Даниэл Уолмер - Багровое око

• Название: Багровое око
• Автор: Даниэл Уолмер
• Издательство: Северо-Запад пресс
• Жанр: Героическая фантастика

Приключения Конана и его спутника на Черном континенте, южнее реки Стикс. Колдунов и злодеев там оказалось меньше, чудес — больше…

---

Вор с изумлением посмотрел на свою кровь, затем на мальчика. Грубое его лицо стало почти детским, обиженным и обманутым. Он выронил меч и без звука повалился на дубовый паркет.

Любой другой подросток в такой ситуации почувствовал бы себя героем, с радостью принимал поздравления домашних, но — тут-то и проявилась изначальная ущербность Кельберга! — мальчик убежал и спрятался в подвале замка.

Отец, вернувшийся с охоты и жаждущий принародно похлопать сына по щуплым плечам, долго не мог отыскать его, а отыскав, не на шутку рассердился: видано ли дело, чтобы будущий рыцарь приходил в уныние по поводу продырявленного тела какого-то оборванца!

С этого случая в юном Кельберге словно что-то сломалось. Он по-прежнему каждый день осваивал искусство вращать мечом, пробивать копьем и разить коротким кинжалом, учился крепко и уверенно сидеть в седле, даже когда плечи, голова и спина придавлены тяжелыми доспехами, Но теперь наставники, прежде часто хвалившие его за ловкость и точность руки, приходили в недоумение: не подменили ли юного наследника замка? Рука его была уверенна и ловка, когда Кельберг отбивал удары, защищался, не подпуская клинок противника к своему телу. Но когда нужно было сделать выпад, поразить самому — словно что-то мешало, останавливало, связывало мускулы.

Удивление и недовольство наставников не прошли незамеченными для владетельного рыцаря Брегга. Он сурово поговорил с сыном и услышал потрясшую его до глубины дремучей души просьбу: Кельберг умолял не посвящать его в рыцари. Его натуре глубоко противно убийство, не важно, во имя какой цели оно совершается. Если бы вместо долгих упражнений с мечом и секирой ему позволили читать или заниматься музыкой, он не посрамил бы благородного имени своего отца — напротив, прославил бы его как ученый или музыкант.

От такого заявления владетельный нобиль пришел в ярость. Не тратя речей, он безжалостно разнес лютню Кельберга об угол камина, а на дверь библиотеки приказал повесить огромный замок. Он поклялся, что не будет разговаривать с сыном и есть с ним за одним столом до тех пор, пока тот не выбьет дурь из головы и не устыдится столь неподобающей мужчине трусости.

Будь мать Кельберга жива, одиночество и отчаянье не так терзали бы его полудетскую душу. Заменой матери в каком-то смысле была лютня, но она погибла. Правда, со временем юноша смастерил самодельную лютню, с почти таким же звонким и светлым голосом, но ему приходилось теперь прятаться с ней в подвалах или чердачных комнатах замка, откуда звуки музыки не могли достигнуть ушей грозного родителя. Книги он продолжал читать, но гораздо реже и только благодаря помощи старого дворецкого, владеющего всеми ключами в замке и рисковавшего ради юного господина своим местом.

По обычаю немедийской знати посвящение в рыцари производилось, когда юноша из достаточно древнего и благородного рода достигал семнадцати лет. Устраивался турнир, на котором молодежь, желающая обрести почетное рыцарское звание, должна была показать свою отвагу, умение владеть мечом и знание этикета.

Немедия была государством высокоразвитым и культурным, жизнь аристократии ценилась здесь весьма высоко, и поэтому, дабы избежать ненужных потерь среди цвета немедийской молодежи, состязания эти были только наполовину турнирами, второй же половиной напоминали гладиаторские бои. Претендент на звание рыцаря в полном боевом облачении должен был сражаться с рабом — полуголым, вооруженным лишь острым мечом, крепкими мускулами да безумным желанием выжить. Перед выходом на ристалище доспехи рыцаря покрывались слоем воска. Чем быстрее и красивее был убиваем раб и чем меньше оказывалось царапин на воске — следов от меча противника — тем радостнее приветствовали зрители юного героя. Тем добродушнее улыбался король и кокетливее — королева, а за нею и прочие знатные немедийские дамы.

Когда Кельбергу исполнилось семнадцать лет и настала пора принять участие в подобном турнире, за несколько дней до торжественного события он предпринял еще одну попытку объясниться с отцом. На этот раз благородный нобиль ничего не ломал и не крушил. Он уже почти похоронил сына в сердце своем, похоронил все связанные с ним надежды и оттого был спокоен. Если Кельберг не выступит на турнире, объявил отец, он откажется считать его своим сыном. И если утром следующего за турниром дня он увидит его в своем замке, будет тут же отдан приказ стражникам схватить самозванца, выдать ему сорок плетей и вышвырнуть за ограду.

