Софья Лялицкая - Следопыты Ильменских гор

• Название: Следопыты Ильменских гор
• Автор: Софья Лялицкая
• Издательство: Челябинское областное государственное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1951

---

— А как же мне не знать? — удивилась девочка. — Дядя мне всё рассказывает. Я с ним в обход часто хожу, помогаю ему. Наблюдаю за животными и птицами. Знаю их норы, логова, гнёзда.

— Катя, ты училась в школе? — спросила я.

— Я и сейчас учусь, — удивлённо ответила девочка. — Перешла в 5-й класс.

— А где же у вас тут школа?

— Я в городе Копейске живу с мамой, там и учусь. А сюда только на каникулы приезжаю.

— И хорошо учишься?

— Хорошо, — ответила девочка (потом мы узнали, что она круглая отличница). — Я пионерка, занимаюсь в кружке юннатов. Сейчас собираю гербарий для школы.

— Катя! Катюшка! Где ты? — раздалось с кордона.

— Тётя пришла, — сказала Катя. — Надо домой возвращаться. — И, взяв стоявшее на камне лукошко, она высыпала в него из передника набранные ею грибы.

— Когда же ты их набрала? Мы и не заметили, — удивилась Вера.

Я подумала: «Да, это настоящая маленькая хозяйка большого и родного ей леса».

ГУДКОВСКИЙ КОРДОН

Вскоре мы сидели за столом во дворе Гудковского кордона. Поодаль пылал «первобытный очаг», как его называла Катя, сложенный из камней. На нём варился ужин. Перед нами стояли глубокие тарелки с дымившейся и аппетитно пахнувшей «груздянкой». За груздянкой следовали жареные грибы и караси — настоящий лесной ужин.

Катя мигом убрала посуду, и на столе появился ярко начищенный медный самовар, парное молоко и мисочка земляники, которую она умудрилась набрать, когда пригоняла домой корову. Чай пили чинно, степенно, по-крестьянски.

— Василий Афанасьевич, — вдруг заговорила жена наблюдателя Александра Матвеевна, — я тебе забыла сказать: нынче днём, когда корову пасла, я двух диких козлят видела. Запиши!

— Нет, не запишу, — ответил наблюдатель.

— Что же, не веришь мне, значит?

— Верю, а записывать не могу. — И Василий Афанасьевич обратился к нам: — Всё у нас разговоры из-за этого выходят. Увидят они — жена да Катюша — кого-нибудь в лесу и требуют: «Запиши». А я ведь не имею права записывать то, что не видел своими собственными глазами.

Но часто бывает и по-иному: Василий Афанасьевич, как только сообщат ему о каком-либо звере или птице, тотчас же спешит в указанное место. И потом обо всём записывает в дневник. Тогда Александра Матвеевна ликует: и она тоже участвует в научной работе заповедника.

В тот вечер мы с Верой услышали много интересных рассказов о жизни на кордоне, об оленях, косулях, о недавно завезённых в заповедник речных бобрах. Василий Афанасьевич видел их на Няшевском кордоне.

По окончании ужина Василий Афанасьевич оделся потеплее, захватил с собой винтовку и ушёл.

— С обходом пошёл, — пояснила Катя.

Пришёл наблюдатель только на рассвете. Взошло солнце, настало чудесное летнее утро. Мы отправились с Катей в лес. Девочка вдруг подошла к старой кривой берёзе.

— Как вы думаете, кто живёт в этом дупле?

— Дятел?

— Нет.

— Вертишейка?

— Нет.

— Пищуха, поползень? — перебирали мы имена птиц, а Катя отрицательно качала головой.

— Кто же тогда?

— Утка!

— Не может быть! — воскликнули мы с Верой в один голос. — Утки ведь гнездятся в камыше у озера.

— Смотря какие утки, — возразила Катя. — Вот у нас в заповеднике утка гоголь... Она гнездится только в дуплах, иногда довольно высоко над землёю...

Катя повела нас на высокую каменистую горку, к большой каменной палатке. Наклонившись, она показала нам пещерку со следами бывшего здесь гнезда.

— А здесь кто жил? Угадайте...

— Орёл или ястреб, — сообразила я, вспомнив Соколиную скалу.

— Не-ет, совсем не похоже, — засмеялась Катя. — Рябчик! — воскликнула она. — А в пещере рядом вывела птенцов утка. Она осенью улетит. Рябчик же останется здесь и на зиму Ему тут хорошо: и ветер не дует и снегом не заносит.

Недалеко от нас бегала по траве птичка — коричневато-пёстренький рябчик.

— Летом рябчики кормятся на земле — насекомыми и ягодами, — рассказывала Катя. — А зимой они питаются почками деревьев.

Мы подошли к рябчику совсем близко, и только тогда он полетел в кусты и сразу исчез.

— Смотрите, вон он, — прошептала Катя, показывая на невысокое дерево. Мы с Верой ничего не видели.

— Лежит вот на той ветке, вытянув по ней головку...

Тут только мы заметили птичку, которую сначала приняли за какое-то утолщение на ветке.

