Валентин Пикуль - Барбаросса

• Название: Барбаросса
• Автор: Валентин Пикуль
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004

Сталинград – это не просто город на Волге , символ нашей Победы. Это еще и главный военно-политический фактор Второй мировой войны; его влияние сказалось на всем ходе истории человечества. Героической и трагической Сталинградской битве посвящен роман-размышление «Барбаросса» – первый том последней, незавершенной дилогии «Площадь Павших борцов» Валентина Пикуля. Написать второй том автор не успел – здоровье оказалось подорванным многолетней работой на износ. Валентин Саввич честно признавался, что не считает себя вправе приглашать читателей в «окопы Сталинграда», ибо сам в них не бывал. Но как сын героя Сталинграда, как писатель-историк и участник войны (соловецкий юнга) он не мог пройти мимо грандиозных событий на великой русской реке.

---

…Паулюсу предстояло перебираться в Цоссен – в тот самый Цоссен, откуда весною 1945 года наша дальнобойная артиллерия впервые открыла огонь по рейхсканцелярии Гитлера.

10. «БАРБАРОССА»

Где есть Большая Политика, там и Большая Стратегия.

Глумления над военным ремеслом Паулюс не терпел.

– Стратегия тоже наука, – утверждал он. – Это военная алгебра, позволяющая нам дифференцировать конечный результат войны еще задолго до ее возникновения…

Паулюс, тщательно выбритый, собирался отъехать в Цоссен, где ему предназначалась должность обер-квартирмейстера, чтобы стать третьим по значимости лицом в сложной иерархии вермахта – после Вальтера фон Браухича, военного министра, и после Франца Гальдера, начальника генерального штаба. Кажется, это место долго держали свободным, его приберегали для человека, который мог бы составить оппозицию Гитлеру, не боясь давать фюреру щелчки по носу, чтобы не лез в оперативные дела. Но такого смельчака не нашли, и потому Гальдер выдвинул «аполитичного» Паулюса, ибо в Цоссене желали иметь человека, хорошо изучившего тактику глубоких танковых прорывов…

Странные чувства одолевали Паулюса: его ожидал Цоссен, где он когда-то служил в рейхсвере времен Секта, командуя всего-навсего автомобильной ротой, где он столь усердно «пахал» землю на тракторах, чтобы из кабины трактора вдруг оказаться заключенным внутри гулкого танка…

– Коко, я готов ехать, – сказал Паулюс жене. – Пожелай мне удачи на том посту, который когда-то занимал сам великий Людендорф, пока не сломал себе шею в политике.

– Остерегайся политики, – заклинала его жена.

Шофер подавал сигнал с улицы, торопя с отъездом, но тут раздался телефонный звонок от Эльзы Гойнинген фон Гюне:

– Ваш фюрер распорядился компенсировать мне потерю имений под Митавой и Виндавой дворянским замком в Польше, а моего сына Освальда назначил послом в Лиссабон. Дайте мне, пожалуйста, номер телефона рейхсканцелярии фюрера.

– Вы хотите благодарить его? – спросил Паулюс.

– Нет, я обязана информировать его о том, чего он, наверное, не знает. Во время поездки в Польшу я наглоталась такого смрада от ужасов, чинимых над поляками, что у меня поседели волосы… Паулюс, я не хочу больше жить! Даже кинокрасавица Лени Рафеншталь оказалась сущею ведьмой: в костюме эсэсовки она сама расстреливала поляков.

Паулюс отказал женщине в ее просьбе: 

– Если вы все это станете излагать фюреру, вы наживете себе крупные неприятности.

– Я заболела, Паулюс, от чужих страданий, – сказала женщина, заплакав. – Меня выгнали из Курляндии, но я не стану выгонять на улицу прежних хозяев замка, культурных и самостоятельных людей. Это претит моему благородному воспитанию, которое началось в классической гимназии Санкт-Петербурга… Прощайте!

Несколько удрученный этим разговором, Паулюс быстро катил в Цоссен, маленький городок к югу от Берлина, где Гитлер укрывал от шпионов и бомбежек «мозг» своего вермахта – генштаб! Пересекая кольцевую автостраду, шофер притормозил, увидев фигуру генерала. На обочине автобана стояла малолитражка «опель-олимпия», солдат накачивал лопнувший баллон, а генерал поднял руку:

– Паулюс? Как хорошо, что мы встретились. Поздравляю с прямым попаданием в бункеры Цоссена, где Гальдер устроил себе хорошую лавочку. Надеюсь, вы меня подвезете?

Это был граф Курт Гаммерштейн-Экворд, бывший командующий рейхсвера, который много лет занимался шпионажем в СССР, зная о Красной Армии больше других. Но разговор в машине получился странный:

– Вот стратегия фюрера: чтобы покончить со старой войной, он начинает войну новую. Теперь, желая унизить Англию, он решил, кажется, покарать большевизм. Я понимаю причины отставки Людвига фон Бека, который уже заглянул в пропасть будущего. Германия, задев однажды Россию, опрокинется кверху колесами, как сумасшедший паровоз. Бек заранее выбрался из будки машиниста, уступив свои рычаги Гальдеру… Не советую вам, Паулюс, слушать любителей русского сала. Я лучше вас извещен, что такое Советы и какова их бронебойная сила.

