Валентин Пикуль - Мальчики с бантиками

• Название: Мальчики с бантиками
• Автор: Валентин Пикуль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-94943-224-9, 5-17-031536-8, 5-271-12150-X

«Мальчики с бантиками» – автобиографическая повесть о жизни обитателей Соловецких островов в стенах Школы юнг, где автор выступает в роли главного героя под именем Савки Огурцова.

---

– Не надо, папа. Тебе на фронте они будут нужнее.

– Ну, прощай. На всякий случай я тебе завещаю: не будь выскочкой, но за чужие спины тоже не прячься. До двадцати лет обещай мне не курить… Не забывай бабушку! Она совсем одна.

Отец поцеловал сына и шагнул за ворота. Савка долго смотрел ему вслед, но отец шагал ускоренно, не оборачиваясь.

А в бараках шла суматоха, юнги кидались к вешалкам, разбирая шинели.

– Эй, торопись, – сказали Савке. – Построение с вещами.

На дворе колонну разбили на отдельные шеренги. Юнгам велели разложить перед собой все вещи из мешков, самим раздеться до пояса и вывернуть тельняшку наружу. Старшины рыскали вдоль строя, придирчиво осматривая швы на белье:

– На предмет того, не завелись ли у вас звери.

Одного такого нашли. Напрасно он уверял:

– Это ж не гниды! Это сахарный песок я просыпал…

Его вместе с пожитками загнали в вошебойку. Вернулся он наново остриженный, и пахло от него аптекой.

– Запомните! – провозгласили старшины. – На кораблях советского флота существует закон: одна вошь – и в штаб флота уже даются о ней сведения, как о злостном вражеском диверсанте…

Перед юнгами – наконец-то! – раздвинулись ворота печального лагеря, обмотанные колючей проволокой, и колонна тронулась в неизвестность. В вечернем тумане, клубившемся над болотами, чуялась близость большой воды. Придорожный лесок вскоре поредел, и все увидели трухлявый причалец. Возле него стоял большой войсковой транспорт – неласково-серый, будто его обсыпали золой. Это было госпитальное судно «Волхов», ходившее под флагом вспомогательной службы флота. Началась погрузка юнг по высоким трапам. Сначала – на палубу, потом – в низы корабля. Светлые и просторные кубы трюмов заливало теплом и электричеством, в них бодро пели голоса вентиляции. Под самую полночь транспорт отвалил от топкого берега, не спеша разворачиваясь на фарватер. А когда дельта Двины кончилась и на горизонте просветлело жемчужным маревом, откуда-то из-за песчаного мыска вдруг вырвались два «морских охотника» и, расчехлив пушки, законвоировали госпитальное судно.

Команда «Волхова» наполовину состояла из женщин – врачей и санитарок, одетых в офицерскую и матросскую форму. Остальные – мужики-поморы, призванные на флот из запаса.

– Куда едем? – спрашивали юнги.

– Ездят лошади, а мы – идем. А куда – не твое дело.

Было приказано спать, и Савка долго залезал по скобам на свою койку, что размещалась на верхотуре трюма. Желтый свет померк – отсек залило мертвенно-синим (это врубили ночное освещение).

«Ну вот и море!» – думал сейчас каждый, переживая…

* * *

Савка проснулся от качки – в остром наслаждении от нее. До чего же приятна эта стихийная колыбель. Но едва оторвал голову от подушки, как что-то вязкое и муторное клубком прокатилось по пищеводу, судорогой схватило горло. Устыдясь слабости, он заставил себя подняться. По железной этажерке нар слез на палубу трюма. Здесь в полном беспорядке ерзали с борта на борт заблеванные ботинки, раскрытые пеналы мыльниц, катались кружки и ложки. Отовсюду слышалось: шлеп… шлеп… шлеп! – это летели с высоты нар использованные полотенца. Из темного угла трюма до Савки донеслось чье-то жалкое и вялое бормотанье:

– Ой, мамуля, зачем я тебя не послушался? Ой, папочка, зачем только ты меня отпустил?

В лежку валялся и Витька Синяков; не вставая с койки, он потянул Савку за штанину, часто и стонуще повторяя:

– Какой я дурак… какой же я дурак… вот дурак!

«Волхов» положило в затяжном крене. Савка полетел, скользя, на другой борт. Он рухнул на какого-то юнгу, и тот с руганью отпихнул Огурцова обратно.

– За что, Витька, ругаешь себя? – спросил Савка.

Синяков отвечал ему от души, честнейше:

– Лучше бы меня в тюрягу посадили, чем так вот мучиться… – Он попросил воды из лагуна, но, отхлебнув из кружки, тут же выплеснул воду на палубу. – Противно… теплая. А пахнет железом и маслом. Ты пробовал?

Савка налил воды и себе. Выпил полкружки.

– Вода корабельных опреснителей. Нормальная…

И его тут же опорожнило от этой воды.

– А-а, баламут! – обрадовался Витька. – И тебя понесло!