Сказано было сильно. Зная характер отца, юноша не сомневался, что он именно так и поступит. Ночь, последовавшая за этим разговором, ночь выбора — была самой мучительной в его жизни.

Келъберг ни на миг не задумался бы покинуть замок — без гроша в кармане, без титула, нищим оборванцем, но с легкой и свободной душой, если бы не Илоис. О, если бы не Илоис!

Сердце его было в плену великой любви. Не меньше, чем рыцарь Роальд прекрасную Эльбет, любил он юную Илоис. И рок, нависший над ним и его любовью, был не менее грозным и неодолимым, чем злая воля полудемона Харрока. Хотя для постороннего глаза рок этот казался вовсе незаметным, и любой из друзей — если бы они у него были — назвал бы его надуманным.

Прекрасная Илоис была его нареченной невестой. Как водилось в высокородных кругах Немедии, родители в нежную пору его детства сговорились с не менее знатной и богатой семьей барона Цальса и обручили своих детей. В первый раз невесту свою юный Кельберг увидел за несколько лун до рокового происшествия в оружейной. Барон вместе с дочерью и свитой слуг прибыл в родовой замок Бреггов по приглашению хозяина, чтобы принять участие в охоте — его поместья славились густыми лесами с обилием разнообразной дичи. — «Познакомься же, сын мой, со своей невестой! Пора, давно пора! Я в твои годы давно уже провожал глазами хорошенькие мордашки и маленькие грудки! Такое загляденье — и через пару лет твое!» От грубого веселья отца мальчика покоробило. Он через силу подошел к хрупкой девочке в бархатных серо-голубых одеждах, слишком для нее тяжелых, пригибающих фигурку к полу, и чинно склонил голову, сделав полукруг левой ногой, как того требовал этикет. У девочки был высокий лоб, темно-русые волосы, собранные на затылке, и строгие серые глаза, прозрачные, как горный хрусталь. Юноша хотел сказать что-нибудь непринужденно-галантное, но все изящные фразы вылетели из головы под этим серьезным взглядом, и он только отрывисто пробормотал приглашение совершить вместе с ним прогулку по саду.

Разговор долго не клеился. По сердитому румянцу на нежных скулах, по сжатым губам Кельберг видел, что девочка разгневана фривольностью его отца и гнев этот перенесла на сына. Она была младше его на два года, но он робел так, словно был простым музыкантом или пастухом, сопровождающим надменную высокородную даму.

Все попытки его завести разговор о цветах, мимо которых они проходили — о чем же еще разговаривать с прекрасными девицами, если не о прекрасных цветах? — терпели крах, разбиваясь об ее ледяное молчание.

— …Не правда ли, эти белые лилии, похожие на девушек в длинных платьях, благоухают так, словно сегодня день их свадьбы?.. Вы не находите, что дельфиниумы слишком сини, такой яркий насыщенный цвет трудно вынести?.. Я не большой любитель роз, они слишком пышны и сладки, впрочем, к вашим волосам пошли бы даже эти цветы…

Кельберг выдохся. Если бы Илоис хотя бы кивала в ответ на его изысканные речи или шевелила бровью, давая понять, что слушает его, он мог бы говорить бесконечно — но лицо девочки было непроницаемо, а губы по-прежнему сжаты.

Наконец юный наследник благородного Брегга замолчал и остановился. Будь что будет. Если ей неинтересно с ним, пусть уходит к своему отцу и остальным гостям. Он смотрел на нее и молчал, и девочка немного растерялась. Она неуверенно оглянулась вокруг. Громада родового замка Бреггов высилась прямо за их спинами. От нее веяло безжалостной мощью.

— Какой мрачный у вас замок! — сказала, наконец, Илоис. — Ни за что на свете не согласилась бы жить в этих угрюмых и холодных камнях!

— А кто может заставить вас жить здесь? — пожал плечами Кельберг.

Но тут же он понял, что сказал глупость. Ведь Илоис его невеста! Где же ей еще жить, если не в родовом замке мужа?.. Юноша, покраснев, спохватился:

— Простите, я не это имел в виду! Наши родители обручили нас — но это вовсе не значит, что вы должны проводить свои дни в месте, которое внушает вам отвращение. Можете мне поверить, мне он тоже не нравится!

Как только я стану владельцем этого замка, я тут же продам его. О, я получу много-много денег за эти мрачные камни! И знаете, где мы с вами будем тогда жить?

— Где же? — спросила девочка с любопытством.

— Где только захотим! — воодушевленный ее интересом, начинающим таять в серых глазах льдом, он отпустил удила фантазии. — Мы будем путешествовать по всему миру и жить везде понемногу! В самых разных домах! Знаете ли вы, например, что в Гиперборее живут в домах изо льда?