Что тут ответить? Но ответить необходимо. 

– Я все-таки… солдат, – сказал Паулюс, – и обязан исполнять долг. Простите, граф, за выспренность выражений, но я еще смолоду приучил себя держать руки по швам…

Гаммерштейн-Экворд поразил Паулюса словами: 

– Я тоже солдат, и вы не кичитесь своим долгом. Помимо этой штуки существует еще и разум. Германия стала очень сильна. И сейчас только ее поражение способно развалить этот отвратительный режим, схожий со сталинским… Спасибо, Паулюс!

Они уже въехали в улицы чистенького Цоссена.

Паулюс испытывал такое ощущение, будто с утра пораньше получил сразу две оплеухи; сначала от этой курляндской баронессы, а потом и от своего же коллеги… Позже он жене говорил, что этот Гаммерштейн дал ему выпить касторки!

………………………………………………………………………………………

Организация высшего военного руководства Германии была непростой, на первый взгляд даже запутанной. Читатель должен помнить двух главных хищников – ОКВ и ОКХ. Они близко соприкасались в поисках добычи, сообща разделяя всегда приятный для них апломб победителей, но при этом жестоко соперничали. ОКВ – это верховное главнокомандование вооруженных сил (сам Гитлер, Кейтель, Йодль). ОКХ – командование сухопутных сил (опять же Гитлер, Браухич, Гальдер, а теперь и Паулюс).

В садах Цоссена, среди оранжерейных розариев, укрывались секретные помещения генштаба и абвера (военной разведки), здесь же, среди цветочных клумб, разместился почти дачный домик, в котором располагался Гальдер. Дежурный офицер провел Паулюса в кабинет, сообщив, что под землею расположены еще четыре этажа, точно копирующие обстановку служебных кабинетов, которые остались торчать над землею.

– Если последует воздушная тревога, вам следует взять портфель с бумагами и выдернуть из штепселя вилку телефона. С портфелем и аппаратом вы спускаетесь на лифте ниже, где вас ожидает кабинет с теми же картами, с тем же освещением и с той же расстановкой мебели. Вам остается лишь воткнуть вилку и снова разложить бумаги. Желаю успеха.

– Русские знают о нашем размещении в Цоссене?

– Да! Здесь бывал их военный атташе Пуркаев, и мы сознательно показали ему почти все, чтобы он мог сравнивать – как у нас и как у них. Но абвер все испортил, подсунув ему свою шлюху…

Гальдер навестил Паулюса в его кабинете; поговорили о пустяках, потом Гальдер сказал:

– Я не думаю, чтобы нам пришлось много возиться с Россией. Манштейн недавно бывал на маневрах Красной Армии, а Гудериан вел наблюдение за нею у Бреста в польскую кампанию. Вооружение устарело. Танки слабые. Боеспособность низкая, что маршал Тимошенко и доказал на «линии Маннергейма». Автоматическое оружие русским неизвестно. Правда, по настоянию маршала Кулика в войска стали поступать винтовки СВТ, но отзывы об этом оружии самые отрицательные…

3 сентября 1940 года в Цоссене появился размашистый генерал Эрнст Кёстринг, приехавший из Москвы, где он состоял военным атташе при германском после графе фон дер Шуленбурге. Гальдер с Паулюсом приняли его в «форверке» (гостинице ОКХ), и Гальдер почему-то сразу обрел резкий вызывающий тон:

– Ну, если и Кёстринг с нами, значит, Россия не останется загадочным сфинксом. Рассказывайте московские анекдоты. Как вы там уживаетесь с агентами Огэпэу?

– Работать трудно, – признал Кёстринг. – Русские очень осторожны. От иностранцев шарахаются, как от чумы. Но Сталин приветлив, на банкетах в Кремле я с ним охотно беседую об авиации. Он очень горд рекордами своих летчиков.

– Бесподобная информация! – съязвил Гальдер. – Конечно, много ли узнаешь, стоя у Кремлевской стены с дамами и наблюдая за первомайским парадом. Вы, надеюсь, уже измерили толщину картона, из которого русские намастерили броневиков – специально для показа их иностранцам на Красной площади.

– Почему такой тон? – вдруг возмутился Кёстринг.

Из сада пахло левкоями. Гальдер показал на окно, в котором виднелись помещения «Майбах-2», похожие на дачи.

– Вот вам абвер, и там адмирал Канарис из Цоссена видит обстановку в России лучше вас, пьющих московскую водку и заедающих ее астраханскими балыками.

Кёстринг демонстративно повернулся к Паулюсу:

– Ганс Кребс, мой помощник, уже докладывал в Цоссен, что у русских появился новый истребитель, способный соперничать с нашими «Мессершмиттами-109». Красная Армия стала обновлять артиллерийские и танковые парки. Новое оружие по отношению к старому составляет пока процентов пять-десять, не больше, и виною тому влияние консерваторов вроде маршала Кулика или Щаденко. Но я склонен думать: еще года четыре, и нашей Германии будет не догнать Россию… не забывайте об Урале!

– Конкретнее. Кто отстал? Мы или русские?

Вопрос Паулюса был слишком требователен, и Кёстринг даже поежился в кресле, отвечая не сразу: