Дмитрий Градинар - 2034. Война на костях (сборник)

• Название: 2034. Война на костях (сборник)
• Автор: Дмитрий Градинар
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-36722-1

2034 год. После ядерной войны и череды глобальных катастроф вся Земля превратилась в радиоактивную Зону, а человеческая цивилизация лежит в руинах. В пламени мирового пожара выжил один из тысячи – отчаявшиеся, изувеченные лучевой болезнью и калечащими мутациями, вымирающие от голода и холода, последние люди влачат жалкое существование на развалинах и пепелищах.

Однако трагедия ничему не научила неразумное человеческое племя: первое, что сделали выжившие, едва стих грохот Армагеддона, – вновь взялись за оружие, пусть не такое мощное, как раньше, но не менее смертоносное. Малые, скоротечные, но по-прежнему беспощадные войны идут за последние плодородные клочки земли, за безопасную пищу, за чистую воду. А иногда – просто от безысходности, от осознания того, что завтра не наступит никогда…

---

Первым высунулся староста.

– Благодарствуйте, господин старший очиститель. Я так и подумал, что ошибочка вышла. – Вы ведь велели деревню не трогать, а ваши подчиненные чего-то перепутали – но народ-то волнуется…

– Тихо, – сказал ему Гриф. – Выводи своих людей – и уходите. Быстрее. Утром приедет истребительная бригада, и я не смогу…

Староста нырнул в сарай, там забормотали торопливо и невнятно, кто-то ахнул, кто-то сердито буркнул: «Цыть, дура!»

Отступив в сторону, Гриф смотрел, как они выходят – взрослые, дети, старики. Попытался угадать среди них Марьяну – но он никогда ее не видел, да и в предрассветных сумерках лиц было не разглядеть. На Грифа косились молча и в основном испуганно. Только одна женщина метнулась к нему, бухнулась на колени.

– Сыночек, спасибо тебе, милый, спасибо, – забормотала торопливо и горячо, ловя руку Грифа и пытаясь поцеловать.

– Иди, Василиса, – велел староста, поднимая ее. Хмуро пояснил: – Ей тут добрые люди сказали, что всех детей отберут, а грудных, мол, и вовсе усыпят… как больных псов… а у ней детей мал мала, у Василисы… Иди, Василиса, господин старший очиститель говорит, торопиться надо.

– Как тебя звать-то, сыночек? За кого молиться мне теперь? Как звать?

– Гриф, – растерянно ответил он. Женщина кивнула и заторопилась догонять остальных.

– Детей в середину, – командовал староста, подталкивая отстающих. – Семен и Олаф замыкающими – если что, подхватите, кто падать будет…

– Про детей-то правда? – спросил он, оборачиваясь к Грифу. Теперь, перестав называть Грифа «господином старшим очистителем» и умильно улыбаться, он изменился. Стал строже и суше и даже вроде как чуть распрямился, будто уродливый горб перестал отягощать его. Словно принял Грифа в ряды своих, перед которыми не надо притворяться и надевать маску пугливого деревенского дурачка.

– Правда.

– Ну и как ты-то теперь?

– Не знаю, – Гриф пожал плечами.

– Может, с нами, а? Двух-трех крепких ребят отряжу, чтоб пособили…

– Куда они? – Гриф удивленно смотрел, как люди бегут через луг – но даже не к туману, где можно было бы попытаться спрятаться, а наверх – к обрыву над бледной рекой тумана.

– Куда? – Он осекся, когда первый из бегущих шагнул в пропасть. На секунду он пропал из виду – Гриф успел с ужасом подумать: – «Чокнутые – они все здесь чокнутые, во главе с этим рыжебородым. Массовое самоубийство?!» А потом фигурка, сорвавшаяся с обрыва, появилась снова, поднимаясь выше и выше, и, наконец, поймав воздушный поток, заскользила, почти не двигая крыльями.

– Так что, – переспросил староста. – Может, с нами?

Он скинул тулуп, бывший горб вырвался в разрез рубахи на спине двумя большими серебристо-серыми крыльями.

– Я… – Гриф поперхнулся. Староста улыбался. Исчез горбатый уродливый старик, теперь перед Грифом стоял рыжебородый стройный крылатый бог, щедро и небрежно предлагающий: «Может, с нами?»

– Я сам, – сказал Гриф, глядя на парящие над туманом человеческие фигурки. «Инга, – позвал он, будто она могла быть там, среди них, и будто теперь наконец было можно попросить у нее прощения. – Инга, как получилось, что я искал тебя, а нашел себя? Себя – того, кем я мог бы быть? Или еще могу стать? Может, я еще сумею отыскать тебя – как та Фанька нашла свою Марьяну, несмотря на то, что это невозможно – может, просто потому, что очень хотела ее найти… Только теперь я должен больше не потерять самого себя, да?»

– …Спасибо, я попробую сам.

– Это правильно, сынок, – одобрил бог, похлопав Грифа по плечу. – Митька! Ты чего тут застрял? – рявкнул он, заметив за дверью сарая мальчишку, подслушивающего разговор.

– Счас, счас, – недовольно сказал тот, вылезая из укрытия. Подошел к Грифу, с любопытством заглянул в его лицо. Спросил: – Дяденька, а гриф – это птица?

Юрий Бурносов Кэле-таньги

Америка – единственная страна, которая от варварства перешла прямо к упадку, минуя стадию цивилизации.

