Матвей Гейзер - Леонид Утесов

• Название: Леонид Утесов
• Автор: Матвей Гейзер
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03046-6

Леонид Утесов — любимец нескольких поколений зрителей и слушателей, чье неповторимое искусство до сих пор не утратило своей притягательности. Певец с хриплым голосом, музыкант без музыкального образования, актер, на счету которого всего один удачный фильм, — все эти несовершенства он компенсировал талантом во всех проявлениях своей многогранной творческой натуры. Книга писателя Матвея Гейзера восстанавливает биографию Утесова, неотделимую от драматической истории XX века и от жизни его родной Одессы — города, где Леонид Осипович до сих пор остается любимейшим из земляков. Новое жизнеописание Утесова создано на основе документальных материалов, мемуаров самого артиста и воспоминаний множества знавших его людей, дополнено редкими фотографиями.

---

После зарплаты, получаемой в Кременчуге — в последние месяцы Шпиглер платил ему далеко за сто, — это, конечно, было не бог весть что, но в Одессе такое жалованье получали немногие. Утёсова смущали не деньги, а предстоящий статус второго актера. За время работы в Кременчуге он стал первым и опускаться ниже уже не желал. «В юности ведь так торопишься поскорее заявить о себе, получить признание», — напишет позже Утёсов. Но он уже тогда понимал, что Одесса — не Кременчуг и стать первым здесь ему если и удастся, то нескоро. И он согласился работать в Летнем театре миниатюр, располагавшемся в то время в саду в самом конце Екатерининской улицы, чуть ниже кафе Фанкони, на повороте, ведущем к памятнику Дюку. Место это было в Одессе знаменито еще и тем, что там находился бронзовый памятник Екатерине в окружении ее соратников. К тому же в Летний театр вместе с Утёсовым пришли старые знакомые — Аренде и Скавронский. В этом же театре оказался молодой, но уже популярный артист эстрады Владимир Яковлевич Хенкин, вскоре ставший близким другом Утёсова.

Год 1913-й был третьим театральным сезоном Утёсова. Не имея никакого театрального образования и актерской школы, но влюбленный в свою работу, он смело брался за любую роль, думая, что это ему по силам. Позже он признавался: «Природа, наградив меня смелостью, снабдила и противоядием: когда я начинал осуществлять свои замыслы, то чаще всего оставался собой недоволен. С годами это начало у меня превращаться в неуверенность, и, уже глядя на других, я часто думал: „Нет, так сыграть я никогда бы не смог“». Такой смелый вывод для себя Леонид Осипович сделал еще в ранней юности. И это несмотря на то, что пресса была щедра на похвалы, отмечая его талант комика (эстрадным актером Утёсов тогда еще не был): «Опять много смешил публику талантливый Утёсов». Исполняемые же им рассказы писателей-сатириков, включая знаменитого Аркадия Аверченко, воспринимались зрителями так восторженно, что вполне могли избаловать начинающего актера.

Но Леонид Осипович продолжал упорно работать, искать себя. Он так был увлечен, что репетировал даже на улице. Порой останавливал незнакомого человека и, найдя спокойное место в каком-нибудь близлежащем скверике, исполнял для этого единственного слушателя новый свой номер. Если «жертва» не смеялась, значит, либо рассказ неинтересный, либо исполнитель никудышный. Если же слушатель хохотал — а такое в улыбчивой Одессе случалось нередко, — то и это вызывало сомнения у молодого актера: «Может быть, он просто дурак?»

Как истинный одессит, он знал цену настоящему смеху. В своих воспоминаниях он рассказал такую историю о своем большом друге Аркадии Исааковиче Райкине. После окончания первого своего выступления в одесском Зеленом театре Райкин объявил: «Ну вот и все! Идем домой». Спустившись по лесенке в зрительный зал, он пошел по проходу. Публика поднялась и устремилась за ним. Так они и прошествовали до самой гостиницы. На следующий вечер Райкин решил повторить этот трюк. Но когда он спустился в зрительный зал и публика снова за ним потянулась, кто-то сзади дернул его за пиджак. Он обернулся. Одессит лет десяти-двенадцати сказал ему: «Товарищ Райкин! Вчерашняя хохма сегодня уже не хохма».

Этот рассказ о Райкине свидетельствует, что стать одесситом невозможно — даже Бернес, сыграв роль в фильме «Два бойца» и блистательно исполнив там знаменитые песни Никиты Богословского, одесситом все же не стал. А Утёсов им оставался всегда и везде, потому что он не только вырос в этом городе, но и впитал его в себя. Его истории об одесситах полны лукавого и правдивого юмора. Вот, например, рассказ о самой колоритной фигуре в Одессе: «Худой городовой такая же редкость, как извозчик в пенсне. Стоит эта оформленная тумба на перекрестке, охраняя покой богатых и внушая страх беднякам. Для мелкого жулика-воришки — гроза. Для крупного ворюги-комбинатора — отец родной. В своем участке знает всех. Богатых по имени-отчеству. Бедных по фамилии или кличке.

В Новый год или на Пасху делает визиты.

В передней звонит колокольчик. Горничная открывает дверь. На пороге он. Усы лихо закручены. Рожа вот-вот лопнет. Запахов — бездна. Изо рта — перегар. От волос — вежеталь. От сапог — деготь. Недурной букет!