Балансируя на палубе, уходящей из-под ног, Савка ответил:

– Пищать рано. Качаться нам еще и качаться…

Он выбрался на верхнюю палубу. Переходы трапов, сверкая медью, заманивали его в высоту. Трап… еще трап… еще. Дверь. Савке казалось, что если он в форме, то может ходить где хочет. Он открыл дверь, и в лицо ударило жарким шумом множества агрегатов, которые нагнетали в утробы корабля свежий ветер вентиляции. Вахтенный матрос грудью встал перед Савкой.

– Тебе чего? – грубо спросил он.

– Я так… посмотреть.

– Уматывай отсюда. Шляются тут… Нельзя.

Савка вновь оказался на палубе. Здесь, наполовину ослепленный брызгами, косо взлетающими из-за борта, он встретил Назыпова, мокрого и счастливого. Мазгут прокричал ему в восторге:

– Ох и красотища! Ты полюбуйся только на эти волны!

Савка глянул на волны, словно с крыши трехэтажного дома. Но корабль очень быстро провалился вниз, будто его спустили на быстроходном лифте, и волны оказались совсем рядом, возле самых поручней. От этой картины, в которой не было постоянства, а все непрестанно изменялось, Савке снова стало дурно.

– Эх, ты! – сказал ему Мазгут. – Еще питерский… Смотри на меня: хоть и касимовский, а хоть бы что…

Рассвет заполнял горизонт. Стали видны в отдалении «охотники». Море нещадно било их, взметывая на гребнях столь высоко, что иногда обнажались их черные днища.

Изредка через палубы катеров пробегали матросы в штормовой одежде.

– Вот это служба! – говорили юнги. – Как их там кидает… Неужели и нам такая судьба выпадет?

Не все оказались молодцами в море. Кое-кто уже проклинал тот день, когда рискнул связать свою жизнь с флотом. Сейчас многое вспоминалось. Кому – тихий садик дедушки на окраине города, где скоро поспеет сочный крыжовник. Кому – занятия в школе, где остались привычные классы, в которых никогда не качаются парты. А кто вспомнил и предостережения родителей: «Подумай прежде как следует. Флот – это тебе не шуточки!»

«Волхов» прилегал на борт, над его палубой несло водяные смерчи, и пена, похожая на разорванные капустные листья, еще долго лежала на трапах, гневно пузырясь и вскипая. Юнги удивились бы, узнай они, что служба погоды флота в эти дни штормов не отмечала. «Свежий ветер», – вот о чем говорила шкала Бофорта.

Обед был выдан роскошный: рисовая каша с изюмом, компот с черносливом. Однако напрасно старались корабельные коки – все полетело за борт, на прожор рыбам. Зато житье настало для тех, к кому море оказалось милостиво. Посмеиваясь, ели за десятерых. Мазали хлеб маслом толщиной в палец. Выдували по кастрюле компота и гуляли по трюмам, говоря небрежно:

– Развели тут свинарник. Сдержаться не могут.

Синяков поманил к себе Савку:

– Не знаешь, когда эта мука окончится?

Савка испытывал мстительное торжество победителя:

– А ты подумал, сколько плыли каравеллы Колумба? Больше двух месяцев. А что ты знаешь о моряках-скитальцах, которые у берегов Патагонии, огибая мыс Горн, дрейфовали иногда по году?

– Я бы… сдох! – ответил Витька, присматриваясь к Огурцову внимательней. – Щуплый ты. Тоже позарез укачался. Но, скажи мне честно, с чего это ты в бодрячка играешь?

– Я не играю. Мне и плохо, да все равно хорошо. Тебе этого не понять. Я на флоте по любви, а ты по хитрости…

Через сутки на горизонте показалась слабая искорка. Потом обозначился и конус высокой горы.

Качка заметно потишала. Юнги ожили, высыпав на верхнюю палубу. Как в старину на каравеллах Колумба, кто-то восторженно прогорланил:

– Земля… вижу землю!

Стали отряхиваться, приводили себя в порядок. Драили трюмы. Уже обрисовалась вдали полоска берега, словно вырезанная из зеленого малахита. «Охотники» вдруг отвернули в открытое море – обратно.

«Волхов» воем сирены уже оповещал землю о своем прибытии. Медленно он заходил в сказочную гавань, прямо в лазурь которой обрывались замшелые стены крепости, сложенные из диких валунов. Старинные пушки глядели на пришельцев из узких бойниц, словно выглядывая из другого века.

Суетясь, юнги спрашивали у команды «Волхова»:

– Что же это такое? Куда нас доставили?

Готовя швартовы для подачи на берег, один матрос ответил:

– Соловки.

При этом Витька Синяков сплюнул за борт:

– Ну, вот мы и влипли! Это же знаменитая тюряга.

Витькины дружки сразу завели нудную песню:

Вот умру я, умру, похоронят меня,
И никто не узнает, где могилка моя…

Стены крепости наплывали все ближе. Черный конус крутился на вышке метеостанции. С поста службы наблюдения у корабля запрашивали позывные. По дороге из леса босая старуха гнала хворостиной большущую свинью. Скоро на причале показалась фигура военного моряка.