Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта. Возвращение

• Название: Приключения Вернера Хольта. Возвращение
• Автор: Дитер Нолль
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1965

От Издательства: Первая книга романа Дитера Нолля «Приключения Вернера Хольта», вышедшая не так давно в переводе на русский язык, была тепло встречена общественностью, нашла широкий и взволнованный отклик у молодежи. Сейчас издательство предлагает читателю вторую книгу, повествующую о дальнейшей судьбе Вернера Хольта.

Война, закончившаяся поражением гитлеровского «рейха», — позади, и Вернер Хольт пытается разобраться в политических событиях, происшедших в стране, найти свое место в мирной жизни, среди строителей социалистической Германии.

Перевод с немецкого — Валентина Курелла и Ревекка Гальперина.

---

Оставалось лишь перерезать телефонный кабель, уничтожить все акты и документы, вплоть до никому не нужных списков зачисленных на довольствие и интендантских книг, и огласить последний приказ по полку, что и было выполнено с театральной обстоятельностью. Вершиною же комедии явилось прощальное выступление полковника с путаной и невнятной речью, во время которой его деморализованным, вконец измотанным солдатам пришлось обезоружить двух-трех вломившихся в амбицию офицеров, которые пытались застрелить командира перед его построенными в каре батальонами. Наконец, взяв под козырек и слегка наклонив корпус, полковник пропустил мимо свое войско, побредшее сдаваться в плен, а сам сел в машину и направился в противоположную сторону, где его уже ждала полевая жандармерия.

Всего сорок минут заседал военный трибунал — без свидетелей и защитников. Смертный приговор был тут же приведен в исполнение. Это было убийство! Ута дала волю своему негодованию. Председателя трибунала уже нет в живых. Но он был лишь послушной марионеткой в руках истинного убийцы, полковника, начальника разведки при штабе корпуса. Ута лично его знала. Ей были известны его приказы карательным отрядам во время массовых истреблений евреев на Украине еще в 1941 году. Ей был лично знаком негодяй, по своей дьявольской инициативе оказавший давление на суд и убивший ее отца. Ее и сейчас била дрожь возмущения, и она, словно задыхаясь, одной ей присущим жестом хватала себя за шею. Полковника звали фон Грот, и да смилуется над ним бог, если он еще жив!..

Хольт стоял у садовой калитки. Ута бежала по берегу озера навстречу приближающимся саням. Крестьянин придержал лошадей и протянул ей письмо.

Пока Хольт занимался лошадьми, Ута, бледная от волнения, направилась в дом. Когда Хольт вошел, крестьянин грелся у печки, а Ута сидела у стола и писала. Он заглянул ей через плечо. Она писала по-французски: «Monsieur de Jacquard, Dieuze, Départment Moselle, AIsac-Lorraine…»[18]

Подойдя к крестьянину, она крикнула ему в самое ухо:

— Дождетесь двух ответных телеграмм! А потом вернетесь сюда к вечеру, заночуете и утром на заре повезете меня во Фрейбург. Хотите что спросить?

— Ни-ни! Все ясно, — сказал крестьянин. И уехал.

Что же это за письмо, которого с таким волнением ждала Ута? И что ей понадобилось во Фрейбурге? Хольт понимал, что это связано с ее отцом. Вечером он рылся в ее библиотеке. Он решил терпеливо ждать: Ута наверняка ему все расскажет. Беллетристики на полках было немного, преимущественно французские романы, а также русские писатели от Пушкина до Горького. Среди книг — объемистое собрание сочинений Льва Толстого. В остальном это были справочники и учебники по различным областям знания. Неужели Ута все это читает?

— Письмо на столе, — сказала Ута.

На бланке, отпечатанном на машинке, стояло: «Д-р Гейнц Гейнрихс, д-р Ганс Гомулка, нотариусы, защитники по уголовным делам, адвокатская контора в Фюрте».

— Ты переписываешься с доктором Гомулкой? — удивился Хольт.

Текст письма гласил:

«Достоуважаемая фрейлейн Барним! Рады Вам сообщить, что нам удалось установить местопребывание разыскиваемого Вами господина Г. Но поскольку означенный Г. находится за пределами германской юрисдикции и не исключена опасность, что он сумеет навсегда избежать ответственности, нам желательно было бы встретиться с Вами и обсудить, какие могут быть приняты более энергичные меры; не скроем, что мы не видим возможности что-либо предпринять без содействия французской военной администрации. Письмо мосье Жакара из Диеза, рекомендующее Вас и Ваше дело мосье Аберу во Фрейбурге, было бы для нас большим подспорьем, так как оно помогло бы заинтересовать в Вашем деле французскую администрацию. Телеграфируйте мосье Жакару, пусть пришлет такое письмо непосредственно в адрес нашей конторы. По получении его, о чем мы не преминем телеграфно Вас известить, будем ждать Вас во Фрейбурге для срочных переговоров.

С совершенным почтением

Гейнрихс и Гомулка, адвокаты».

— Возьми меня с собой во Фрейбург, — попросил Хольт.