— Христос воскресе, Дунечка!

— Воистину воскресе, Ферапонт Иванович. — Поцелуй. Горничная зарделась. Ферапонт Иванович тыльной частью ладони поправил усы:

— Ваши изволят быть дома?

— Дома, дома. Я сейчас. — Убегает. Через минуту возвращается. — Заходите, Ферапонт Иванович.

В столовой хозяин дома. Если православный, то:

— Христос воскресе! — И поцелуй.

Если нет, то просто:

— С праздником!

— Спасибо, мерси.

Стопка налита. Ферапонт Иванович берет стопку, обязательно отворачивается в сторону, лихо выпивает и, крякнув вместо закуски, произносит:

— Покорнейше благодарим-с.

Левая рука в нетерпении. Сейчас в нее будет вложена основная причина прихода.

— Покорнейше благодарим-с? — говорит Ферапонт Иванович еще раз и несколько иным тоном, в голове одна мысль: сколько? Рублевка? Трешка? Пятерка?

Он быстро поворачивается налево кругом, одновременно успевая взглянуть, что в руке. Если рубль — твердым военным шагом выходит из комнаты. Если трешка, снова поворачивается лицом к хозяину и говорит:

— Благодарим-с.

Если же пятерка — изгибается в поясе, что при его толщине и солидности не так-то легко, и, улыбаясь, произносит:

— Премного благодарны-с.

После третьего или четвертого визита, повстречав на улице плохо одетого человека, набьет ему морду — для порядка. И вполне удовлетворенный, пойдет дальше собирать дань».

В период, о котором мы пишем, своих сатирических произведений Утёсов еще не писал. Однако специально для него сочиняли такие известные в Одессе юмористы, как Ямпольский, Соснов, Линский. Еще раз напомним: Утёсов актерскому искусству нигде и ни у кого не обучался. Учителями его были окружающая жизнь и город, в котором прошло его детство. И конечно же природное актерство, свойственное ему едва ли не с малых лет. Он был еще совсем юным, когда понял, что такое зритель, — как и то, что не бывает плохих зрителей, бывают только плохие, неумелые актеры. Об этом он писал позже в своих статьях: «У людей в зале два восприятия — зрительное и слуховое. Нити внимания того и другого сходятся ко мне. Я ощущаю почти реально, как каждая ниточка заканчивается крючком, и на этих нитях и крючках я веду зрителей-слушателей за собой, куда хочу».

Но не так-то просто вести зрителей туда, куда хочется артисту. Утёсов далеко не сразу уловил секреты этого волшебства. Он еще в юности догадался, а потом и понял, что магия вовлечения зрителей в актерскую игру разнообразна — то, что понравилось вчерашнему зрителю, может оказаться безразличным сегодняшнему. Рассказы, которые зритель с удовольствием воспринимал вчера, сегодня уже не нравятся. А уж о жестах говорить не приходится — нередко они приводят только к ненужной суете на сцене. Порой достаточно одного жеста — например, с любопытством сосредоточиться на своем указательном пальце. Всё, зритель попал на удочку — ему любопытно, что увидел артист на своем пальце, так властно поднятом вверх. А как важно порой задуматься, сделать вид, что ты забыл текст! Из любознательности и сочувствия зал станет твоим.

В юности Утёсов выступал с чтением произведений разных авторов не меньше, чем с песенными номерами. Он даже участвовал в показах мод — Одесса того времени сходила с ума от модных парижских новинок. Заметив это, Утёсов создал своеобразный номер: он читал рассказ «Лекция о дамских модах от Евы до наших дней». Тем временем в сопровождении легкой музыки три десятка манекенщиц по очереди выходили на подиум, медленно дефилировали по нему и удалялись. От ведущего зависели продолжительность комментариев, их содержательность и оценка, которую он давал той или иной девушке. Разумеется, манекенщицы догадывались об этом и порой показывали свое искусство не столько залу, сколько ведущему. Хороши были многие из них, но одна своей красотой, очарованием, взглядом пленила Ледю настолько, что он не мог этого скрыть. Он влюбился — и, как всегда, будто впервые в жизни.

Имя девушки было итальянским, а фамилия — чисто украинская. Она оказалась итальянкой по происхождению, а муж ее — полицейским приставом Одессы. Надо ли говорить, что 18-летний Ледя и 25-летняя Лола влюбились друг в друга до беспамятства? Возникший роман заметила вся Одесса, узнал о нем и муж красавицы. До Утёсова дошли слухи, что пристав грозится убить его. Он воспринял это вполне серьезно: «Хотя было мне восемнадцать лет и юноша я был спортивный, но у пристава был пистолет и шашка, да и роста он был огромадного!» Успешно начатый сезон 1913 года прервался в один день. Ледя бежал из Одессы, но на этот раз не в Кременчуг, а в Херсон. Позже в сердцах он пожалеет о том, что поступился известным театральным принципом: «Театр прежде всего и вне всего». Спасаясь бегством, Ледя не думал, чем займется на новом месте. Если не возьмут в театр, придется пойти в лавку к дяде Ефиму — все же у него был недельный опыт. Но это не понадобилось — в Херсоне Ледю уже знали как знаменитого актера…