Жорж Клемансо

1

Старый Ваамчо нагнулся и поднял с камней мертвую евражку. Он внимательно рассмотрел зверька, бессильно свесившего лапки, и покачал головой: на оскаленной мордочке тускло поблескивали три глаза.

Старик отшвырнул трупик и вытер ладонь о кукашку. Евражки шли с гор, из тундры, третий год, и все были с лишними ногами, хвостами, ушами, глазами… Раньше такого не было, а теперь совсем худо. Собаки сначала охотно жрали евражек, но потом стали болеть, дохнуть, и все бы, наверное, так и передохли, но отчего-то перестали жрать зверьков сами – верно, поняли, что в евражках – болезнь.

Покачав головой и еще раз обтерев ладонь о засаленную оленью шкуру кукашки, Ваамчо сел на большой валун и принялся набивать в трубку табак. Табака оставалось совсем мало, да и не табак то был в основном, а махорочная труха, смешанная с сушеной травой; это делал умелец Ярак, отец которого еще перед войной купил у тангитанов-русских много курева, хотел лавку открывать, да помер. Ярак тогда шибко горевал, потом тоже хотел лавку открыть, да война случилась. Тангитаны перестали прилетать и приплывать, потом радио замолчало, а начальник Отке уехал на вездеходе узнать, что ж теперь делать, да так и не вернулся. А ведь двадцать лет прошло, как уехал. Сам Ваамчо не считал, зато Ярак считал – он календарь вел и говорил, когда какой праздник, когда месяц меняется или год.

Добыв огонь, Ваамчо закурил и снова покачал головой. Совсем худо стало жить. Когда-то было здесь без малого сорок яранг, а осталось – шестнадцать. Неделю назад жена Экетамына умерла, болела много, пухла, волосы лезли. Экетамын так огорчился, что просил, чтобы его удавили, но никто не стал. Тогда Экетамын хотел себя убивать, да не позволили – и так народу мало осталось. Связали Экетамына, полежал он, успокоился, а вчера уехал с братьями на охоту. Охота плохая стала, то ли дело раньше – моржей били, а теперь совсем нельзя моржей бить…

Ваамчо вздохнул. Было тихо, море набегало на берег и с еле слышным шипением отползало назад. Справа старик видел стойбище – дымки над ярангами, собак, а вон Айвам нарты чинит. Слева на прибрежных камнях покоилась подводная лодка – высотой как десять яранг, а длиной как много-много китов. Ее выбросило давно, Ваамчо еще не такой старый был; он помнил сильный шторм, ночью море шибко волновалось, и одна из волн, самая огромная, принесла на берег лодку. Жители стойбища поутру собрались вокруг смотреть, кто же вылезет из громадины, но никто не вылез, и до сих пор не вылезал. Ярак говорил, что в такой лодке можно жить сколько угодно и совсем наружу не выходить, и ему сначала верили, ходили даже стучать в железо, кто не боялся – вдруг тангитаны изнутри ответят! – а потом перестали стучать, потому что всякое, конечно, бывает, но чтобы двадцать лет внутри жить и вовсе наружу не выйти, это точно Ярак выдумал. А дальше шаман Эттыне не велел туда ходить, потому что внутри лодки, наверно, все умерли, а раз умерли, немудрено, что там духи завелись. Эттыне с морем говорит, он знает.

Старый Ваамчо долго еще курил и смотрел то на лодку, покрытую ржавыми пятнами, то на Айвама, который чинил нарты. Он уже собрался было пойти и помочь Айваму, потому что нарты у того были совсем плохие, долго их чинить, но тут увидел в море, на самом горизонте, что-то необычное. Старик аккуратно выколотил трубку, взобрался на валун, на котором только что сидел, и прикрыл ладонью глаза от солнца. Однако Ваамчо так и не разобрал, что же такое плывет – корабль или не корабль, и крикнул:

– Айвам! Эй, Айвам! Зови скорей Ярака, кажется, что-то случилось!

2

– Черт. Там болтается русская подводная лодка, – сказал Бэнгс, опустив бинокль. – Прямо рядом со стойбищем.

– Думаете, русские аварийно высадились здесь?

– Вполне вероятно. Лодка сидит на мели, судя по всему, она здесь уже довольно давно… Вопрос в том, куда отправился ее экипаж.

– Дайте бинокль, – сказал коммандер Уиллетс. Он долго смотрел, сопя и покашливая, потом сообщил:

– Атомный ракетоносный крейсер проекта «Оскар-2». Если я правильно помню, у русских на Севере их было четыре. Выглядит совершенно заброшенным, но это еще ни о чем не говорит.

– Сколько человек на борту? – спросил Бэнгс.

– Сто тридцать человек. Плюс у них имеются ракетные установки «Гранит», которые при желании они могут по нам применить.

– Но ведь не применили же, – разумно заметил Бэнгс. – А нас трудно не заметить. Думаю, коммандер, они давно нас засекли своими радарами.

– Не применили… – согласился Уиллетс. Он задумчиво потеребил нос. – Давайте пошлем катер.

– В любом случае мы не сможем подойти очень близко, – сказал Бэнгс и нажал кнопку на пульте. – Лейтенанта Херрина срочно на мостик!

Херрин явился быстро, все это время Уиллетс внимательно рассматривал берег в бинокль.

– Послушайте, Херрин, – сказал Бэнгс. – Возьмите десяток человек понадежнее, на вас возлагается проведение переговоров с местными жителями. Надеюсь, вам не нужно объяснять принцип политики «Американец – друг»?