Катя вывела нас на дорогу и ушла, сказав, что ей надо ещё прополоть участок картошки на тётином огороде.

Когда к вечеру мы с Верой вернулись на кордон, то увидели, что Василий Афанасьевич, надев очки, что-то писал. А рядом с седеющей головой наблюдателя склонилась тёмная головка Кати. Девочка сидела притихшая, серьёзная и старательно ровным, чётким почерком заносила дневные впечатления в свой «Дневник юного натуралиста».

РЫБА ПОД МХОМ

Мы с Верой сидели у ворот. Василий Афанасьевич чистил винтовку. Вдруг из лесу прибежала запыхавшаяся Катя с неполной корзинкой ягод:

— Дядя, какой-то человек в высоких сапогах, без шапки, с сумкой через плечо, сначала на горе стоял, осматривался кругом, потом к пруду спустился, измерял что-то, в книжечку записывал.

Василий Афанасьевич быстро поднялся и ушёл.

Через полчаса он вернулся, дружески беседуя с незнакомцем, который оказался ботаником заповедника. Он в течение всего лета бродит, собирая материал, по всей территории заповедника, никогда не придерживаясь ни дороги, ни троп.

Василий Афанасьевич с ботаником пошли в дом, а Катя подошла к нам.

— Пойдёмте рыбу удить. Только если вы умеете грести...

— А ты не умеешь?

— Нет, — чистосердечно призналась Катя.

Это, кажется, было единственное, чего не умела эта девочка.

И вот мы втроём на небольшой лодочке плывём мимо тихой заводи, сплошь покрытой белыми чашечками водяных лилий. Огибаем густые заросли камышей, выезжаем на чистое, светлое зеркало воды...

— Дальше. Вон туда! Туда! — указала нам Катя.

— К берегу? Зачем?—удивилась я.

— Это не берег...

— Там остров, — догадалась Вера. — Видите, берёзки на нём растут, сосны...

— Это не остров, а лавда, — поправила её Катя. — Пловучий остров. — Она выпрыгнула на лавду и, притянув лодку, привязала её к берёзе.

— Вылезайте, — сказала она.

Ступив на лавду, мы почувствовали, как мягко заколебался мох под нашими ногами. — Да это же болото! — воскликнула я. — Ещё провалимся.

— Нет, провалиться здесь нельзя, лавда не меньше чем в метр толщиною, — сказала Катя. — А вот и вода — в лунках. — Катя указала на круглые тёмные отверстия во мху. — Здесь и удить будем. — И она опустила все удочки в лунки.

Мы с недоумением смотрели на эту странную ловлю рыбы среди болота, из-под мха.

— Ну как, клюёт? — послышался вдруг сзади чей-то голос. Оглянулись, увидели ботаника, энергично шагавшего по болоту в своих больших сапогах.

— Вы так и по пруду шли? — стараясь быть серьёзной, спросила Вера.

— Нет, я ведь пришёл сюда с той стороны, где лавда близко подошла к берегу.

— Вы знаете, это растение-хищник?

Ботаник протянул нам маленькое невзрачное растение с розеткой из круглых листиков и отцветшими, засохшими цветочками.

— Я знаю, — сказала вдруг Катя, — мушка сядет на листик, он сразу и закроется. И сколько она ни бьётся, ей уже не выйти на волю. Говорят, росянка ест мух.

— Конечно, не верится, чтобы растение могло пожирать бабочку, муху, муравья и других насекомых. Но это так. Круглые листики росянки покрыты тончайшими красноватыми волосками, с желёзками, которые выделяют клейкую жидкость. Её прежде принимали за росу, отчего и растение получило такое название.

Когда на листик росянки садится насекомое, волоски пригибаются к нему и выделяют жидкость, по составу сходную с желудочным соком. От насекомого через несколько дней остаются только хитиновые части, а все органические вещества его растворяются и всасываются листом росянки. Тогда листик разгибается, выбрасывает остатки и снова готов для ловли насекомых.

— Вот эта лавда, — обратилась Вера к ботанику, — большая загадка для нас. Объясните нам её, пожалуйста.

— В связи с этим вам придётся познакомиться с жизнью наших уральских озёр... Интересно это для вас будет?

— Очень интересно.

— В таком случае, слушайте. Большую роль в жизни Ильменского заповедника играют его многочисленные озёра. Всего в нём насчитывается до 50 крупных и мелких озёр. Как установлено учёными-специалистами, одни из них находятся в стадии зрелости, некоторые — в стадии старости и дряхлости. Каждое озеро постепенно проходит определённые стадии развития.

Вода, как известно, разрушает породы, с которыми соприкасается. Продукты этого разрушения откладываются на дне озера. Обитающие в водах озёр животные и растительные организмы, отмирая, также опускаются на дно. Из них особенно интересны микроскопически мелкие водоросли, свободно плавающие в воде. Их нельзя рассмотреть простым глазом, но от них-то и происходит так называемое «цветение» воды ярким зелёным цветом. Неорганические остатки смешиваются с органическими, образуют озёрный ил, который на Урале носит название «няши».