, способное их примирить, к тому же она носит под сердцем его дитя. У него голова шла кругом при одной мысли о слабости и зависимости, какую несет с собою любовь. Интересно, поймет ли Онунд когда-нибудь, что именно это и уберегло его от смерти. Вдобавок, что ни говори, он все же отомстил, ведь там, на южном берегу фьорда, под холодным моросящим дождем, Онунд очнулся в бесчестье и унижении, по-прежнему одержимый неуемной жаждой мести.