Ута промолчала, она не подняла глаз от прялки. Хольт подошел к окну, глянул в ночную темень и увидел свое отражение в черном стекле — чужое, непонятное лицо. Он опять вернулся к полкам и, засунув руки в карманы, стал разглядывать корешки томов.

Рихард Хольт; нет, это не ошибка, это в самом деле отец. Хольт вытащил одну книгу, другую, а затем снес на стол целую охапку книг и брошюр и с тяжелым сердцем стал их разглядывать. Несколько сброшюрованных страничек составляли «Специальный выпуск журнала по иммунологии» за 1929 год… «О спонтанных колебаниях опсонического показателя при местных стафилококковых инфекциях у морских свинок… д-ра медицины и философии Рихарда Хольта, ординарного профессора по кафедре бактериологии Гамбургского университета…» Хольт знал, что у отца есть печатные работы, еще ребенком он гордился этим, но никогда ими не интересовался, а со временем и вовсе забыл о них. Буквы поплыли перед его глазами, неожиданная встреча с отцом взволновала его.

Ута подошла к столу, на губах ее играла насмешливая улыбка. Она вытащила из стопки толстый том: «Проблемы учения о происхождении видов. Двадцать четыре лекции в защиту теории эволюции против метафизики и витализма, Гамбург, 1933».

— Я знаю человека, который носится с вопросами о смысле жизни и тому подобном, — сказала она. — Если б он в самом деле искал ответа, он мог бы его найти у родного отца. Но, видно, все, что ему нужно, это приукрасить глубокомысленными проблемами свою душевную пустоту.

Хольт растерянно листал брошюры и статьи. «О патологических явлениях вырождения у пещерного медведя… 1911 г.» Он вспомнил, что отец сперва занимался сравнительной анатомией и, участвуя в экспедиции, изучал ископаемых рептилий в Южной Африке, где и застала его первая мировая война. Он был интернирован и, работая в больницах для туземцев, столкнулся с мало исследованными тропическими заболеваниями. Отсюда пошло его увлечение микробиологией… Хольт злился на себя и на мать, которая своими лживыми россказнями отдалила его от отца.

Ута все еще держала в руках том гамбургских лекций, она положила его на стол перед Хольтом.

— Ты спрашиваешь о смысле жизни? — сказала она. — Ищи ответа либо здесь, в книгах твоего отца, либо уж в Библии!

— Перестань! — сказал Хольт. — Возьми меня лучше с собой во Фрейбург.

Что-то ожило, что-то всколыхнулось в нем, он еще и сам не знал что.

Стоял ли еще январь? Или наступил февраль? Зима в горах не шла на убыль. Все эти дни Хольт пытался справиться с беспокойством, заглушая его тяжелой работой. Он пилил дрова и все больше освобождал Уту от ее каждодневных обязанностей по дому и в хлеву. Но беспокойство не оставляло его.

Ута больше не заговаривала с ним ни о профессоре Хольте, ни о полученном письме, не заикалась она и о докторе Гомулке. Зато она все чаще говорила о весне: «Когда земля оттает, мы с тобой начнем корчевать пни в саду». Говорила она и о лете: «Летом пристроим к дому террасу. Арендатор привезет нам несколько возов камня».

Арендатором был сын того старика, которого дожидалась Ута. Имение Барнимов, принадлежавшее теперь обеим сестрам, в сущности представляло собой большой крестьянский хутор, лежащий у подножия горы. Ута сдавала его в аренду, как и другое имение, поменьше, во Франконии. «Придет лето, — говорила она, — и мы…» Она постоянно повторяла это «мы». Весна, думал Хольт, а там лето, осень и опять зима — из года в год. В пустыне — из года в год.

Так дни уходили за днями, пока не приехал крестьянин.

Он явился под вечер, когда уже стемнело, и молча грелся у кафельной печки. Ута отправилась на его упряжке по замерзшему озеру к одинокому хутору на лесной опушке. Сосед обещал присмотреть за скотиной. По возвращении она стала готовиться к отъезду.

Выехали в четвертом часу утра. Ута снабдила Хольта в поездку тяжелым, неуклюжим тулупом. Она села в сани, Хольт укутал ей ноги полостью, а потом сел рядом. Небо было звездное, стояла ледяная стужа. Крестьянин по просьбе Уты снял со сбруи бубенцы. Лошади взяли дружно, и сани беззвучно покатили в ночь, в лесистые горы. Только фырканье лошадей нарушало тишину.

Ута дремала, привалясь к плечу своего спутника. Хольт не спал, его захватило зрелище нарождающегося утра в горах. Он видел, как тускнеют звезды, видел, как за горами занимается холодный голубоватый свет нового дня. Но вот взошло солнце, и лучи его ослепительно заиграли на снегу.

Скользя по заснеженным тропам, сани то ныряли в густую тьму высокогорного леса, лишь кое-где пронизанную снопами наклонно падающих лучей, то вырывались на солнечный простор, и так, по петляющим, полого поднимающимся дорогам путники достигли перевала. Отсюда как на ладони открывался весь южный Шварцвальд. На западе округлые очертания гор постепенно переходили в сплошную гряду, а далеко на южной стороне в прозрачном утреннем воздухе снежный зубчатый массив Швейцарских Альп сливался с синевой неба.